Эпоха самославия [2]
«Без откровения свыше народ необуздан»
Вчитавшись в упомянутый ранее манифест немецких молодых либералов я подумал, что понятия «наивный реализм», которым характеризуется мировоззрение усреднённого современного человека, тут уже недостаточно, в случае с сочинителями либеральных манифестов нужно вводить новую характеристику, что-то типа «инфантильный реализм». Разница в том, что реализм наивный, худо-бедно, но охватывает широкий спектр человеческой жизни, даже если интерпретирует его с дремучей позиций феноменализма (иллюзорно), а реализм инфантильный умещается в довольно узкий спектр существования, позволяя себе всё остальное держать за скобками и произвольно додумывать, явно переоценивая свою проницательность. В этом прокрустовом додумывании образа целого мира до норм своих ограниченных предпочтений и проявляется инфантилизм. Если же сравнивать «Гуманитарный либерализм» 2.0 2008-го года с первым вариантом 1994-го года, то можно даже обнаружить генезис инфантилизации. Надеюсь, до третьей редакции либералисты не дотянут, народ и так уже бунтует, но чисто из спортивного интереса хотелось бы посмотреть на дальнейшую игру на понижение.
Предположу, что активисты гуманитарной свободы и счастья должны быть из общества наследников среднего социального класса западенского «сада». В силу времени и места именно они оказываются сегодня в своего рода экзистенциальной точке Лагранжа, в невесомости, оторванные и от элитарного верха и от эгалитарного низа. У аристократии наверху нет житейских проблем и поводов для манифестов о свободе, но при этом они жёстко детерминированы властью, от рождения диктующей им нормы и требования. С противоположной стороны «простой народ» так же детерминирован, но уже бытовой физической нуждой, ему тоже нет дела до концептуального «счастья» и свобод хирургического вмешательства в гениталии, он решает пусть прозаичные, но вполне определённые задачи, «не до жиру». Совсем другое дело неприкаянные и хронически постмодерновые наследники среднего класса, измученные нарзаном невыносимой лёгкости бытия. Для них проблема самореализации и рефлексии становится больной темой, от профицита целеполагания при дефиците мотивации и нужды.
Тезисы для примера:
«Для нас свобода означает, что люди могут жить вместе в своей повседневной жизни самостоятельно и ответственно. Только эта свобода дает им возможность достойно искать свое счастье. Свободное решение каждого человека должно быть мерой его действий, а не принуждение, осуществляемое другими людьми...»
«Все люди равны в плане свободы. Ни пол, ни происхождение, ни культурная или религиозная принадлежность, ни сексуальная ориентация здесь не имеют значения»
«Свобода всегда означает ответственность. Любой, кто принимает свободное решение, должен нести ответственность за последствия»
- красиво, жаль работает это только «для сферический цыплят в вакууме».
Обобщить и сократить манифест не трудно, в сухом остатке утопия либерализма довольно проста: идеальное либеральное общество не существует как общество, взамен имеет место децентрализованный рой (скажем так) индивидов, внутренняя самоорганизация которого обусловлена «ответственностью» каждой единицы.
«В свободном обществе люди могут формировать свою жизнь и свое окружение под свою ответственность и в свободно выбранных отношениях с другими и, таким образом, реализовывать себя в поисках счастливой и значимой жизни. Свободное общество процветает благодаря разнообразию...»
- иными словами «либеральное общество» это хаос, цельность которого каким-то чудом должна быть обеспечена логосом каждого атома. То есть это реальность вывернутая наизнанку.
Появление в либеральной концепции понятия «ответственность» не должно обманывать кажущейся адекватностью. В мотивации либералов первичной является самость, но на стадии рационализации и масштабирования даже у посредственного ума неизбежно возникает проблема коллизий. Если вы отключаете диктатуру и авторитаризм светофоров, то у вас сразу появляется индийский стиль дорожного движения, который вам, конечно, не нравится, но поскольку обратно светофоры вы по идейным соображениям включать не можете - вы придумываете «чудо» саморегулирующейся системы, а следом пишите манифест в жанре «халва!, халва!», призывающий это чудо к существованию. Нормальный идеализм на марше.
