Краски жизни
Я понял, что развивать своё эпистолярное умение нужно через короткие рассказы, потому что длинные - очень долго формулировать мысль, просто запутаться, да и вообще... выхлопа меньше. Поэтому, вчера вечером, ожидая, пока толпа сантехников восстановить справедливость в моем стояке (я об этом ещё напишу), я набросал вот этот коротенький рассказик. Очень жду ваших комментариев, потому что мне кажется, получилось красиво :)
Последние мазки краски легли на плотный, слегка желтоватый холст… Последний взмах кисти, и рука безвольно повисла, предоставив жирным красным каплям лениво сваливаться на пол. В тихой, душной, едва освещённой тусклой свечой каморке, отдавало медом, тушью, старой бумагой и, конечно, пылью.
Тяжёлые вздохи терялись в бесконечных рядах холстов, плотным кольцом окруживших свою новую соседку. С новенького, буквально вчера купленного, холста, на этот замкнутый затхлый мир, смотрела молоденькая девушка, лет двадцать пяти. Она была одета в красивое красное платье, с маленькими розовыми бантиками на красивых, слегка подрумяненных на солнце плечиках.
Вокруг неё распростёрся красивейший пейзаж: окутанные туманной мглой зеленые заросли, огромный водопад, несущий свои воды, казалось бы, самого синего неба, которое только можно было себе представить. На изумрудно-зелёном берегу петлючей речки росли большие цветы: красные, синие, бордовые, фиолетовые… всех цветов и размеров! Они как грибы собирались в небольшие группы, открывая место небольшим прогалинам желтого, нагревшегося на солнце песка, мелкого-мелкого!
Но безупречно голубые глаза девочки смотрели не на эту красоту. Ей было весело, но в них читалась и грусть. Она смотрела прочь, туда, в комнату, где на других холстах обитали другие люди - тётя Майя, бабушка Варвара, дедушка Миша. Она смотрела на них и понимала, что когда-то, каждый из них попал в мир своих грёз - на огромный завод, на великую ферму, где можно было растить даже единорогов и василисков. Братец Коля - попал в свой мир, где бесконечно переплелись все мыслимые и немыслимые звезды и измерения, ну а мама…
Её фигура сейчас стояла, смиренно сложа руки, окруженная ангелами. С соседнего холста на неё смотрел папа, который тоже не мог сдержать свои чувства. Его костяшки были белыми от усилий и бессильной злобы, но он понимал, все к лучшему.
На холсте девочки остался не дорисован только один цветок - маленькое желтоватое пятнышко чистого пространства.
Уставшая фигура собралась с последними силами. Рука медленно направилась в сторону картины… медленно, лениво… лишь бы хватило сил. Лишь бы… хватило дыхания.
«Давай»! - молил племянник Федя, выпрыгивая из пучины волн. «Еще немного», - поддакивала подруга Оля, отвернувшись от медленно тонущего в океане солнца. «Я верю в тебя», - процедил сквозь усы папа. Вся комната наполнилась беззвучным криком. Рука набирала силу, кисточка встала прямо. Налитые кровью, яркие синие глаза наполнились уверенностью и… последний мазок, нелепым пятном лег поверх сразу трех красок…
Люди на холстах, десятки, сотни, застыли, в ужасе наблюдая, как тщедушное тело, ещё секунду назад сидевшее на стуле, медленно оседает на пол. Девочка на холсте замерла… она не двинулась с места, не вдохнула пьянящего воздуха… Её глаза остекленели и больше не смотрели никуда - просто нарисованные пятнышки.
Вся семья грустно потупила взгляд. Она... не успела.
Дедушка ушел раньше всех - она перенесла его в картину 10 лет назад, с тех пор много раз дополняя рисунок деталями, оживляя его все больше. Потом была тётя Майя, её рисунок сразу стал идеальным воплощением и женщины и мечты. Каждый родственник, оживший в силе искусства, сейчас бессильно смотрел на незаконченную картину.
Кисточка выпала из обессилевшей руки. Она совершила лишь один оборот, прежде чем свалиться на пол, разбрызгав во все стороны яркую, как кровь краску. Несколько капель легли в правый нижний край холста.
Первым изменения заметил дедушка. «Она подписалась», - радостно прошамкал он своими дёснами без зубов. Картина наливалась красками. Солнце заиграло своей оранжевой улыбкой на переливах водопада, трава заколосилась, разнося приятный запах вечной весны. Цветы пахли, каждый по-своему. А девочка, моргнула раз, и, весело смеясь, побежала окунуть ножки в ледяную воду речки. Она звонко смеялась, когда прыгнула на холст к отцу - в мир вечно гудящих машин и ухающих прессов. Потом она скакнула в мягкую перину облаков и обняла маму, которая накрыла свою ненаглядную дочь широкими белоснежными крыльями.
