Сайт
НВ публикует главу из новой книги украинского историка Ярослава Грицака; авторполемизирует не столько даже с политиком Путиным сколько вообще с примитивизмом и политизацией истории.
Русь не была ни русским, ни украинским государством. Эта дискуссия лишена смысла
Современный читатель, наверное, удивится, узнав, что государства с таким названием никогда не существовало. Это название придумали в XIX столетии русские историки, чтобы отличить Русь с центром в Киеве от поздней Руси ( России) с центром в Москве и Петербурге. А от них это название переняли украинские историки и историки других народов.
Подобно не существовало и Византийской империи. Немецкие историки ХVИ века придумали это название, чтобы отличить империю с центром в Риме от поздней империи с центром в Константинополе. Есть, впрочем, основополагающая разница между историей Византийской империи и историей Киевской Руси. Если первая богата текстами, то вторая была достаточно «молчаливой». О ней мы знаем гораздо меньше, чем, скажем, о древнем Египте. Древнерусскую историю можно сравнить с перевернутой вверх ногами египетской пирамидой: в ее основе лежат несколько определенных фактов, а над ними возвышается куча гипотез, интерпретаций, догадок, спекуляций или просто манипуляций. Чем дальше от основания, тем неудержимей становится фантазия.
Одной из таких фантазий является спор: чьим национальным государством была Русь - русских или украинцев? Эта дискуссия лишена смысла. Русь не была ни на русским, ни украинским государством. Спорить о том, чьим национальным государством была Русь, имеет столько же смысла, как и выяснять, чьим государством - французов или немецевм была другая крупнейшая раннесредневековая империя - империя Каролингов.
Сравнение с империей Каролингов помогает лучше понять природу Руси. Оба государства были империями Севера, которые основали варварские завоеватели - франки в первом случае, русь (норманны) во втором. Общую схему взаимоотношений между завоевателями и завоеванными описал Ибн Халдун, арабский автор ХІV века, которого называют «отцом социологии». В военном противостоянии между варварскими и цивилизованными народами, утверждал он, первые побеждают вторых благодаря лучшей военной доблести и племенной солидарности. Но через несколько поколений завоеватели подвергаются искушениям цивилизации, растворяются среди завоеванной большинства, теряют внутреннюю солидарность и впадают в распри между собой - и тогда их государство становится жертвой очередных варваров.
Эта схема Ибн Халдуна в общих чертах передает историю Руси. Первые два поколения ее правителей имели имена скандинавского происхождения: Рюрик (Eric), Олег (Hélgi), Игорь (Ingvar), Ольга ( Hélgа, женская форма Hélgi). Начиная с третьего поколения их имена уже славянские Святослав, Владимир, Ярослав. Период владычества Владимира (980-1015) и Ярослава (1019-1054) - самая высокая точка в политической мощи Руси. В середине ХII веках Русь распадается на более мелкие княжества многочисленных Рюриковичей, которые с энергией, достойной лучшего применения, ведут неустанные и жестокие междоусобные войны, пока в 1237-1241 годах не становятся жертвой новых завоевателей - монголов и татар.
Русь была полиэтническим образованием. Завоеватели были русью (скорее всего, скандинавами) народы севера принадлежали к финно-угорским племенам (летописные чудь, весь и меря) южные были тюркскими кочевниками (печенеги, половцы). Ядро же составляли славянские племена. Откуда они взялись на этой территории, остается загадкой. Другой загадкой является скорость, с которой происходило распространения славян в Европе. Славяне были земледельческой цивилизацией, а скорость распространения таких цивилизаций в среднем километр в год. Славяне же распространялись со скоростью почти в шесть раз больше! Ответить на вопрос, почему так, можно, если предположить, что славянская культура была не этнической культурой, а скорее стилем жизни. Этот стиль означал, с одной стороны, более совершенный способ хозяйствования, который подннимал местные племена выше уровня простого выживания. С другой стороны, византийские источники говорят о воинственности славян, но отмечают одну характерную черту: в отличие от других племен, славяне не держат пленных в вечном рабстве, а после определенного времени дают им выбор - либо вернуться домой, или же остаться с ними свободными людьми. Сочетание этих двух черт - лучший способ хозяйствования и эгалитарный этос - делали славянский образ жизни для других племен таким же привлекательным, как, скажем, сообщества хиппи для молодых людей на Западе в 1960-70-х годах. С течением времени этот дух «Счастливых хиппи» испарился, и славяне стали иерархической сообществом.
