K...a N....a
нижеследующий литературный питч не приняли. Не потому что она отстойная, большая и т.д.
Ее не приняли потому что кое-кто особо умный решил меня наказать и просто не показал мою работу кому следует. Ппц а это гораздо лучше чем то что выбрал тот, кому следует. Тот, кому следует, увидел (как и я) что то что ему предложили (я говорил что предложили не мое, а мое не показывали из тупых принципов?) было унылым заезжаным говнецом, и потому предложил свой, третий вариант. Теперь будем делать какой-то обычный среднячек. Я конечно не претендую на то что мой вариант не среднячек - но он как минимум не типичен кое для чего. Не так заезжен.
People Ugly
p.s. имя судна я исключил, сам не знаю почему.
Ты слышал истории о туманах N-cкого протока. Туманах,где перед рыбацкими шхунами пепельным контуром иногда проступает мглы мрачная гора корабля. Он движется с грозноя грацией левиафана - не слыша, не замечая, не останавливаясь. Бесшумно раздвигая блеклую воду - его нависающие борта несут на себе одиннадцать букв.
K…a N….a.
В чернильных иллюминаторах - ни огонька, ни блика, ни одного лица. Это безжизненный металл, но на палубах можно найти потеряную женскую туфлю, можно найти отложеный на мгновение кроссворд, плюшевого медведя, уткнувшегося мордочкой в столик с крошечными чашками.
Тут, кажется, нет ни единого человека, но надувные полосатые матрасы, беспечно дрейфуют в бассейне верхней палубы будто с них соскочили только что. На корме, у шезлонга ты находишь разбившийся рожок мороженного, ванильные шарики которого едва начинают превращаться в молочную лужу. На карточном столике - дымящуюся в пепельнице сигарету, со свежим непотревоженым столбиком пепла. Рядом - сорок два доллара мелкими купюрами и четыре веера карт.
На борту корабля, в его каютах и коридорах, не уходит ощущение, что ты просто опоздал. Просто зашел в каюту спусия мгновение после того, как вышли её обитатели.
Ты чувствуешь кисловатый запах - и на изящной лестнице находишь свежие потёки шампанского, темно блестящие среди хрустальных осколков бокала. Ты видишь следы сапог, оставленые в этой луже. И где-то далеко вверху чудится разудалый хохот из бильярдного клуба. А там, из-под тяжелых бордовых портьер - тревожный, надломленный каблучно-кастанедовый перестук фламенко.
Ты понимаете, что здесь не должно быть людей.
Ты читаешь заголовки не пожелтевших вчерашних газет: 1929 год. Это невозможно, но в каюте для новобрачных, над растрепаной кроватью в форме седрца, пахнет любовью. Смешиваясь с ароматом сотен свежайших роз, стоящих, лежащих, повсюду в номере. Розы - они очень даже живы.
Ты слышал сотни раз: «корабль затонул, разбившись о местные рифы». Восемьдесят лет назад. Но запах пороха, револьверный дым еще не выветрились на капитанском мостике.
И, как говорит легенда, каждую туманную ночь корабль появляется здесь и несет свое тело по этим волнам, чтобы вновь разорвать свои идеальные шпангоуты о черные камни.
Чтобы снова повторилась эта история.
Чтобы снова страсть, чтобы кого-то вновь полюбил, чтобы опять кто-то возненавидел. Чтобы судьбы завернулись в узел. Чтобы снова вспыхнул любовный треугольник. Чтобы вновь чья-то мстительная рука направила судно на смерть. Чтобы вновь прозвучали проклятия.
Местные говорят: "Чем дольше ты на палубе, тем более ты становишься её частью. Тем больше он открывается тебе. Тем больше поглощает тебя."
Ты идешь по следу. По памяти корабля. Ты все глубже в его тайне. Стук шагов все громче. Все отчетливее силуэты людей.
Ты слышал истории о местных туманах. Ты знаешь, что попасть на борт K…a N….a невозможно.
Во всяком случае рыбаки говорят "Невозможно вернуться назад, если поднялся на борт. Никто не возвращался".
Они знают "Чем больше узнаешь, тем больше увязнешь."
Они держатся от проклятого корабля подальше.
Местные сравнивают корабль с сетью - " чем больше двигаешься - тем вернее запутываешься"
И тем не менее ты на борту. Вы на K…a N…a. Ты погружаешься в его историю. Ты идешь по следу трагедии, чтобы распутать ее. Чтобы снять проклятие.
