Вымышленные диалоги Чапаева и Петьки.
- Вот Вы опять меня наверное заморочить хотите, Василий Иванович...
- Да ты сам себя морочишь, Пётр. Ну, спрашивай, чего хотел?
- Ну вот давеча попов опять по телевизору ругали. Мол, на машинах дорогих ездят, бородачи пузатые, и стыда у них нет. Вот нет ведь?
- “Те-ле-визор”, - прожевал слово Чапаев, - а ты больше визионерствуй, и не такое услышишь. А стыд лишь в твоей голове.
- Как, ведь неправы они. И справедливо их осуждают, между прочим. Ведь от них одни беды.
- Ох, Петька, вот будем в Казахстане, вспомнишь ещё своих попов.
- Ну вот не нравится мне все эти страдания и причитания, типа “ой, грешен я”. Какая-то хандра и сплин от этих деструктивных умонастроений. С одной стороны попы лживые, а с другой - морочят людям головову, страдай потом. И придумали то грех этот, первородный. Вот почему человек с рождения уж грешен? Ведь ребёнок - чистый лист бумаги. Как он может быть грешен?
- Может, ещё как может. Главное понять, что только у ума и может быть настроение.
- Но как? Вот что такое “первородный грех” и зачем он? Только эксплуатируют страх смерти.
- Какой смерти, Петя?
- Ну как же! Личной, Василий Иванович!
- А чего ты боишься то её? Сначала себя жалеешь, что всё это твоё существование с визионерами закончится, а ты чего то не успел, не долюбил. Или вот близкий человек умер - ты ведь тоже себя жалеешь, как же ты без этого человека жить будешь? А ещё его жалеешь, что он чего-то там не успел, и страдает там, от этой самой смерти. А чего его жалеть то, этого человека? Его тело - всего лишь тело, теперь уже прах в земле.
- Мне кажется, что когда смиряешься со смертью, то бояться больше нечего, ведь все страсти от страха смерти вытекают.
- Ну как ты со своей смертью смиришься? Как ты его преодолеешь, если это естетсвенный биологический механизм самозащиты?
- Ну наверное...
- Вот смерть близкого человека - это больше социальный страх. Это можно
воспринимать, как горе, но множество мировых религий уже научилось не относиться к этому, как к горю. Как бы это не звучало цинично и оторвано от реальности. Но как по другому-то, Петька? Попробуй думать о собственной смерти проще, например представь себе циферблат истории, и на нём - вся жизнь на планете. И на этом циферблате - время жизни. Сотни миллионов лет жили простейшие животные, папоротники, динозавры - это несколько часов. А всё человечество на этом циферблате умещается в несколько секунд. А твоя жизнь в этом потоке времени даже не секунда. Так, капля в море. Кстати, время только и существует в виде этого циферблата.
- Да, Василий Иванович, я понимаю. Стараюсь так относиться. И если не быть по сути эгоистом, то смерть - это радостный момент, окончание старого. А значит - начало нового, и потом успокоение души и отдых. Но другое дело, когда у родителей умирают дети... Хотя корень гореваний родителей - это тоже эгоизм, ведь их продолжения больше нет. Но только преодолев эгоизм, можно принять смерть.
- А другого выхода у тебя просто и нет.
- Да... Осознавать это.
- Это мало знать или понимать. Нужно верить, а не осознавать! Фактически, все религии существуют в первую очередь для примирения человека со смертью. Это при том, что никто не знает, что именно будет после смерти, потому что никто оттуда не возвращался и о своём опыте рассказать не может. Если неизвестно, что там, то какой вообще смысл бояться этой неизвестности? Хотя есть определённые объяснения. Потому что вполне вероятно, что человек в обычном классическом понимании “человека” никогда и не возвращался с той стороны. Но вот если предположить, что был сверхчеловек, или Бог, или просветлённый - как хочешь называй - который мог сообщить нам о том, что ждёт там, за гранью. И дать нам надежду и утешение.
- Так во что верить то, Василий Иваныч?!?
- Вера - это то, что ты выбираешь. Если тебе удобно верить в Будду Гаутаму - пожалуйста. И самое неконструктивное, Петька, это - оставаться атеистом. Так уж сложилось исторически, что русским ближе православие, это уже в генах...
- Ну, Василий Иванович, мне вообще не близко! Ну просто отвращает от него!
- Скорее всего тебя воротит от носителей православия, от попов этих.
- Нет, много приятных православных людей, и неприятных - тоже. Мне не нравится философия греха, что все - грешники. Причём изначально. Какая-то депрессивная философия.
- Ну, Петька. Православие то только этим не ограничивается. К тому же в нём сразу даётся ключ к освобождению от первородного греха. А все эти страдания отдельных личностей вроде “Я - грешник... Грешник... Всё плохо...”, это - их страдания. Некоторые же не грешат и живут себе преспокойненько и радуются.
- Ну почему тогда от рождения то все - грешники!?! Ведь ребёнок - это tabula rasa!
- Какая раса, Петька? - наморщил нос Чапаев, - Ладно, расскажу тебе о первородном грехе. Вот представь себе, что в определённый момент истории жили были обезьяны всякие.
- Так, - кивнул Петька.