В IX веке в этой обширной зоне появляются новые варвары - из Скандинавии. Подобно гораздо более ранней античной греческой колонизации с Юга, скандинавская колонизация осуществлялась водным путям. По одной из версий это новая волна переселений была вызвана резким изменением климата - т.н. раннесредневековым оптимумом (потеплением). Это заставило отступить арктические льды и суровые штормы и открыло морские пути для навигации. В восточной части Европейского континента скандинавские колонизаторы двигались вдоль речной системы, которая соединяла Балтийское и Черное моря.
«Повесть временных лет» рассказывает об учреждении Руси как о приглашении варягов. Мол, между местными славянскими племенами не было согласия, они воевали между собой и, чтобы прекратить междоусобицу, пошли за море к северных племен и сказали: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». Один из критериев истинности любой истории - чем она лучше звучит, тем менее правдивая. На самом деле скандинавов никто не приглашал - они сами пришли. Между 850-1050 годами своими нападениями эти племена Севера донимали всю прибрежной Европе, а в Англии, в Северной Франции (Нормандии), Южной Италии и Руси даже установили свою власть.
Движение Руси на юг к источнику серебра в Константинополе остановилось, когда в 988 году князь Владимир принял христианство. Летописец в «Повести временных лет» рассказывает историю об этом как о «выборе веры». Сначала князь Владимир якобы выслушал рассказы посланцев из разных земель об их религии, а затем выслал людей в эти земли, чтобы убедиться, чья же вера лучше. Завороженный рассказом о Константинопольском соборе Святой Софии, где его послы чувствовали себя, как на небе, Владимир решил принять христианство из Византии.
Рассказ о « выборе веры» - не оригинален. Он путешествует из фольклора в фольклор. Подобный сюжет встречаем у ближайших соседей Руси - хазар, литовцев и волжских болгар. Надо полагать, что избрание христианства из Константинополя было скорее « выбором без выбора». Находясь в тени крупнейшей и богатейшей в то время цивилизации, Владимир вряд ли мог выбрать что-то другое.
Статистика браков семей киевских князей с тогдашними монархами показывает одну важную вещь: из пятидесяти двух таких браков, заключенных в течение двухсот лет, сорок приходилось на католические государства ( Скандинавию, Польшу, Священную Римскую империю и Венгрию) и только пять - на единоверную Византию . Эта статистика свидетельствует, что представление о единстве Руси и Византии сильно преувеличено - единство носило скорее религиозный, чем политический характер. Но религиозная общность с православной Византией не препятствовала киевским князьям женить своих детей с детьми католических монархов. И хотя в 1054 году духовные правители Константинополя и Рима взаимно прокляли друг друга, дух этого великого раскола еще долго не ощущался ни в католической Европе, ни в православной Руси.
Сам факт перевода Священного Писания и молитв на славянский имел определенные преимущества. Православные понимали литургию лучше, чем, скажем, католики, для которых литургия отправлялись на латыни. Но в этом был и большой недостаток. Получив священные тексты не на греческом, а на церковнославянском, Русь тем самым стала отрезанной от «греческой мудрости», которой так хвастался Кирилл.
Греческая культурная традиция была богаче римской. Но Русь не могла воспользоваться этим преимуществом. В отличие от Рима, который давал обращенным племенам и религию, и язык, Константинополь дал южным и восточным славянам религию, но не дал языка. Это наложило неизбежные ограничения на культурную традицию Руси. Если тогдашние польские хронисты могли свободно цитировать Вергилия, Горация или любого другого латинского автора, русский летописец в «Повести временных лет» не цитирует ни Гомера, ни Платона, ни других мудрых греков.
Фигуры, вроде Фомы Аквинского, Декарта или Ньютона немыслимы в тогдашнем православном мире. Аристотеля в России знали только из фрагментов и преданий. Впервые о нем полноценно узнали в среде преподавателей Киево-Могилянской академии только в ХVII веке. Бедность русской интеллектуальной традиции впечатляет. Между Х и ХVII веками не найдем ни одного научного произведения в церковнославянской традиции, даже богословского трактата. Как и не найдем русских аналогов Омара Хайяма, Абеляра, Сервантеса, Макиавелли или Шекспира и их произведений.
