"А ваш Путин он вообще собирается умирать?"
Продолжаю сохранять полюбившиеся тексты афишевцев. Мало ли что у них там на сайте накроется, и такие бесценные репортажи пропадут.
Анна Сотникова. Репортаж из Бухареста. 4 декабря 2012.
На прошлой неделе в рамках программы по расширению кругозора неожиданно оказалась в городе Бухарест на площадке нового фильма Терри Гиллиама (который он по плану вроде бы уже должен закончить). Для тех, кто пропустил, - фильм называется «Теорема Зеро», Кристоф Вальц без волос, бороды и бровей играет сумасшедшего компьютерного гения, который прозябает в здании церкви, пока вокруг все возятся с айфонами и айпэдами, а миром управляет человек по прозвищу Менеджмент (Мэтт Деймон - он, говорят, приехал на три дня, поахал, какой красивый город, и отправился обратно). Потом герой знакомится с другим компьютерным гением, очень юным - ну, и они вместе пытаются уничтожить Систему. При этом все вокруг совершенно счастливы - Гиллиам упорно твердит, что это никакая не антиутопия, а вполне себе утопия. Несчастлив там только один человек - собственно Вальц, и то потому, что у него в жизни, видимо, есть какие-то другие ценности, помимо фейсбука.
До выхода фильма (даст бог, к концу следующего года) о деталях распространяться не разрешают, поэтому придется рассказать вкратце. «Теорема» случилась неожиданно для всех, в том числе для самого Гиллиама, у которого в очередной раз слетел «Дон Кихот», но он не унывает. Делается за полгода и стоит 7 млн долларов - должны были снимать в Италии, но пришлось в Румынии, потому что там дешево и лучше знают английский. Костюмы для массовки - по той же причине - делают из подручных средств: шторок для душа, клеенок, аксессуаров из секс-шопа, при этом выглядит все страшно нарядно - особенно мусорные бачки, разрисованные под хомяков. Журналистов пускают, но неохотно, потому что их ненавидит Вальц, так что приходится маскироваться под члена съемочной группы, - кроме меня был итальянский спецкор в красивых ботинках, который спросил про судьбу «Дон Кихота» (Гиллиам ответил привычной шуткой, что если у того есть 10 млн, то пусть даст, и будет ему «Дон Кихот»), попросил автограф и побежал в сторону аэропорта, и румынская колумнистка - она спросила то же самое, а потом сказала: «Дорогой Терри, я знаю, у вас тут пару дней назад был день рождения, так что держите» - и достала из кармана пакет с медведиками, в котором лежала пачка токсичных папирос. Гиллиам в ответ произвел какой-то нечленораздельный звук, замахал руками и убежал, а журналистка со словами «Oh my God, I’m so happy» засеменила к метро.
В итоге пришлось отрабатывать полный день в качестве ассистента режиссера - а эти съемки, надо сказать, выглядят то ли как опера, то ли как эпизод «Монти Пайтона». Англоговорящая группа состоит из пятерых человек, сам Гиллиам никогда не кричит, но за него кричат другие: гиллиамовский постоянный оператор Никола Пекорини - «Мотор, пер фаворе!», второй режиссер, чудесный негр в шубе, вторит ему мелодичным басом: «Alrighty, old dog». Вальц в перерывах угрюмо ходит, руки в карманах, и молча кутается в сиреневый пледик. Гиллиам, любезно усадивший рядом смотреть плейбэк, одолжив запасной ватник, периодически поворачивается и начинает стонать, что, вообще-то, собирался снимать серьезный триллер, а «этот немецкий черт все превращает в чертову комедию». В этот момент к нему обычно подбегает начальник массовки и протягивает айфон с открытым прогнозом погоды, а из разных концов площадки появляются румыны в интересных головных уборах, разносящие подносы с едой, а с наступлением темноты - с водкой. Непонятно, правда, что у них при таком веселье получится, но продюсер - гиллиамовская дочка - уверяет, что это самые спокойные съемки в их жизни.
За день сняли четыре сцены, в том числе финал и пролог. Вальц весь день подозрительно косился, а в конце не выдержал и подошел узнать, почему не видел меня раньше. Пришлось соврать, что в российских киношколах такая практика, что особо отличившихся студентов отправляют на съемки помогать иностранным режиссерам налаживать коммуникацию с Драгоном, который всегда забывает включать четвертую камеру. «А, - с облегчением выдохнул он, - ну тогда давайте выпьем и поговорим про Путина. Он, вообще, собирается умирать?» Разговор, впрочем, почему-то зашел не про Путина, а про Эдуарда Хиля, и, трагически вздохнув после вопроса: «Какая на свете еще есть достойная русская музыка?», пришлось ставить ему на айподе группу «Аукцыон» и переводить песню про черную смелую женщину.
Гиллиам на прощание спросил, как дела у Pussy Riot, и с нескрываемым восхищением рассказал, что ему недавно показывали ролик, в котором российский президент едет на инаугурацию по пустому Арбату. Потом велел передавать всем привет, и был таков.
