Отсутствие дела.
Оригинал взят у zina_korzina в Отсутствие дела.
- Полный текст статьи - ТУТ. А здесь - разбор трёх конкретных фильмов, в которых нормальным и спокойно-неспешным киноязыком говорится о нарушениях трудовой дисциплины. Это стало нормой в конце 1970-х. Причём настолько, что цензура не видела ничего зазорного в ...прогулах положительного героя.
Итак, перед нами - незыблемый лидер современного телевещания, «старая песня о главном», вечная и прекрасная сказка про «осень жизни». Узнали? Да. Рязановский «Служебный роман». С чего, по сути, начинается повествование? С широкомасштабной, талантливо отснятой сцены дамского прихорашивания-раскрашивания…на рабочем месте. Замечу - все эти пригожие фемины даже не задумываются о том, что совершают нечто противоречащее КЗоТу. Они вовремя прибежали в свой оупен-спейс, перемигнулись с приятельницами и - давай наводить красоту. В едином порыве - всем коллективом. «Это - уже обычай, традиция, я бы сказал - ритуал», - говорит нам закадровый голос Новосельцева. Идём далее. Секретарша Верочка на работе вяжет, сплетничает, покупает сапоги и продаёт добытые в «боях» импортные шмотки.
Симпатичная, но…активная общественница Шурочка с невероятным усилием припоминает, что она, собственно, из бухгалтерии. Блондинка Оленька Рыжова успевает не только писать длинные, прямо как в Галантном Веке, письмена «любимому Юре», но и шастать по окрестным торговым точкам. Оказывается, тому есть рациональное объяснение, полностью извиняющее Олю - перерыв в магазине трагическим образом совпадает с перерывом в родном статистическом управлении. Впрочем, и сама начальственная мымра Калугина - супер-профи и женщина-камень - именно во время рабочего дня совещается с мудрой Верочкой на предмет блайзеров, батников и актуальной комбинаторности. И в тот момент, когда Людмила Прокофьевна стала уже просекать все тонкости женского обаяния, в помещение нахально вваливаются посторонние фигуранты - энергичная Шура и снулый Новосельцев, изнывающий под тяжестью бронзовой лошади. То есть, они тоже «гуляли» во время работы.
В милом (и невероятно талантливом!) позднесоветском кино хождение на работу изображалось, как рутинная обязанность, которую надо срочно чем-нибудь заполнить и расцветить. Скажем, сплетенками или продажей импортных сапог. Или - служебным романом, собственно говоря. Вспоминаем монолог Новосельцева: «Как всем известно, труд облагораживает человека. Поэтому люди с удовольствием ходят на работу. Лично я хожу на работу только потому, что она меня облагораживает». Произносится это с таким сарказмом, что всем становится ясно - …денег у Новосельцева нет, но очень хочется. Мол, такая работка только облагораживать. Ничего более. И фраза о труде звучит издевательски. Вроде как я говорю правильные словечки, как тут принято, а на самом деле в кармане у меня - громадный, сочный кукиш!
Я была тогда ребёнком, но очень хорошо помню, как ржали зрители в темноте кинозала именно над этой фразой. Ещё бы не глумиться - общественный пафос к тому времени сделался попросту смешным, как, впрочем, и понятие «трудовой подвиг». Да. В газетах всё ещё писалось «высоким штилем», а в НИИ-шных курилках обсуждали модного Кафку, запретного Севу Новгородцева с Би-Би-Си и, смакуя Marlboro, высмеивали дикцию «дорогого Леонида Ильича». Потом дамочки бежали примерять итальянские полусапожки немыслимого - ужасно буржуазного - колера и вида. Как же не бежать-то? Сотрудница из соседнего отдела отдаёт буквально за бесценок - ей не влезли, а ведь отстояла трёхчасовую очередь в ГУМе! Вчера днём и отстояла, пока мы в отделе кадров чью-то Burda Moden листали. У мужчин - свои интересы. «Как наши сыграли? …У тебя есть знакомый автослесарь? …Пивка? Пошли, пока начальство дрыхнет!»