Вообще, если собрать все церковнославянских книги, которые были в обращении на русских землях от принятия христианства и до начала ХVII века, то по перечню они соответствовали библиотеке среднестатистического византийского монастыря. Интеллектуально Русь находилась в «рабской зависимости» (по слову русского богослова Георгия Федотова) от Византии. Образованный русин читал на грани ХVI-XVII веков на церковнославянском языке почти те же книги, что были доступны и его русскому предку в Х-ХIII веках. Еще больше различия между книжными западным и восточным мирами стали заметны после появления печатного станка. По подсчетам историков, с момента его изобретения в середине ХV века и до конца XVI в западнохристианском мире было напечатано двести миллионов книг, в восточнохристианском - максимум сорок-шестьдесят тысяч. Эта разница почти в три тысячи раз - нечто другое, чем просто количественная разница. Это разница качественная.
Печатная литература - одна из главных предпосылок формирования наций. Современный историк сформулировал этот тезис лаконично: «Нации - это племена, которые читают книги». Уберите книги - и племена останутся племенами. Им не хватит важного инструмента для восприятия себя нацией.
С точки зрения перспектив нациотворчества Русь была своего рода «чемоданом без ручки». Жители его больших пространств имели определенное, хотя и довольно смутное представление о происхождении своей цивилизации из Киева. Они говорили на взаимно понятных диалектах и молились Богу на церковнославянском языке. Однако это не делало их ни одной великой нацией, ни совокупностью меньших наций. Их мир в значительной степени был миром анационального, примерно, как мир исламский - то есть миром, где главной была всеобъемлющая религиозная идентичность сообщества.
О монгольском завоевании говорят как о резне из числа крупнейших в мировой истории: от нее погибло почти тридцать миллионов человек. Но монгольское нашествие не задело церкви и монастыри. Монголы с уважением относились к каждой религии; говорят, что Православная Церковь никогда потом не наслаждалась таким привилегированным статусом, как при монгольской власти. В средневековой Европе монастыри и церкви были главным очагом интеллектуальной жизни. Однако следов их такой же активности в православной Восточной Европе мы не видим.
Хотя православие, как и все христианство, ислам и иудаизм, было религией книги, оно не требовало интенсивного изучения самой книги. Достаточно сказать, что в ХVI века не существовало полного церковнославянского перевода Священного Писания - были переведены только книги Нового Завета и те части, которые непосредственно использовались в литургии. Можно сказать, что долгое время Православная Церковь была Церковью без Библии. Не потому, что не хотела такого перевода, а потому, что он не был ей нужен.
Т.е. этобыла цивлизация бекниги и без грамотности.
Большевики ликвидировали неграмотность, и сейчас белорусы, россияне и украинцы относятся к числу самых образованных народов мира. Что, однако, сохранилось - это низкие показатели гуманитарного развития восточнохристианских стран по сравнению с западнохристианского соседями из бывшего коммунистического лагеря (хуже только у мусульман).
В общем - смысл понятен. Как всегда рад, когда тексты профессионала подтверждают мои выс казывания - разумеется на несравнимо более высоком профцессиональном уровне.
Я давно говорил что нелепо полагать, будто в ХI веке на колоссальной слабо освоенной и редкозаселенной территории уже сформировалась одна нация - русские, а вот французов или скажем испанцев еще не было.
И Грицак разумеется объясняет что этого и быть не могло, более того особенности формирования православной цивилизации без книг сильно тормозили формирование на его территори наций в современном смысле слова. Во всяком случае до примерно XVII века говорить о русских и украинцах просто бессмысленно, их не было да и быть не могло.
Впрочем, поклонников приятных и простых выводов ( раз Русь значит русские - можно правда так и до этрусков договориться), а главное - удобно ложащихся в "обоснование" политических нужд и собственного превосходства - поныятно чтоих не переубедишь одним текстом, да еще таким длинным и нудным (ни одной интриги и ничего про величие). Это понятно .
Но мы будем настойчиво пропагандировать научное знание вместо политической пропаганды