Наполеон обращается к французским солдатам перед Бородинской битвой:
"Он рассчитывал на их привычку и жажду славы, даже на их любопытство; вне всякого сомнения, они желали увидеть Москву, чтобы потом говорить, что были в ней, они хотели получить там обещанные награды, возможно, заняться грабежом и, наконец, отдохнуть <...> он закончил словами о славе, единственной страсти, к которой он мог взывать в этих пустынях, последнему благородному стимулу, действенному для солдат, - победоносных, просвещенных передовой цивилизацией и обогащенных опытом; короче говоря, последней иллюзии из всех, которые они имели".
"Солдаты, - сказал он, - вот битва, которой вы страстно желали. Победа зависит от вас; она нам необходима; она принесет нам изобилие, хорошие зимние квартиры и скорое возвращение домой!"
Кутузов обращается к русским войскам:
"Он возвысил голос и заговорил с ними о небе - этой единственной родине, остающейся рабству! И во имя религии равенства он старался побудить этих крепостных рабов защищать имущество и жизнь своих господ; он взывал к их мужеству и старался возбудить их негодование, указывая им на священный образ, укрывшийся в их рядах от святотатственных посягательств. Наполеон, по его словам, - это всемирный деспот, тиран и нарушитель мира, гадина, архибунтовщик, ниспровергающий алтари и оскверняющий святыню, истинный ковчег Господень.
Дальше генерал указывал русским солдатам на их города, обращенные в пепел, напоминал об их женах и детях, говорил об их императоре и кончил призывом к благочестию, патриотизму, ко всем этим примитивным добродетелям грубых народов, находящихся еще во власти ощущений".
(Филипп-Поль де Сегюр, История похода в Россию).
Ну и кто тут выглядит более привлекательно? "Просвещенные передовой цивилизацией" грабители или "крепостные рабы", защищающие свои святыни, жен, детей, города и отечество как таковое? Кто здесь в своем праве? Что, наконец, благороднее - слава, иллюзорность которой очевидна и самому автору, или "примитивные" добродетели - благочестие и патриотизм?
Правда, основная мысль де Сегюра - что дикие русские были легко обмануты попами и хитрыми боярами, которые внушили им, будто Наполеон - чуть ли не Антихрист. И они бежали от французских войск, как от чумы. А вот если бы они мирно встретили французов и их императора, то получилось бы, как с одним смоленским священником, который обратился к своей пастве так:
"- Успокойтесь! Я видел Наполеона, я говорил с ним. О, как нас обманули, дети мои! Французский император вовсе не таков, каким его изображали нам! Знайте же, что он и его солдаты верят и поклоняются тому же Богу, что и мы! Война эта - вовсе не религиозная война. Это просто политическая ссора с нашим императором".
Но сравнение французских и русских добродетелей фатально портит эту благостную картину.
Де Сегюр тут философствует по поводу превосходства "интеллекта" над "ощущениями".
Я бы сказал ему: Автор! Ты всего лишь военный: не лезь в философию - она жестоко отомстит, и ты напишешь совсем не то, что хотел сказать ))