Новогодняя электричка
Невысокий с длинными редеющими волосами и коротенькой бородкой очкарик лет около сорока вошёл в вагон электрички. Сел на свободную скамейку. Полупьяная и полупустая новогодняя электричка уносила своих пассажиров прочь из горящего праздничными огнями города. В электричке наш герой ездил не часто, из провинциального женского монастыря , где он служил , удалось вырваться на недельку в Москву, повидать детей на зимних каникулах. Сейчас жена, с которой они не жили одной семьёй уже несколько лет, с детьми отправились к тёще в гости справлять Новый год, пойти с ними значило испортить себе и людям праздник, да его и не приглашали, и отец Глеб поехал загород на дачу к старому приятелю Антону.
Смахнув с бороды иней и протерев запотевшие очки, он огляделся. Южане в тонких курточках с серо-смуглыми безрадостными лицами сидели на соседних скамейках, несколько мужчин и женщин средних лет выглядели тоже не слишком празднично, группка молодёжи шумно веселящаяся обсуждала какой-то молодёжный сериал активно чередуя через раз одно из пяти известный слов с неопределённым междометием «ваще» . В углу у двери сидел этакий «Серёга» или «Колян» . Мужичёк лет за 30 с чипсами и пивом в руках и в высокой ровненькой ушанке из какого-то дорого зверя , а-ля мечта дембеля 80х.
- Чипсы, кальмарики, вода, орешки, пиво! - услышал старческий голос сзади Глеб. Он оглянулся, по вагону ковыляла какая-то совершенно древняя старушка. Внешне она более походила на восставший труп, нежели на живую бабулю, столь глубоки были у неё морщины, передвигалась она еле-еле, перехватываясь за ручки скамеек. Через плечо - связка из двух пакетов.
- Мне… пиво дайте, и кальмаров. - Остановил её нелёгкий путь о. Глеб, наверное, больше из любопытства и жалости, чем потому что хотел уже что-то выпить.
Старушка села напротив :
- Пиво какое? Смотрите, выбирайте.
- Вот , банку, - взял Глеб больше вглядываясь в саму старушки, нежели в содержимое её пакета, глаза у неё были какими -то одновременно и печальными и по-простому добрыми. Захотелось её разговорить:
- Что , бабуль, пенсии не хватает?
- Да не, милок, не жалуюсь, сорок лет у станка ткацкого проработала, потом ещё сторожем, но всё закрыли и сторожей молодых наняли…внуки все выросли, не нужна я им, а мне что делать? У окошка сидеть да телевизор смотреть я не могу… Вот, пошла продавать, пока купишь в магазине, потом в электричке пару раз так проедешь, гляди, и весь день ушёл, и с людьми…
- А вас ..никто не трогает ? Вы ведь без разрешения наверняка … - Глеб осёкся, зачем это говорить? - …ну и тяжело же таскать.
- Да я уж последний год только, вот, пакеты беру, раньше то с сумкой… А так, никто не трогает, все ж меня здесь знают, я и пальто у машинистов, бывает, оставляю, чтоб легче идти было, но это смотря чья смена… Так посидишь , поговоришь с людьми, что-то продашь, и им хорошо, и я не напрасно живу….
- Ну… вы посидите, отдохните , хоть… - сказал Глеб после паузы
- Да не, мил человек, на том свете отдохну. Пойду я…
Сразу встать она не могла, только в раскачку. Глеб проводил её взглядом. В вагоне после большой станции оставалось всего несколько человек. «Серёга» по-прежнему сидел, прихлёбывал и шуршал чипсами, глядя в тёмное окно .
Остановка. Накрашенная симпатичная женщина, зашедшая в вагон, садится к шапконосному красавцу:
- С Новым годом! Пообщаться не хотите?
«Серёга» прям обомлел. Даже чипсы посыпались.
- Аааа , пивка не хотите? - спохватывается он
- Спасибо - она берёт у него бутылку, но отхлёбывает совсем немного.