Она посетила каждого, всех свои родных и близких, всех друзей, которые теперь жили в картинах, воскресшие благодаря её силе. Благодаря силе искусства и воображения.
В комнате с холстами было пусто. Медленно догорела свеча…
Последние мазки краски легли на плотный, слегка желтоватый холст… Последний взмах кисти, и рука безвольно повисла, предоставив жирным красным каплям лениво сваливаться на пол. В тихой, душной, едва освещённой тусклой свечой каморке, отдавало медом, тушью, старой бумагой и, конечно, пылью.
Тяжёлые вздохи терялись в бесконечных рядах холстов, плотным кольцом окруживших свою новую соседку. С новенького, буквально вчера купленного, холста, на этот замкнутый затхлый мир, смотрела молоденькая девушка, лет двадцать пяти. Она была одета в красивое красное платье, с маленькими розовыми бантиками на красивых, слегка подрумяненных на солнце плечиках.
Вокруг неё распростёрся красивейший пейзаж: окутанные туманной мглой зеленые заросли, огромный водопад, несущий свои воды, казалось бы, самого синего неба, которое только можно было себе представить. На изумрудно-зелёном берегу петлючей речки росли большие цветы: красные, синие, бордовые, фиолетовые… всех цветов и размеров! Они как грибы собирались в небольшие группы, открывая место небольшим прогалинам желтого, нагревшегося на солнце песка, мелкого-мелкого!
Но безупречно голубые глаза девочки смотрели не на эту красоту. Ей было весело, но в них читалась и грусть. Она смотрела прочь, туда, в комнату, где на других холстах обитали другие люди - тётя Майя, бабушка Варвара, дедушка Миша. Она смотрела на них и понимала, что когда-то, каждый из них попал в мир своих грёз - на огромный завод, на великую ферму, где можно было растить даже единорогов и василисков. Братец Коля - попал в свой мир, где бесконечно переплелись все мыслимые и немыслимые звезды и измерения, ну а мама…
Её фигура сейчас стояла, смиренно сложа руки, окруженная ангелами. С соседнего холста на неё смотрел папа, который тоже не мог сдержать свои чувства. Его костяшки были белыми от усилий и бессильной злобы, но он понимал, все к лучшему.
На холсте девочки остался не дорисован только один цветок - маленькое желтоватое пятнышко чистого пространства.
Уставшая фигура собралась с последними силами. Рука медленно направилась в сторону картины… медленно, лениво… лишь бы хватило сил. Лишь бы… хватило дыхания.
«Давай»! - молил племянник Федя, выпрыгивая из пучины волн. «Еще немного», - поддакивала подруга Оля, отвернувшись от медленно тонущего в океане солнца. «Я верю в тебя», - процедил сквозь усы папа. Вся комната наполнилась беззвучным криком. Рука набирала силу, кисточка встала прямо. Налитые кровью, яркие синие глаза наполнились уверенностью и… последний мазок, нелепым пятном лег поверх сразу трех красок…
Люди на холстах, десятки, сотни, застыли, в ужасе наблюдая, как тщедушное тело, ещё секунду назад сидевшее на стуле, медленно оседает на пол. Девочка на холсте замерла… она не двинулась с места, не вдохнула пьянящего воздуха… Её глаза остекленели и больше не смотрели никуда - просто нарисованные пятнышки.
Вся семья грустно потупила взгляд. Она... не успела.
Дедушка ушел раньше всех - она перенесла его в картину 10 лет назад, с тех пор много раз дополняя рисунок деталями, оживляя его все больше. Потом была тётя Майя, её рисунок сразу стал идеальным воплощением и женщины и мечты. Каждый родственник, оживший в силе искусства, сейчас бессильно смотрел на незаконченную картину.
Кисточка выпала из обессилевшей руки. Она совершила лишь один оборот, прежде чем свалиться на пол, разбрызгав во все стороны яркую, как кровь краску. Несколько капель легли в правый нижний край холста.
Первым изменения заметил дедушка. «Она подписалась», - радостно прошамкал он своими дёснами без зубов. Картина наливалась красками. Солнце заиграло своей оранжевой улыбкой на переливах водопада, трава заколосилась, разнося приятный запах вечной весны. Цветы пахли, каждый по-своему. А девочка, моргнула раз, и, весело смеясь, побежала окунуть ножки в ледяную воду речки. Она звонко смеялась, когда прыгнула на холст к отцу - в мир вечно гудящих машин и ухающих прессов. Потом она скакнула в мягкую перину облаков и обняла маму, которая накрыла свою ненаглядную дочь широкими белоснежными крыльями.
Она посетила каждого, всех свои родных и близких, всех друзей, которые теперь жили в картинах, воскресшие благодаря её силе. Благодаря силе искусства и воображения.
В комнате с холстами было пусто. Медленно догорела свеча…