В реальности свобода прямо пропорциональна ответственности и происходит из неё, а не наоборот. То есть в обществе максимальной «свободой воли» обладает только «царь», как «помазанник Божий» - локальный проводник универсальной Воли и Могущества, поскольку никакой индивидуальной воли или авторской энергии в природе не существует и быть не может. Либералам по невежеству кажется, что есть и может, но - нет. Гравитация, как известно, «бессердечная сука», раз уж я взялся цитировать ТБВ.
Индивидуально только сознание, манипулирующее универсальной энергией, и чем ближе это сознание к «логоическому» (не путать с «логическим») - тем менее оно самостийно, более ответственно и только потом более свободно, как следствие баланса прав с обязанностями, эволюции с возможностями. «В малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего». Любой кто попытается пойти против ветра бытия - обречён, «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями».
Либеральный же концепт является «извращением», не в ругательном, а в медицинском смысле слова. Исходная эгоцентричная мотивация (из-за отрицательной кривизны эгоической сферы) в глазах смотрящего переворачивает реальность с ног на голову. В либерализме «богом» является сам индивид в своей самостийной микровселенной. Практическая реализации этой затеи требует множества «чудес», не только уже упомянутого чуда «ответственности» эгоцентриков друг за друга, распределённой среди всех в равной степени, не взирая на разнообразие, но и таким, например, чудом, как выбор множеством людей тяжёлой или низкоквалифицированной работы, включая работу с риском для жизни, и всё это как вариации стремления к личному счастью. Ну а почему нет? Если я хочу делать авторскую бижутерию, то кто-то ведь должен хотеть умирать, охраняя границы моего благополучия. JEDEM DAS SEINE.
В экономической части доктрины обязательным пунктом является чудо, которое привносит в жизнь невидимая рука Рынка - калиюгического божества:
«В рыночной экономике люди в основном работают вместе, а не друг против друга... В условиях конкуренции различные поставщики ищут способы лучше и дешевле удовлетворить потребности клиентов. Они делают это не из самоотверженности, а из эгоизма. Однако в условиях рынка и конкуренции такое эгоистичное поведение имеет некоммерческий эффект. Таким образом, в функционирующих рыночных условиях не существует непреодолимого противоречия между личным интересом и отсутствием интереса...»
- это они сами про себя пишут, я тут ничего не выдумываю. Опять же, такой текст может созреть только в головах жителей метрополии, цивилизационного дворца, которые за стены этого дворца не выходят и обратной стороны этого «рынка» никогда не видели. Мало того, даже в пределах дворца они не отягощают себя университетами, потому и об экономике рассуждают на таком комиксном уровне.
Ну и самое, пожалуй, грандиозное чудо либерализма это «государство»:
«Государство является инструментом свободного общества, позволяющим людям жить своей свободой. Оно защищает их свободу от посягательств со стороны других и обеспечивает шанс на независимую и самостоятельную жизнь. Государство может выполнять эти задачи только в том случае, если оно устроено демократически: только таким образом может быть обеспечен контроль над государственной деятельностью со стороны свободного общества и только таким образом может быть использован потенциал свободного общества для решения государственных задач»
- самым коротким комментарием на всё это мЫшление могла бы стать подпись под текстом: Лебедь. Рак. Щука.
На тему «демократии» не хотелось бы косплеить Платона, но я бы вернулся к тезису про «инфантильный реализм». В риторике манифеста мне кажется очевиден психологический портрет людей оторванных и от власти вверху и от труда внизу, эдакие утонувшие в самих себе помещики, сам себе и матрос и русалка. Почему-то вспомнился художественный образ Сергея Павловича Войницева, пасынка генеральской вдовы. Вот это всё написал он, колыхаясь на эмоциональном ветру. Порыв его можно назвать и светлым, но по сути бессмысленным и беспощадным в силу невежества и коренной мотивации на решение своей личной проблемы, а не проблемы Целого, которого в сознании либералов не существует.