Путин как гопник и домашний насильник
Эта сравнительно небольшая статья в НГЕ посвящена психологическому анализу путинской аргументации и апелляции к истории как аргументации насилия - новсе насильники любого рода всегда находят подобные оправдания
https://novayagazeta.eu/articles/2024/02/27/chto-obshchego-mezhdu-putinym-i-domashnim-nasilnikom
-------------------------------
В 2005 году Путин утверждал, что вопрос о пакте Молотова-Риббентропа закрыт и возвращаться к нему нет смысла. Он ссылался на постановление съезда народных депутатов 1989 года, в соответствии с которым пакт является юридически несостоятельным и не отражал воли народа, будучи личной договоренностью Сталина и Гитлера. Тем не менее, последние два десятилетия он регулярно возвращался к вопросу о причинах Второй мировой, причем его риторика радикально менялась.
Так, в недавнем интервью Такеру Карлсону Путин сказал: «Перед Второй мировой войной, когда Польша посотрудничала с Германией, отказалась выполнять требования Гитлера, но, тем не менее, поучаствовала вместе с Гитлером в разделе Чехословакии, но, поскольку не отдала Данцигский коридор, всё-таки поляки вынудили, они заигрались и вынудили Гитлера начать Вторую мировую войну именно с них... Она (Польша. - Прим. авт.) оказалась несговорчивой. Гитлеру ничего не оставалось при реализации его планов начать именно с Польши».
Это высказывание вызвало немалый резонанс. В частности, было подано заявление в Следственный комитет с требованием привлечь Путина к ответственности по статье о «реабилитации нацизма». Похожие высказывания российский президент допускал и раньше. Немецкий политик Райнхард Бютикофер в 2020 году предупреждал о том, что проекция прошлого на настоящее может стать «первым шагом к определению цели для чего-то большего, чем просто риторическая агрессия».
Параллели с нынешними событиями очевидны. «То, что происходит (в Украине), - вынужденная мера. Нам просто не оставили никаких шансов поступить иначе», говорит Путин.
Таким образом, жертва виновата дважды: тем, что спровоцировала насильника, и тем, что сопротивляется.
Что всё это означает в свете психологии? Почему в глазах насильника всегда виновата жертва?
Обвинение жертвы в том, что она провоцирует и будто бы заставляет агрессора напасть, очень типично для риторики насильника вне зависимости от его масштаба: и для домашних абьюзеров, и для диктаторов. Зачем им это объяснение, ведь очевидно, что реальные мотивы очень от него далеки и их совсем не сложно разглядеть? И главное, почему многие этим объяснениям верят?
Наше сознание, даже сознание насильника, стремится к ощущению справедливости. Мы существа коллективные, мы зависим прежде всего не от природы, а от человеческого сообщества, и одно из наших условий выживания - принадлежать к сообществу, разделять его базовые ценности и представления, правила, по которым оно живет. Ощущение справедливости означает согласие с твоим сообществом, доверие к людям и жизни; чувство несправедливости появляется тогда, когда эти базовые правила жизни нарушены, потому что тогда становится непонятно, как можно сосуществовать с этими людьми. Например, российское общество в массе своей разделяет представление, что нельзя людей убивать и забирать чужое имущество просто так. Очевидно, что в ситуации захватнической войны у него может появиться тревога и несогласие с происходящим. Но это препятствие можно легко обойти, если немного достроить реальность или слегка изменить правила игры: например, назвать фашистами тех, на кого нападаешь, приписать им агрессивные намерения, обосновать законность вторжения специально отобранными историческими фактами. Именно этим занимаются любые агрессоры.
Сами агрессоры тоже, как ни странно, какой-то частью своего сознания могут разделять общественные ценности. В это сложно поверить, но, работая с домашними агрессорами, легко убедиться в том, что желая самого лучшего для своих близких, они не врут. Однако это только одна часть их сознания. Другой части очень неудобно находиться в ограничении правилами и ценностями, и вот здесь им помогает концепция о виновности жертвы и праведности насилия. Она позволяет как удовлетворить свои желания, так и остаться в рамках общественно приемлемого поведения. Эта концепция будет стоять за любым неслучайным проявлением насилия, она будет апеллировать к ценностям сообщества, как их понимает ее автор.
