Российская вертикаль: слоеный пирог с винегретом
Александр Кынев, российский политолог считает дворцовый переворот в России практически неосуществимым. Причина в особом устройстве российской власти, которая именно так и сконструирована, чтобы максимально затруднить дворцовые переваороты
https://www.svoboda.org/a/sloyonyy-pirog-s-vinegretom-aleksandr-kynev---o-raskole-elit/31917288.html
На мой личный взгляд текст заслуживает самого внимательного прочтения, к тому же он сравнительно невелик
Кризис, да ещё и при авторитарном режиме с политической цензурой и запретом независимой журналистики - всегда раздолье для конспирологов. Рассказы про якобы уже избранных преемников, якобы сформировавшиеся коалиции, чьи-то инфаркты и прочее заполонили анонимные телеграм-каналы, на базе которых потом пишет статьи жёлтая пресса, а затем и говорят политики. Проверить и доказать всё это невозможно. Однако возможно другое: обозначить, что реально, а что нет с точки зрения нынешних российских законов и Конституции, а также наших знаний о том, как устроена сама околокремлёвская элита.
Во-первых, с формально-юридической стороны вопроса все разговоры о якобы "уже выбранном преемнике" гроша ломаного не стоят, если не вписываются в установленный в Конституции порядок. Нынешняя российская власть, а до неё советская, при всем своём цинизме, формальную юридическую рамку принимаемых решений если не соблюдала по духу, то пыталась изображать по форме. Согласно Конституции, если с Президентом России что-либо происходит, то врио главы государства автоматически становится премьер-министр (сейчас Михаил Мишустин). Поэтому, чтобы сменить формального преемника, надо вначале сменить премьера. Обойти эту норму нельзя, так как иная передача будет де-факто признана государственным переворотом; велик риск коллапса всей системы. Это было бы чудовищной авантюрой с полной делегитимацией механизмов управления страной.
Напомню, что и ГКЧП в августе 1991-го формально означал передачу власти пусть и лично невлиятельному, но юридически законному вице-президенту Геннадию Янаеву (хотя Михаила Горбачева отстранили от власти вне законной процедуры). Георгий Маленков наследовал Иосифу Сталину в 1953 году именно как заместитель председателя Совета министров. При оккупации стран Прибалтики формально издевательски применялся юридически соответствующий их конституциям подход: президенты стран Балтии под давлением назначали советских ставленников премьер-министрами, сами уходили в отставку; советские ставленники становились ио президента и завершали аннексию юридически.
Во-вторых, помимо соблюдения юридических правил (чтобы формально не вляпаться в государственный переворот) важен вопрос о том, а есть ли в политической элите вообще силы, способные принять такое решение и бросить вызов первому лицу? После акций протеста 2011-2012 система управления Россией переформатирована таким образом, чтобы предотвратить формирование сколько-нибудь устойчивых групп и кланов. Силовики в России не являются никакой единой силой и разбиты на несколько групп, являющихся постоянными конкурентами за влияние (ФСО, ФСБ, армия, МВД, Росгвардия, СКР). Причем что еще важнее: сами эти ведомства часто внутри разбиты на несколько конкурирующих за влияние групп. Почти любое российское министерство и ведомство устроено сейчас так, что его формальный начальник имеет заместителей, которые "его людьми" не являются. "Собственная" команда начинается обычно где-то этажом ниже и всегда разбавлена чужими ставленниками. Всё это напоминает слоёный пирог. Таким образом устроенные ведомства не могут стать центром кристаллизации заговора в обычных условиях: все друг за другом следят и друг друга подсиживают. Чтобы заговор состоялся, должны войти в альянс не только несколько разных группировок, но и группировки из разных ведомств. Сделать это "без дыма и огня" крайне сложно.
Такие "параллельные вертикали" спускаются и на нижние этажи власти. В результате никакими едиными силами не являются не только ведомства, но и регионы (многие эксперты продолжают твердить о "региональных элитах", хотя сегодня это де-факто диффузная масса, за исключением очень небольшого числа регионов с особым влиянием). Если в 1990-х и начале 2000-х годов губернаторы были настоящими хозяевами территорий и могли формировать вокруг себя собственные элиты, то сейчас ничего этого нет. Разрушение региональных элит как субъекта было стержнем всей региональной политики центра начиная с 2000 года. Дело не просто в отмене выборов губернаторов (их возвращение в 2012 году во многом осталось техническим - это де-факто тоже назначение, но с утверждением на последующем голосовании полуреферендумного типа), а в утрате губернаторами политической и административной самостоятельности при одновременной крайне высокой ротации губернаторского корпуса и массовом назначении "варягов" не только в губернаторские кресла, но и внутри самих администраций.