В вагон входят ещё две дамы, подсаживаются , одна из них в форме контролера. Тут несчастный «Серёга» подавился .Но, ничего, билеты никто и не думает проверять. Оказалось всё это подруги, видно, что в разной степени опьянения. Слово за слово. У шапканосца в голове явно сбывалась новогодняя сказка: он Дон Жуан, каждое слово которого ловят радостные Шехерезады. Женщинам же, как заметил Глеб, просто хотелось поболтать, не выходить из радостной эйфории в реальность электрички, как бы продолжить «праздник» без всякого там флирта.
Минут пятнадцать такого «Голубого огонька» , хохота и плоских шуток «Серёги». Подруги вышли, осталась одна, зашедшая первой и подсевшая к шапконосцу .
- Ещё пивка? - протягивает бутылку «Серёга».
- Не , мне уж всё …
Шапконосец с решимостью запустил руку под юбку мечте , и тут же получил несколько отчаянных ударов, шапка слетела, он отклонился, в глазах какое-то подростковое удивление:
- Ты чо?
- Пошёёёл на х*й!
«Серёга» растерянно отряхнул шапку, одел и тут же стал истово креститься на увиденный в окне освещённый прожекторами храм.
- Не, ну ты странная, всё ж того… ну давай…- решил он как-то ещё подкатить .
Барышня встала, оказывается она на огромных каблуках, шатаясь, она выходит в тамбур . Встал и Глеб, ему тоже надо выходить. « Серёга» преградил ему путь :
- Мужик, это последняя электричка?
Обычно, Глеб медленно мог сообразить, что и как ему ответить, но тут как-то неожиданно само пошло:
- Нормально всё, братан, я её провожу… Да я провожал её уже….
- Да! Она такая! Не, ну ты молодец!- даже обрадовался «Серёга» выходя в тамбур и пытаясь напоследок ухватить уходящую «Шехерезаду» за зад .
Несбывшаяся мечта шапконосца повалилась на станционную скамейку.
«Блин, да она никакущая» - сказал про себя Глеб с недовольством осознав, что уходить нельзя - замёрзнет.
- Слышь! Давай такси вызову. 50 рублей всего по посёлку, я номер знаю, замёрзнешь.
- А чё те надо , а!? Чё ты ко мне лезешь!?
- Я не пристаю к тебе. Такси, говорю, вызову, ты ж не дойдёшь никуда…
- Иди, я так посижу- уронила на сумку голову как-то вдруг обмякшая женщина .
- Не, не пойдёт. Примёрзнешь, нафиг. Слышь! Мне не надо от тебя ничего! Я… ваще поп - добавил Глеб для убедительности.
Едва успев поднять голову от сумки «Шехерезада» начала блевать. Её Сапог покрылся вонючей жижей.
- Поп, вали, а?! Свечки свои продавать…
- На, платок возьми .
- …Бьееее
Второй сапог оказался под той же массой.
- Ща …я …. - взяла таки салфетку женщина и достала из сумки телефон .
Гудки, встревоженный мужской голос:
- Ты где? Что с тобой?
- На станции. Приходите за мной. Мне плохо….
Потом женский голос что-то расспрашивал долго, явно не подозревая о состоянии подруги или родственницы на высоких каблуках.
«Да что они тормоза такие?» - подумал про себя замерзающий священник, и сказал вслух :
- Дай трубку, я им объясню, договорюсь…
- Зачем те? Не дам, у меня телефон новый!
Кое-как до людей на том конце незримого провода дошло, что надо таки «Шехерезаду» забрать со станции.
- Они приедут скоро? - спросил попрыгивая в ботинках на тонкой подошве о. Глеб .
- Десять минут сказали… Иди уже а? Что вам всем от меня нужно?
- Мне - ничего. Сиди, не засни, я пошёл…
- Ммм…Спасибо… - сказала оттирая салфеткой сапог женщина
Уходя , он обратил внимание на мужика, стоявшего поодаль. Больше на платформе никого не было. Перейдя уже на другую сторону железнодорожного полотна , Глеб медленно передвигался по скользкой тропинке. Вдруг, с той стороны крик:
- Стой ! Отдай! Кинь, там нет ничего, просто кинь!
