Въ чемъ моя вѣра

[trombicula]

или Как Правильно Организовать Общество Плоской Земли

Речь в этом тексте пойдет не о содержании веры (его можно найти в любом катехизисе) и не о мотивах, а только о форме. Вместо того, чтобы пользоваться одними лишь строгими определениями (от которых у большинства френдов, разумеется, только уши вянут), я, для начала, дам небольшую литературную

Comments

[a_marko]

Непосредственный религиозный опыт, конечно, не нуждается в такого рода защите. Однако в действительности он никогда не бывает совершенно непосредственным: даже если человек не относит себя ни к какой из конфессий, все равно он заимствует понятия из существующих религий и с их помощью интерпретирует свой опыт, например, как "ощущение присутствия Бога". Чтобы обратиться с молитвой к Ною, нужно, для начала, узнать о нем что-то, а узнать можно только из Библии; я не думаю, что кто-нибудь станет претендовать на то, что вся Священная история дана ему в непосредственном откровении. Чтение же Библии неизбежно предполагает понимание, т.е. определенное истолкование написанного, которое, в том числе, предполагает различение буквального и небуквального, например притч и нарратива. Иначе предостережение "берегитесь закваски фарисейской и саддукейской" рискует превратиться в "хлебов мы не взяли". Таким образом, "библейская критика" (в широком смысле) - необходимая часть интерпретации религиозного опыта, без которого он просто не существует как таковой, а естественнонаучная апологетика - один из ее разделов.

[trombicula]

Нет, не надо "в широком смысле": библейская критика - это одно, а понимание текста - другое. Ну да, есть притчи, а есть нарратив. Так нарратив - он и в сказке нарратив, и в газетном репортаже нарратив. Буквальное истолкование не обязательно связано с допущениями о существовании. Есть традиция экзегезы, в которой, допустим, принято считать, что один и тот же священный текст несет в себе историческое, нравственное и духовное значение. Исторический момент (как и все прочие) выделяется традицией и предлагается в качестве предмета веры. Но не в качестве достоверного научного знания или гипотезы.

[a_marko]

Как "исторический момент" может быть не связан с представлением о существовании чего-то в прошлом? Выделение исторического момента как раз и связано с уровнем научных познаний эпохи. А если он вообще не связан со знанием, тогда в чем его "историчность"?

[trombicula]

В том же, в чем состоит "повествовательность" любого повествования - в его форме. Скажем, серия романов Дюма представляет нам историю некоего гасконского дворянина, приехавшего совсем молодым человеком в Париж и впоследствии сумевшего стать капитаном королевских мушкетеров. Читатели отлично понимают все, что там написано, и им для этого вовсе не нужно держать в голове данные о том, кто из героев является историческим лицом, у кого есть более-менее близкий прототип, а кто полностью вымышлен.

[a_marko]

"Повествовательность" и "историчность" - это не одно и то же: произведение с символическим смыслом тоже может быть повествовательным по форме (например, многие притчи). На мой взгляд, очевидно, что традиционное толкование Св. Писания предполагало наличие реальной исторической основы, а выделялась она в том числе и путем сопоставления с естественнонаучными данными: иначе к чему эти пространные экскурсы в естественную историю у Василия Великого и т.п.

Насколько я понимаю, Вы предлагаете вообще не рассматривать вопрос об историчности - не решать его ни в положительную, ни в отрицательную сторону. Проблема в том, что библейское повествование, в отличии, скажем, от греческих мифов, явно "встроено" в историю, в том числе и в нашу собственную. Представьте, что исторический роман излагает Вашу генеалогию... Согласитесь, в этом случае трудно удержаться от вопроса о том, "а что же все-таки было на самом деле".

[trombicula]

Существовавшее до начала Нового Времени понятие "исторического", как Вы, думаю, знаете, отличалось от современного. Источником знаний тогда имело право служить все, что угодно. В том числе и священные тексты. Василий Великий именно и предлагает Книгу Бытия в качестве возможного источника для естественной истории. С другой стороны, и статус "исторических сведений" был пониже, чем сейчас: они сознавались именно как набор мнений, достоверность которых зависела от доверия к авторитету источника, а не как безличное отражение "того, что есть на самом деле".

При современном понимании знания, истории и науки (от которых никуда уже не деться) такие отношения невозможны. Предоставить науке "мнения", когда она в них нуждалась, Церковь вполне могла, но дать ей "реальную историческую основу" она не может - потому что сама эта современная идея "реальной исторической основы" и "того, что есть на самом деле" противоречит тому отношению к предмету, который для Церкви является основным - т.е. вере. Впустить в себя, т.е. в богословский дискурс, эти идеи - значит недопустимо трансформировать саму его суть.

Насколько я понимаю, Вы предлагаете вообще не рассматривать вопрос об историчности

Рассматривать можно все, что угодно - главное, сознавать, ЧТО и с каких позиций мы рассматриваем. Можно заниматься библейской критикой - но надо сознавать, что это занятие не имеет никакого отношения ни к богословию, ни к вере. Это просто раздел современной науки. С другой же стороны, если мы занимаемся богословием, то решение, например, вопроса о том, допустимо ли рассматривать Адама как "всечеловека" или мы обязаны относиться к нему только как к индивиду, никак не должно зависеть от вопроса о том, допускает ли наука происхождение человечества от одной пары особей.