Фактически сегодня губернаторы во многом перестали быть владельцами собственных администраций, вынужденно работая с отраслевыми "комиссарами", которых им согласовывает то или иное ведомство. Администрации всё чаще перестают быть командами, напоминая набор плохо связанных друг с другом менеджеров, больше ориентированных на профильных московских начальников. В таких условиях губернатор становится фактически клерком, но с политической ответственностью. Вертикаль в реальности не одна, она распадается на множество параллельных вертикалей. Начиналось с утраты влияния на назначение региональных силовиков, с 2004 года ввели согласование в Москве назначений начальников региональных финансовых управлений. Дальше - больше: образование, здравоохранение, природные ресурсы... Эту систему закрепил закон "Об общих принципах организации публичной власти в субъектах РФ". Его статья 4 прямо указывает: федеральные органы власти могут участвовать в формировании органов исполнительной власти регионов.
"Ближний" круг губернаторов в результате почти повсеместно сузился до руководителей аппаратов, помощников и секретарей. Эту формальную картину усугубляет состав губернаторского корпуса. В условиях массовой замены губернаторов в 2016-2022 годах новыми назначенцами стали преимущественно варяги-"технократы". Минимизация личных и иных связей с пунктами назначения, "неотягощенность" внутрирегиональными обязательствами как политического, так и экономического свойства при реализации федеральной политики, вероятно, были ключевым соображением при формировании такой политики. Если в 2012-2015 годах из 26 новых назначенных губернаторов (не считая избранного "вопреки" в Иркутске Сергея Левченко) "варягов" было 10 (38%), то в 2016-2020 годах из 80 назначенных (не считая избранных "вопреки" Владимира Сипягина, Сергея Фургала и Валентина Коновалова) в 66 регионах "варягами" были уже 57 (71,3%). Среди действующих к началу июня 2022 года губернаторов-"варягов" 48 (56,5%). Среди заместителей губернаторов последние годы доля варягов держится на уровне трети. В этой общей картине только отдельные губернаторы имеют значимый вес, чтобы "продавливать" нужных людей на все значимые для них посты (Рамзан Кадыров, Сергей Собянин и некоторые другие).
Так что если ведомства напоминают слоёные пироги, то региональные власти напоминают винегрет из ставленников ведомств. Очевидно, что эта система не преследует никакой иной цели, кроме несменяемости центральной власти и исключения каких-либо внутренних заговоров. У региональных властей, как и у московских ведомств, при такой системе мало мотивации думать о регионах и проводить единую согласованную политику развития, ведь опасна любая самостоятельность. Эта система - болото, не на что опереться. Эта система не несет угрозы власти верхушки, но через неё крайне сложно организовать как массовое насилие, так и массовое сопротивление. В ней всё парализует друг друга, только первое лицо является основой каркаса. Только действительно экстремальные события, только катастрофическая неспособность системы реагировать на угрозы и вызовы могут сложившееся положение поколебать.
Описание чрезвычайно любопытное. И в принципе это весьма напоминает ту структуру власти, которую сумел организовать в Украине Леонид Кучма. Это система неповоротливая, противоречивая и неэффективная, однако к организации переворота и вообще мощной оппозиции власти Президента такая система абсолютно не способна.
Это система в принципе "антисоветская", и она хорошо демонстрирует различия между "электоральным авторитаризмом" Путина и его зародышевой формой у Кучмы и "партийным авторитаризмом" в СССР (подробнее см. интервью Голосова https://trim-c.livejournal.com/4623278.html, там тоже о структуре путинской власти но под более общим и теоретическим углом зрения, тут все очень конкретно).
В СССР бытовал афоризм, что местных руководителей "назначают по отраслевому принципу, но снимают по территориальному". Т.е. директором местного треста, комбината, начальника управления в исполкоме типа облздрав и облнаробраз назначают в министерстве а вот снимают с работы в обкоме. И первый секретарь был нередко полновластным хозяином в регионе и конечно опорой Генерального. Но зато сговор местных князей мог оказаться достаточным и для дворцового переворота, так Хрущев расчистил сталинское политбюро именно опираясь на поддержку секретарей обкомов, которые обеспечили ему победу на пленуме ЦК.
Но в системе Путина-Кучмы президент легитимируется просто всеобщими выборами и в этом смысле практически неуязвим до тех пор, пока имеет этот электоральный ресурс. И поскольку партии президенту для этого не нужны, он от местных партийных бонз или избранных губернаторов и не зависит.
А учитывая слоистую структуру органов центральной власти им объединиться для устранения лидера тоже не реально. Только катастрофическая утрата популярности в народе угрожает лидеру в такой системе. Пока он этой популярности не утратит, он может дворцовых переворотов и не бояться.
Напротив, утративший народную популярность Лукашенко сразу стал резко слабее и более зависим от внешней силовой поддержки Путина