Но не будем о грустном - у нас впереди ещё один культовый фильм, новогодняя феерия «Чародеи». Большинство обитателей НУИНУ тихо и мирно делают карьеру в науке. Девочки на рабочем месте, как обычно, красятся и судачат; шефиня Шемаханская изображает из себя супермозг, а подонок Сатанеев устраивает подлянки да интрижки. Блаженная эра позднего Застоя! Помните, с чего начала хорошенькая Алёна, когда её превратили в холодную и злую ведьму? С…наведения порядка в подведомственном ей коллективе. Она, аки злобный вихрь, врывается в свой отдел и с истеричным воплем: «Это вам не мюзик-холл и не парикмахерская!» принимается учить трудовому политесу обескураженных и, более того, страшно обиженных на неё сотрудниц. Алёна-то Игоревна не в себе! Мерзкий характер, расчётливость и снобизм, которые стали ей отныне присущи, сопрягаются с появившейся вдруг начальственной требовательностью. Авторы смело рисуют знак равенства. Алёна стала сволочной стервой = Алёна не терпит бездельниц, занятых причёсками и макияжем на рабочем месте. То бишь до этого всё было нормально - девчата дружно красились и хихикали, прямо, как в калугинском гадюшнике.
Да, напомню, что «Чародеи» - это творение братьев Стругацких. Вещь, по сути, создана как продолжение их же «Понедельника…» Итак, снова сказочное НИИ. Но мир катастрофически поменялся. В 1960-х годах культ любимой работы постулировался и не обсуждался. Вкалывать оказывалось интереснее, чем отдыхать. Понедельник из «дня тяжёлого» становился днём праздничным, а работники фантастического института даже в новогоднюю ночь срывались из дома, чтобы сегодня, сейчас ещё немножко поработать. В «Чародеях» всё иначе - «поумневшие» доктора околовсяческих наук с ленцой фланируют по коридорам монструозного здания и увлечённо готовятся к новогоднему балу. Помните момент, когда герой Семёна Фарады пытается найти выход? Так вот в одном из закоулков он обнаруживает двух дамочек, которые выясняют очень важные, однако ж, весьма далёкие от науки, проблемы: «Ну, а он что? …Ну а ты что?». Так и работаем, бабоньки!
Ещё один несомненный шедевр - кинодрама «Полёты во сне и наяву». Вещь печальная и даже во многом трагичная. Хочется плакать при виде этого обшарпанного городка и нескончаемой осени. Тут - всё в прошлом и никакого Светлого Будущего. Коммунизма не случилось и не случится в ближайшую тысячу лет! Итак, судьбина провинциального интеллигента, который выдохся, устал, надорвался и - загулял. Во всех отношениях. Тем не менее, нам транслируют нехитрую мысль - его отлучки во время работы это не нарушения трудовой дисциплины, а жестокий, сводящий с ума кризис талантливого неудачника. Он как бы имеет на это право - смыться и не работать. Ему, конечно, пытаются объяснить, что он ведёт себя не вполне комильфотно: прогуливать, родной ты наш, нехорошо. Скажите, вы можете себе представить подобную ситуацию в киноистории 1950-х годов? Например, инженер завода-гиганта люто затосковал, утерял смысл бытия и пустился во все тяжкие. Прогулял пару раз. Бывает. Опять-таки, да. Могли такое показать, но лишь в одном случае - это был бы человек, которому предстояло осознать свои грехи и непременно исправиться. Тут - нет. Всё остаётся на своих положенных местах.
Замечу, что все вышеперечисленные киногерои - и обитатели калугинского офиса, и девочки из НУИНУ, и тем более - заблудший гений Сергей Макаров из «Полётов…» - они все хорошие, нормальные люди, а не гады-сволочи, разрушающие экономику страны. Получается, что в эпоху Застоя подобные образы оказались нормой. Хорошей, крепкой нормой. А сочувствующий зритель - считывал, сглатывал и записывал себе в подкорку. Да. А при Сталине такого не было. Есть вопросы?