« Ну что там ещё!» - подумал недовольный священник и повернул обратно.
- Киииинь! Ну там же …моё….. Будь человеком , брось сууумку….!
Тень ускользнула в перелесок. «Шехерезада» кричала на платформе. Понятно, мужик сдёрнул сумку . В этот момент к платформе подъехала машина. Женщина и мужчина в спортивных костюмах вышли и пошли к кричащей .
- Надь! Ты чего орёшь?!
- Да вот, сумку тиснули, - размазывала туш сказала заметно протрезвевшая женщина - Блин… там … документы все , телефон …и его открытка последняя, я её на память…он мне за день до гибели её послал...
- А это кто? - указала на Глеба приехавшая женщина, она выглядела суровее сопровождавшего его мужчины.
- Поп… попутчик… он мне салфетки дал…
- Салфетки, поп, эх, Надь… ну что так у тебя всё время!.. - с досадой ответила та, и обратилась к Глебу - Ты не с ним , не наводчик, а?
- Стоял бы я здесь, будь я наводчик…Нет…сумку жаль, но хорошо хоть не хуже…. - ответил Глеб и хотел добавить нравоучительное : «Людям верить надо», в смысле , что зря она его гнала, и вслух - Он , видать с электрички тебя пас, на платформе стоял, когда я уходил...
Трясущаяся барышня поковыляла за подругой или родственницей на своих немыслимых каблуках, подворачивая ноги, рассуждая, куда мог побежать вор и как ей жаль пропавшей сумки.
Глеб порядком замёрз , но он всё равно не хотел вызывать такси , решив пройтись до антоновой дачи пешком.
Женщины с нелёгкой жизнью и работой, хотящие радости хоть на праздник , курящие, пьющие и блюющие, как некогда мужики, крестящийся «Серёга» в старомодной шапке, старушка с пакетами через плечо, решившая умереть стоя , без скорби и осуждения, пожалуй, даже без страха…просто перейти в иное «по привычке», как в другой вагон…всё это крутились в его голове.
Потом он начал думать о друзьях молодости Антоне, к которому вот-вот придёт, жене Свете, и всём, что предшествовало этому его скольжению по тонкому льду уходящего года.
( это последний рассказ про о. Глеба, больше дополнений не планируется)
Смахнув с бороды иней и протерев запотевшие очки, он огляделся. Южане в тонких курточках с серо-смуглыми безрадостными лицами сидели на соседних скамейках, несколько мужчин и женщин средних лет выглядели тоже не слишком празднично, группка молодёжи шумно веселящаяся обсуждала какой-то молодёжный сериал активно чередуя через раз одно из пяти известный слов с неопределённым междометием «ваще» . В углу у двери сидел этакий «Серёга» или «Колян» . Мужичёк лет за 30 с чипсами и пивом в руках и в высокой ровненькой ушанке из какого-то дорого зверя , а-ля мечта дембеля 80х.
- Чипсы, кальмарики, вода, орешки, пиво! - услышал старческий голос сзади Глеб. Он оглянулся, по вагону ковыляла какая-то совершенно древняя старушка. Внешне она более походила на восставший труп, нежели на живую бабулю, столь глубоки были у неё морщины, передвигалась она еле-еле, перехватываясь за ручки скамеек. Через плечо - связка из двух пакетов.
- Мне… пиво дайте, и кальмаров. - Остановил её нелёгкий путь о. Глеб, наверное, больше из любопытства и жалости, чем потому что хотел уже что-то выпить.
Старушка села напротив :
- Пиво какое? Смотрите, выбирайте.
- Вот , банку, - взял Глеб больше вглядываясь в саму старушки, нежели в содержимое её пакета, глаза у неё были какими -то одновременно и печальными и по-простому добрыми. Захотелось её разговорить:
- Что , бабуль, пенсии не хватает?