- Обезьяны эти людьми стать не могли ни при каких обстоятельствах, - продолжил Василий Иванович, - это были животные, но вполне себе разумные. Общались как-то между собой, еду добывали. На физическом уровне. Существовала ещё некая субстванция что ли, живая и мыслящая. Всё создающая и всеобъемлющая. Которая выделила из себя двух существ, таких же бесплотных и бестелесных, как и она сама. Притом она их особо то и не выделяла, просто они ей приснились.
- Ага, - улыбнулся Петька в задумчивости.
- Это был такой сон, в котором хотелось остаться и насладиться им до последней капли. Как бывает в субботнее утро, когда тебе приснился сладкий сон и вставать рано не нужно. Ты лежишь с закрытыми глазами и смотришь его. Но потом произошла довольно странная штука, которая по сути нигде в христианстве не описана. Парадоксальная вещь. Это и был первородный грех, первоначальный. Эти два существа, которые по сути были бесплотными духами и частью всего вокруг, вдруг соблазнились на жалкое плотское существование. Это было всё равно, как если бы ты, Петька, приехал в какую нибудь Африку. И увидел, как в земле и грязи копошатся обезьяны. Жрут друг друга и своё говно. Нечто мерзкое. А ты ведь - разумный европейский человек. И вдруг у тебя в голове произошло помутнение и ты стал как они, в той грязи и смраде копошиться.
- Василий Иванович! Ну а как же христианство то это описывает? Ну я вот понимаю это как появление сознания, были те самые обезьяны, любые животные. Они же счастливы? А вот когда образовалось сознание, да ещё к тому же потом и самосознание, что еще хуже, что метафорически представлено как вкушение плода от древа добра и зла, вот тогда-то и начались проблемы. И выход из этого тогда - стремится к внутренней пустоте и сохранять её!
- У них не было сознания, Петька.
- Вот именно! А когда появилось - тут то всё и началось!
- Началось тогда, когда этим двум существам вдруг самим захотелось видеть и творить сны. То есть стать подобными Богу. Ну а Бог и был этой первоначальной субстанцией. Вечной и всё создающей. Точнее созидающей. Они просто проникли в тела этих обезьян. Практически все религии учать вспоминать то, что и кто мы есть на самом деле. Первородный грех - это не личное достижение. Никакой младенец, конечно же, не грешил, не убивал и не воровал. Но любой младенец - это прежде всего мыслящая обезьяна. Дух, заключённый в плотскую оболочку. Это и есть - грех.
- Ну... Много вопросов тут, Василий Иванович... Вот что значит захотелось? Это же желание, это свойство человека - ЖЕЛАТЬ. Это - эмоции, страсть, телесные процессы. Как дух может желать?
- Это было грехопадение, как и почему это произошло - неизвестно, это никак не описывается, только как факт, что это произошло. Считай, что персонаж твоего сна сам захотел увидеть свой сон, просто заигрался. Этот персонаж захотел только потому, что и у первоначального сновидящего есть потенциально и желание и намерение. Нельзя конечно говорить, что Бог - это персона или личность в нашем житейском понимании, но это - мыслящее трансперсональное существо. Просто его мотивы и желания нам непостижимы. Можно его назвать светом, который находится в пустоте, - улыбнулся Чапаев.
- Да... Мы по сути даже толком и не знаем, что значит - мыслить. Как мы это делаем. Так что уж, конечно, не можем представить, как это происходит у Бога, - протянул Петька в задумчивости.
- Ну, кое что то мы знаем, - подмигнул Василий Иванович,- Мы даже очень хорошо это знаем. Только усиленно не хотим вспомнить, - опять улыбнулся в усы Чапаев.
- Ну тогда вопрос - а почему!?!?
- Потому что - первородный грех. Потому что здесь мы - люди. Биологические машины, социальные животные. Потому что у нас есть Ум. Потому что есть “Я”. А что касается православия... Знаешь я бы не стал так рубить с плеча и морщиться от всяких деревенских попиков и прочей шелухи. Есть Библия - определенное откровение, были святые отцы, это дядьки, которые очень долго-долго думали, фактически они были такие продвинутые философы и тоже выдвинули своего рода интерпретацию - и писания и происходящего. На самом деле лучше брать отовсюду информацию, и оставлять то, что приемлемо тебе и отбрасывать шлак... Практически сразу осознаешь, что нигде нет противоречий. Ни в христианстве, ни в буддизме, ни в Ведах..., - Чапаев посмотрел в окно.
- Да, может я неправильно выразился давеча. Не от православия меня воротит, а от того, как оно иногда преподносится неграмотными попиками. Вообще-то я считаю, что да, Библия - это откровение, зашифрованная мудрость, просто люди часто неправильно трактуют этот шифр, искажают и извращают, нужно просто правильно понимать.
- Ну это же ведь всего лишь люди, - громко рассмеялся Чапаев, - а правильно никому не дано понять! Потому что понимание - это уже интерпретация и искажение истинной реальности.
- Да, понимаю, Василий Иванович. Пожалуй пора идти смотреть свои персональные сны... - зевнул Петька.
- Кстати, нужно помнить, что Библия - это не только зашифрованное откровение, но и еще несколько искаженное. Потому как было много переводов с уже мертвых языков, куча всякого несоответствия, поэтому кроме головы надо включать и сердце. Да, спать пора. Спокойной ночи, Петька?
- Спокойной ночи, Василий Иванович.