Чтобы вернуться назад.
Ее не приняли потому что кое-кто особо умный решил меня наказать и просто не показал мою работу кому следует. Ппц а это гораздо лучше чем то что выбрал тот, кому следует. Тот, кому следует, увидел (как и я) что то что ему предложили (я говорил что предложили не мое, а мое не показывали из тупых принципов?) было унылым заезжаным говнецом, и потому предложил свой, третий вариант. Теперь будем делать какой-то обычный среднячек. Я конечно не претендую на то что мой вариант не среднячек - но он как минимум не типичен кое для чего. Не так заезжен.
People Ugly
p.s. имя судна я исключил, сам не знаю почему.
Ты слышал истории о туманах N-cкого протока. Туманах,где перед рыбацкими шхунами пепельным контуром иногда проступает мглы мрачная гора корабля. Он движется с грозноя грацией левиафана - не слыша, не замечая, не останавливаясь. Бесшумно раздвигая блеклую воду - его нависающие борта несут на себе одиннадцать букв.
K…a N….a.
В чернильных иллюминаторах - ни огонька, ни блика, ни одного лица. Это безжизненный металл, но на палубах можно найти потеряную женскую туфлю, можно найти отложеный на мгновение кроссворд, плюшевого медведя, уткнувшегося мордочкой в столик с крошечными чашками.
Тут, кажется, нет ни единого человека, но надувные полосатые матрасы, беспечно дрейфуют в бассейне верхней палубы будто с них соскочили только что. На корме, у шезлонга ты находишь разбившийся рожок мороженного, ванильные шарики которого едва начинают превращаться в молочную лужу. На карточном столике - дымящуюся в пепельнице сигарету, со свежим непотревоженым столбиком пепла. Рядом - сорок два доллара мелкими купюрами и четыре веера карт.
На борту корабля, в его каютах и коридорах, не уходит ощущение, что ты просто опоздал. Просто зашел в каюту спусия мгновение после того, как вышли её обитатели.
Ты чувствуешь кисловатый запах - и на изящной лестнице находишь свежие потёки шампанского, темно блестящие среди хрустальных осколков бокала. Ты видишь следы сапог, оставленые в этой луже. И где-то далеко вверху чудится разудалый хохот из бильярдного клуба. А там, из-под тяжелых бордовых портьер - тревожный, надломленный каблучно-кастанедовый перестук фламенко.
Ты понимаете, что здесь не должно быть людей.
Ты читаешь заголовки не пожелтевших вчерашних газет: 1929 год. Это невозможно, но в каюте для новобрачных, над растрепаной кроватью в форме седрца, пахнет любовью. Смешиваясь с ароматом сотен свежайших роз, стоящих, лежащих, повсюду в номере. Розы - они очень даже живы.
Ты слышал сотни раз: «корабль затонул, разбившись о местные рифы». Восемьдесят лет назад. Но запах пороха, револьверный дым еще не выветрились на капитанском мостике.
И, как говорит легенда, каждую туманную ночь корабль появляется здесь и несет свое тело по этим волнам, чтобы вновь разорвать свои идеальные шпангоуты о черные камни.
Чтобы снова повторилась эта история.
Чтобы снова страсть, чтобы кого-то вновь полюбил, чтобы опять кто-то возненавидел. Чтобы судьбы завернулись в узел. Чтобы снова вспыхнул любовный треугольник. Чтобы вновь чья-то мстительная рука направила судно на смерть. Чтобы вновь прозвучали проклятия.
Местные говорят: "Чем дольше ты на палубе, тем более ты становишься её частью. Тем больше он открывается тебе. Тем больше поглощает тебя."
Ты идешь по следу. По памяти корабля. Ты все глубже в его тайне. Стук шагов все громче. Все отчетливее силуэты людей.
Ты слышал истории о местных туманах. Ты знаешь, что попасть на борт K…a N….a невозможно.
Во всяком случае рыбаки говорят "Невозможно вернуться назад, если поднялся на борт. Никто не возвращался".
Они знают "Чем больше узнаешь, тем больше увязнешь."
Они держатся от проклятого корабля подальше.
Местные сравнивают корабль с сетью - " чем больше двигаешься - тем вернее запутываешься"
И тем не менее ты на борту. Вы на K…a N…a. Ты погружаешься в его историю. Ты идешь по следу трагедии, чтобы распутать ее. Чтобы снять проклятие.
Чтобы вернуться назад.