- Да не, милок, не жалуюсь, сорок лет у станка ткацкого проработала, потом ещё сторожем, но всё закрыли и сторожей молодых наняли…внуки все выросли, не нужна я им, а мне что делать? У окошка сидеть да телевизор смотреть я не могу… Вот, пошла продавать, пока купишь в магазине, потом в электричке пару раз так проедешь, гляди, и весь день ушёл, и с людьми…
- А вас ..никто не трогает ? Вы ведь без разрешения наверняка … - Глеб осёкся, зачем это говорить? - …ну и тяжело же таскать.
- Да я уж последний год только, вот, пакеты беру, раньше то с сумкой… А так, никто не трогает, все ж меня здесь знают, я и пальто у машинистов, бывает, оставляю, чтоб легче идти было, но это смотря чья смена… Так посидишь , поговоришь с людьми, что-то продашь, и им хорошо, и я не напрасно живу….
- Ну… вы посидите, отдохните , хоть… - сказал Глеб после паузы
- Да не, мил человек, на том свете отдохну. Пойду я…
Сразу встать она не могла, только в раскачку. Глеб проводил её взглядом. В вагоне после большой станции оставалось всего несколько человек. «Серёга» по-прежнему сидел, прихлёбывал и шуршал чипсами, глядя в тёмное окно .
Остановка. Накрашенная симпатичная женщина, зашедшая в вагон, садится к шапконосному красавцу:
- С Новым годом! Пообщаться не хотите?
«Серёга» прям обомлел. Даже чипсы посыпались.
- Аааа , пивка не хотите? - спохватывается он
- Спасибо - она берёт у него бутылку, но отхлёбывает совсем немного.
В вагон входят ещё две дамы, подсаживаются , одна из них в форме контролера. Тут несчастный «Серёга» подавился .Но, ничего, билеты никто и не думает проверять. Оказалось всё это подруги, видно, что в разной степени опьянения. Слово за слово. У шапканосца в голове явно сбывалась новогодняя сказка: он Дон Жуан, каждое слово которого ловят радостные Шехерезады. Женщинам же, как заметил Глеб, просто хотелось поболтать, не выходить из радостной эйфории в реальность электрички, как бы продолжить «праздник» без всякого там флирта.
Минут пятнадцать такого «Голубого огонька» , хохота и плоских шуток «Серёги». Подруги вышли, осталась одна, зашедшая первой и подсевшая к шапконосцу .
- Ещё пивка? - протягивает бутылку «Серёга».
- Не , мне уж всё …
Шапконосец с решимостью запустил руку под юбку мечте , и тут же получил несколько отчаянных ударов, шапка слетела, он отклонился, в глазах какое-то подростковое удивление:
- Ты чо?
- Пошёёёл на х*й!
«Серёга» растерянно отряхнул шапку, одел и тут же стал истово креститься на увиденный в окне освещённый прожекторами храм.
- Не, ну ты странная, всё ж того… ну давай…- решил он как-то ещё подкатить .
Барышня встала, оказывается она на огромных каблуках, шатаясь, она выходит в тамбур . Встал и Глеб, ему тоже надо выходить. « Серёга» преградил ему путь :
- Мужик, это последняя электричка?
Обычно, Глеб медленно мог сообразить, что и как ему ответить, но тут как-то неожиданно само пошло:
- Нормально всё, братан, я её провожу… Да я провожал её уже….
- Да! Она такая! Не, ну ты молодец!- даже обрадовался «Серёга» выходя в тамбур и пытаясь напоследок ухватить уходящую «Шехерезаду» за зад .
Несбывшаяся мечта шапконосца повалилась на станционную скамейку.
«Блин, да она никакущая» - сказал про себя Глеб с недовольством осознав, что уходить нельзя - замёрзнет.
- Слышь! Давай такси вызову. 50 рублей всего по посёлку, я номер знаю, замёрзнешь.
- А чё те надо , а!? Чё ты ко мне лезешь!?
- Я не пристаю к тебе. Такси, говорю, вызову, ты ж не дойдёшь никуда…
- Иди, я так посижу- уронила на сумку голову как-то вдруг обмякшая женщина .