Концепции бывают очень простые ( «я же говорил тебе, не выводи меня» или «если б ты была девственницей, я бы к тебе по другому относился») или более развернутые, с привлечением исторических фактов про Рюрика, Ленина, половцев и т. д. Но их функция всегда одна: сделать происходящее легитимным, дать насильнику право на насилие, показать, что он играет по правилам, часто самим им и предложенным. В этих концепциях обычно есть часть, с которой все могут легко согласиться: в частности, что надо действовать справедливо, что все имеют право на самозащиту, т. е. это общественно разделяемые ценности.
Но также там есть часть, содержащая или откровенную ложь (как, например, в случае речи Гитлера перед вторжением в Польшу в 1939 году, в которой он рассказывал об агрессивных действиях поляков и собственных миротворческих усилиях; эти обоснования фактически были повторены Путиным в интервью Карлсону), или существенно искажающих смысл происходящего (как в случае речи Путина перед нападением на Украину, когда вторжение на чужую территорию обосновывалось предыдущими историческими событиями; события, возможно, действительно имели место в прошлом, но они не дают права автоматически рассматривать другое государство как российскую территорию).
Такой идеологический «бутерброд» позволяет слушателю проглотить неприемлемую для него информацию намного проще, в дальнейшем сделав ее «нормальной».
Объяснительная концепция, какой бы бредовой она ни была, нужна, во-первых, самому агрессору - она избавляет его от чувства вины и объясняет ему самому, что таким образом он улучшает мир и собственную жизнь. Например, побил жену - значит предотвратил угрозу унижения, пережитую, возможно, в других отношениях или вообще в детстве; вторгся в Украину - предотвратил мнимое нападение на Россию, восстановил историческую справедливость. Сам агрессор обычно верит в это объяснение и оно помогает ему действовать с ощущением правоты.
Также это объяснение помогает контролировать и тех, кто страдает от насилия. Если жертва не имеет возможности уйти, она часто начинает принимать объяснения агрессора и старается работать над собой, и это избавляет ее от ощущения беспомощности: я могу работать над собой, значит я могу влиять на то, чтобы насилие не повторилось; я могу жить рядом с агрессором, так как он не виноват. Так нередко ведут себя заложники и люди на оккупированных территориях: когда у них нет возможности уехать, многие из них примут версию пропаганды, поскольку она делает ситуацию справедливой, хоть и за их счет. Для их сознания будет легче признать, что это освободители от «фашистского режима» разрушили их дом, чем почувствовать беспомощность от того, что эта жестокость не имеет никаких разумных оснований и они во власти моральных чудовищ.
Объяснительная концепция помогает влиять и на реакцию свидетелей происходящего, как бы и здесь подтверждая, что это не преступление и не насилие, а справедливое и законное действие, и значит, от окружающих никакого вмешательства не требуется, мир стабилен и надежен. Например, наше общество долгое время соглашалось с версией, что в изнасиловании виновата нескромно одетая женщина, это всех устраивало: мол, она сама спровоцировала и законно наказана. Но потом мы научились отличать правду от лжи и поняли, что виктимблейминг совсем не отражает суть происходящего. Также и здесь: те, кто опутан пропагандой, легко согласятся с путинским тезисом про виноватую Польшу, Украину, Запад, так как это дает ощущение праведности военной агрессии, правитель признается компетентным, а его действия осмысленными и разумными, и это успокаивает. Но рано или поздно те, кто верил в пропаганду, также начнут видеть реальность и иллюзия разумности происходящего рассыпется.
-------------------------------
В общем, причину нападения путинской России на Украину как и причину того, почему многие россияне в это верят давно и точно описал истинно народный поэт Иван Андреевич Крылов:
Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать
Ибо не только подчинениеп царю является национальной привычкой, но и жажда территориальных захватов, насилия и грабежа входит в неписанный кодекс национальной морали - без этого захватить территорию в одну шестую часть обитаемой суши попросту не удалось бы.
Народу захваты, насилия и убийства нравятся ему нравятся войны - они подымают чувства национального самоуважения, раз уж в личном самоуважении россиянину властители отказали. И то что с каждой новой войной росла популярность Путина - просто очевидный факт, подтвержденный соцопросами.
Так что тут все правда, у автора тоже правда, и удивляться тут нечему - так уж исстари повелось на России.