Ватник я ему отдать забыла.
Анна Сотникова. Репортаж из Бухареста. 4 декабря 2012.
На прошлой неделе в рамках программы по расширению кругозора неожиданно оказалась в городе Бухарест на площадке нового фильма Терри Гиллиама (который он по плану вроде бы уже должен закончить). Для тех, кто пропустил, - фильм называется «Теорема Зеро», Кристоф Вальц без волос, бороды и бровей играет сумасшедшего компьютерного гения, который прозябает в здании церкви, пока вокруг все возятся с айфонами и айпэдами, а миром управляет человек по прозвищу Менеджмент (Мэтт Деймон - он, говорят, приехал на три дня, поахал, какой красивый город, и отправился обратно). Потом герой знакомится с другим компьютерным гением, очень юным - ну, и они вместе пытаются уничтожить Систему. При этом все вокруг совершенно счастливы - Гиллиам упорно твердит, что это никакая не антиутопия, а вполне себе утопия. Несчастлив там только один человек - собственно Вальц, и то потому, что у него в жизни, видимо, есть какие-то другие ценности, помимо фейсбука.
До выхода фильма (даст бог, к концу следующего года) о деталях распространяться не разрешают, поэтому придется рассказать вкратце. «Теорема» случилась неожиданно для всех, в том числе для самого Гиллиама, у которого в очередной раз слетел «Дон Кихот», но он не унывает. Делается за полгода и стоит 7 млн долларов - должны были снимать в Италии, но пришлось в Румынии, потому что там дешево и лучше знают английский. Костюмы для массовки - по той же причине - делают из подручных средств: шторок для душа, клеенок, аксессуаров из секс-шопа, при этом выглядит все страшно нарядно - особенно мусорные бачки, разрисованные под хомяков. Журналистов пускают, но неохотно, потому что их ненавидит Вальц, так что приходится маскироваться под члена съемочной группы, - кроме меня был итальянский спецкор в красивых ботинках, который спросил про судьбу «Дон Кихота» (Гиллиам ответил привычной шуткой, что если у того есть 10 млн, то пусть даст, и будет ему «Дон Кихот»), попросил автограф и побежал в сторону аэропорта, и румынская колумнистка - она спросила то же самое, а потом сказала: «Дорогой Терри, я знаю, у вас тут пару дней назад был день рождения, так что держите» - и достала из кармана пакет с медведиками, в котором лежала пачка токсичных папирос. Гиллиам в ответ произвел какой-то нечленораздельный звук, замахал руками и убежал, а журналистка со словами «Oh my God, I’m so happy» засеменила к метро.
В итоге пришлось отрабатывать полный день в качестве ассистента режиссера - а эти съемки, надо сказать, выглядят то ли как опера, то ли как эпизод «Монти Пайтона». Англоговорящая группа состоит из пятерых человек, сам Гиллиам никогда не кричит, но за него кричат другие: гиллиамовский постоянный оператор Никола Пекорини - «Мотор, пер фаворе!», второй режиссер, чудесный негр в шубе, вторит ему мелодичным басом: «Alrighty, old dog». Вальц в перерывах угрюмо ходит, руки в карманах, и молча кутается в сиреневый пледик. Гиллиам, любезно усадивший рядом смотреть плейбэк, одолжив запасной ватник, периодически поворачивается и начинает стонать, что, вообще-то, собирался снимать серьезный триллер, а «этот немецкий черт все превращает в чертову комедию». В этот момент к нему обычно подбегает начальник массовки и протягивает айфон с открытым прогнозом погоды, а из разных концов площадки появляются румыны в интересных головных уборах, разносящие подносы с едой, а с наступлением темноты - с водкой. Непонятно, правда, что у них при таком веселье получится, но продюсер - гиллиамовская дочка - уверяет, что это самые спокойные съемки в их жизни.
За день сняли четыре сцены, в том числе финал и пролог. Вальц весь день подозрительно косился, а в конце не выдержал и подошел узнать, почему не видел меня раньше. Пришлось соврать, что в российских киношколах такая практика, что особо отличившихся студентов отправляют на съемки помогать иностранным режиссерам налаживать коммуникацию с Драгоном, который всегда забывает включать четвертую камеру. «А, - с облегчением выдохнул он, - ну тогда давайте выпьем и поговорим про Путина. Он, вообще, собирается умирать?» Разговор, впрочем, почему-то зашел не про Путина, а про Эдуарда Хиля, и, трагически вздохнув после вопроса: «Какая на свете еще есть достойная русская музыка?», пришлось ставить ему на айподе группу «Аукцыон» и переводить песню про черную смелую женщину.
Гиллиам на прощание спросил, как дела у Pussy Riot, и с нескрываемым восхищением рассказал, что ему недавно показывали ролик, в котором российский президент едет на инаугурацию по пустому Арбату. Потом велел передавать всем привет, и был таков.
Ватник я ему отдать забыла.