- Не, не пойдёт. Примёрзнешь, нафиг. Слышь! Мне не надо от тебя ничего! Я… ваще поп - добавил Глеб для убедительности.
Едва успев поднять голову от сумки «Шехерезада» начала блевать. Её Сапог покрылся вонючей жижей.
- Поп, вали, а?! Свечки свои продавать…
- На, платок возьми .
- …Бьееее
Второй сапог оказался под той же массой.
- Ща …я …. - взяла таки салфетку женщина и достала из сумки телефон .
Гудки, встревоженный мужской голос:
- Ты где? Что с тобой?
- На станции. Приходите за мной. Мне плохо….
Потом женский голос что-то расспрашивал долго, явно не подозревая о состоянии подруги или родственницы на высоких каблуках.
«Да что они тормоза такие?» - подумал про себя замерзающий священник, и сказал вслух :
- Дай трубку, я им объясню, договорюсь…
- Зачем те? Не дам, у меня телефон новый!
Кое-как до людей на том конце незримого провода дошло, что надо таки «Шехерезаду» забрать со станции.
- Они приедут скоро? - спросил попрыгивая в ботинках на тонкой подошве о. Глеб .
- Десять минут сказали… Иди уже а? Что вам всем от меня нужно?
- Мне - ничего. Сиди, не засни, я пошёл…
- Ммм…Спасибо… - сказала оттирая салфеткой сапог женщина
Уходя , он обратил внимание на мужика, стоявшего поодаль. Больше на платформе никого не было. Перейдя уже на другую сторону железнодорожного полотна , Глеб медленно передвигался по скользкой тропинке. Вдруг, с той стороны крик:
- Стой ! Отдай! Кинь, там нет ничего, просто кинь!
« Ну что там ещё!» - подумал недовольный священник и повернул обратно.
- Киииинь! Ну там же …моё….. Будь человеком , брось сууумку….!
Тень ускользнула в перелесок. «Шехерезада» кричала на платформе. Понятно, мужик сдёрнул сумку . В этот момент к платформе подъехала машина. Женщина и мужчина в спортивных костюмах вышли и пошли к кричащей .
- Надь! Ты чего орёшь?!
- Да вот, сумку тиснули, - размазывала туш сказала заметно протрезвевшая женщина - Блин… там … документы все , телефон …и его открытка последняя, я её на память…он мне за день до гибели её послал...
- А это кто? - указала на Глеба приехавшая женщина, она выглядела суровее сопровождавшего его мужчины.
- Поп… попутчик… он мне салфетки дал…
- Салфетки, поп, эх, Надь… ну что так у тебя всё время!.. - с досадой ответила та, и обратилась к Глебу - Ты не с ним , не наводчик, а?
- Стоял бы я здесь, будь я наводчик…Нет…сумку жаль, но хорошо хоть не хуже…. - ответил Глеб и хотел добавить нравоучительное : «Людям верить надо», в смысле , что зря она его гнала, и вслух - Он , видать с электрички тебя пас, на платформе стоял, когда я уходил...
Трясущаяся барышня поковыляла за подругой или родственницей на своих немыслимых каблуках, подворачивая ноги, рассуждая, куда мог побежать вор и как ей жаль пропавшей сумки.
Глеб порядком замёрз , но он всё равно не хотел вызывать такси , решив пройтись до антоновой дачи пешком.
Женщины с нелёгкой жизнью и работой, хотящие радости хоть на праздник , курящие, пьющие и блюющие, как некогда мужики, крестящийся «Серёга» в старомодной шапке, старушка с пакетами через плечо, решившая умереть стоя , без скорби и осуждения, пожалуй, даже без страха…просто перейти в иное «по привычке», как в другой вагон…всё это крутились в его голове.
Потом он начал думать о друзьях молодости Антоне, к которому вот-вот придёт, жене Свете, и всём, что предшествовало этому его скольжению по тонкому льду уходящего года.
( это последний рассказ про о. Глеба, больше дополнений не планируется)