В биографии Конфуция есть любопытный эпизод
Уже достигнув зрелых лет, философ пришел к известному в Поднебесной учителю музыки Ши Сяну и изъявил желание овладеть игрой на цине, традиционном китайском музыкальном инструменте. Остались примечательные свидетельства об исключительной требовательности к себе новоявленного ученика:
«Прошло десять дней, а он все еще разучивал лишь начальные аккорды. Ши Сян сказал:
- Можно разучивать другую песню, этой Вы уже овладели.
Конфуций возразил:
- Я лишь освоил мелодию, но еще не овладел искусством исполнения.
Через некоторое время Ши Сян заметил:
- Искусством исполнения Вы уже овладели, можно приступать к изучению новой песни.
Конфуций ответил:
- Я еще не понял, в чем выразительность ее устремленности.
Прошло еще некоторое время, и Ши Сян произнес:
- Вы уже овладели ее устремленностью, приступайте к разучиванию следующей песни.
Конфуций погрузился в глубокое размышление. Затем очнулся и, взглянув вдаль, радостно сказал:
- Я представляю себе этого человека. У него смуглый лик, он высок ростом, взор его устремлен вдаль. Он подобен князю, взирающему на четыре стороны света. Кто кроме чжуского Великого князя мог создать такую песню?
Услышав такое, Ши Сян поднялся с циновки и дважды поклонился Конфуцию:
- Мой учитель говорил, что песня эта первоначально называлась "Царство Великого князя"».
Можно понять волнение, охватившее учителя: способность по нескольким аккордам точно описать автора, сочинившего композицию несколько столетий назад, гораздо удивительнее знаменитой дедукции Шерлока Холмса, посредством которой сыщик определял профессию посетителя по особенностям его внешности.
Стоит обратить внимание на то, что уникальная способность Конфуция познать дух музыки тесно связана с его нежеланием «разучивать другую мелодию». Чем лучше человек способен познать вещи, тем больше различий он замечает между ними. Эстетическое чувство, осваивая эти обнаруженные умом различия, превращает их в основания для выбора, которых в процессе познания становится все больше и больше, так что в конечном итоге выбор становится почти неизбежным. Конфуций так и не выучился играть другие мелодии: все богатство музыкального мира открылось ему в одной-единственной "тренировочной" песне.
Так сомелье, способный на вкус отличать вина с разных берегов Рейна, как правило, отдает предпочтение какому-то одному сорту и едва ли не году урожая. Склонность же к плюрализму в этом вопросе является характерной для пирующего студента, не отличающего "Бордо" от "Арбатского" и находящего в вине лишь средство повеселиться.
Если мужество, в частности, выражается в способности познать женщину, а познание - это способность находить различия, то настоящий мужчина, без сомнения, способен увидеть бездны, разделяющие женщину и женщину. Для него, как ни для кого другого, очевидно: есть только одна подходящая ему подруга по бытию, не заменимая никакой другой. Именно поэтому средневековый человек немало бы удивился, узнав, что в современной культуре Казанова и Дон Жуан являются культовыми фигурами. Ведь тот, кому «нравятся все женщины на свете», по сути, свидетельствует о том, что он не видит разницы между ними. Женщина для него - это женщина вообще, или, вольно пользуясь терминологией Иммануила Канта, «женщина-в-себе», нечто принципиально недоступное. Так что в привычке хвалиться количеством любовных побед нет ничего, кроме бессилия евнуха, который уже не в физиологическом, а в духовном смысле неспособен к познанию женщины и потому не может почитаться мужчиной.
Сергей Мазаев
«Прошло десять дней, а он все еще разучивал лишь начальные аккорды. Ши Сян сказал:
- Можно разучивать другую песню, этой Вы уже овладели.
Конфуций возразил:
- Я лишь освоил мелодию, но еще не овладел искусством исполнения.
Через некоторое время Ши Сян заметил:
- Искусством исполнения Вы уже овладели, можно приступать к изучению новой песни.
Конфуций ответил:
- Я еще не понял, в чем выразительность ее устремленности.
Прошло еще некоторое время, и Ши Сян произнес:
- Вы уже овладели ее устремленностью, приступайте к разучиванию следующей песни.
Конфуций погрузился в глубокое размышление. Затем очнулся и, взглянув вдаль, радостно сказал:
- Я представляю себе этого человека. У него смуглый лик, он высок ростом, взор его устремлен вдаль. Он подобен князю, взирающему на четыре стороны света. Кто кроме чжуского Великого князя мог создать такую песню?
Услышав такое, Ши Сян поднялся с циновки и дважды поклонился Конфуцию:
- Мой учитель говорил, что песня эта первоначально называлась "Царство Великого князя"».
Можно понять волнение, охватившее учителя: способность по нескольким аккордам точно описать автора, сочинившего композицию несколько столетий назад, гораздо удивительнее знаменитой дедукции Шерлока Холмса, посредством которой сыщик определял профессию посетителя по особенностям его внешности.
Стоит обратить внимание на то, что уникальная способность Конфуция познать дух музыки тесно связана с его нежеланием «разучивать другую мелодию». Чем лучше человек способен познать вещи, тем больше различий он замечает между ними. Эстетическое чувство, осваивая эти обнаруженные умом различия, превращает их в основания для выбора, которых в процессе познания становится все больше и больше, так что в конечном итоге выбор становится почти неизбежным. Конфуций так и не выучился играть другие мелодии: все богатство музыкального мира открылось ему в одной-единственной "тренировочной" песне.
Так сомелье, способный на вкус отличать вина с разных берегов Рейна, как правило, отдает предпочтение какому-то одному сорту и едва ли не году урожая. Склонность же к плюрализму в этом вопросе является характерной для пирующего студента, не отличающего "Бордо" от "Арбатского" и находящего в вине лишь средство повеселиться.
Если мужество, в частности, выражается в способности познать женщину, а познание - это способность находить различия, то настоящий мужчина, без сомнения, способен увидеть бездны, разделяющие женщину и женщину. Для него, как ни для кого другого, очевидно: есть только одна подходящая ему подруга по бытию, не заменимая никакой другой. Именно поэтому средневековый человек немало бы удивился, узнав, что в современной культуре Казанова и Дон Жуан являются культовыми фигурами. Ведь тот, кому «нравятся все женщины на свете», по сути, свидетельствует о том, что он не видит разницы между ними. Женщина для него - это женщина вообще, или, вольно пользуясь терминологией Иммануила Канта, «женщина-в-себе», нечто принципиально недоступное. Так что в привычке хвалиться количеством любовных побед нет ничего, кроме бессилия евнуха, который уже не в физиологическом, а в духовном смысле неспособен к познанию женщины и потому не может почитаться мужчиной.
Сергей Мазаев