Предчувствия гражданских войн
Призрак бродит по Европе,
призрак экстремизма
/Почти по Марксу-Энгенльсу/
Отмечу, что как это ни странно, но в Украине ведущей войну вот уже пять лет, в Украине, где наверное самая вороватая и наиболее недееспособная и скомпрометированная элита в Европе, экстремизм не пользуется поддержкой общества. И благополучная Европа чревата насилием как кажется больше, чем воюющая Украина с постоянной угрозой войны и убийств под боком. Об угрозах Европе, угрозах внутренних и порожденных временем - материал Ярослава Шимова
В истории того, как Испания, крупная европейская страна раскололась надвое и начала пожирать саму себя, поражает скорость и однозначность этого процесса. Как будто люди, начавшие стрелять друг в друга летом 1936 года, до этого не жили в одной стране, не ходили по одним улицам, не знали и не общались друг с другом. Так бывает при каждой гражданской войне, но в Испании это произошло особенно “весомо, грубо, зримо”. Половина страны осталась верна республике, другая половина встала на сторону мятежников. И обе занялись кровавыми чистками в тылу: националисты расстреляли Гарсиа Лорку, республиканцы Примо де Риверу-младшего. И, естественно, тысячи других людей, с менее известными именами.
Историки в состоянии объяснить социальные причины гражданской войны - испанской и любой другой. Сложнее объяснить причины психологические. Как и почему коллега, сосед или бывший одноклассник становится для тебя существом, не достойным жизни? Где грань, за которой массовые убийства за политические взгляды перестают быть табу? Каким образом мрачноватая шутка “Как было бы здорово, если бы все хорошие люди собрались и убили всех плохих” становится программой действий? И, наконец, почему 80 лет спустя, в обстановке куда менее взрывоопасной, чем в Испании середины 1930-х, подобные настроения становятся всё более частыми и распространёнными в самых разных странах?
Вот данные недавнего опроса, проведенного в США социологами из университетов Луизианы и Мэриленда. Равная доля сторонников Республиканской и Демократической партий - по 42% - видит противоположную сторону как “явное зло” (downright evil). Респондентам предложили также ответить, согласны ли они с утверждением “Было бы лучше, если бы большая часть сторонников другой партии просто умерла?” Положительный ответ дали 20% демократов и 16% республиканцев. Следующий вопрос звучал так: “Считаете ли вы оправданными акции протеста с применением насилия в случае, если в 2020 году победу на президентских выборах одержит кандидат конкурирующей партии?” Позитивно ответили более 18% демократов и почти 14% республиканцев.
Переместимся в Европу. Во Франции, где президентство Эммануэля Макрона стало то ли просто разочарованием, то ли уже катастрофой, бунты “желтых жилетов” показали, как много людей готово выходить на улицы и громить всё, что попадет под руку. В Германии после мигрантского кризиса 2015 года быстрее других растут рейтинги правопопулистской “Альтернативы за Германию” и Зелёных, которые становятся главной силой левого фланга как раз благодаря своему радикализму. В Испании, судя по предвыборным опросам, более четверти электората готово голосовать либо за крайне левых (Unidos Podemos), либо за правых популистов (Vox).
В Нидерландах, стране, ставшей символом либерализма и толерантности, недавно прошли выборы в верхнюю палату парламента. Наибольшего успеха добились непримиримые оппоненты: антимигрантский “Форум за демократию”, чей лидер Тьерри Боде провозглашает, что нынешние правящие элиты должны быть “наказаны за тупость и надменность”, и “Зелёные левые”, руководитель которых Джесси Клавер требует ввести обязательный ежегодный не максимум, а минимум приема иммигрантов Нидерландами. Боде симпатизирует в основном провинция, а также Роттердам, город с наиболее многочисленными иммигрантскими общинами. Клавер набрал по 20-25% голосов в Амстердаме, Гронингене и других крупных городах, он - кумир левой молодежи.
Ну и отдельная песня - Великобритания. Там с 2016 года общество разделено на “брекзитёров” (сторонников ухода из Евросоюза) и “римейнеров” (тех, кто хочет остаться). Страсти только накаляются по мере того, как правительство Терезы Мэй демонстрирует беспомощность. Оно оказалось неспособно ни договориться с парламентом об условиях выхода из ЕС, ни настоять на выходе без всяких условий, ни поставить вопрос о Брекзите на повторное всенародное голосование.
Всеобщая конфронтация - следствие усталости избирателей от утратившей вкус, запах и смысл политики времен “конца истории”. На рубеже веков левые и правые на Западе почти перестали отличаться друг от друга, слившись в единую касту властей предержащих. Именно ее многие нынче склонны винить во всех наставших бедах - глобальной рецессии, кризисе еврозоны, наплыве мигрантов и проч. Во многом это так и есть, причем истеблишмент не спешит извлекать уроки: проще валить всё на глупость масс и лживость национал-популистов.
Но на смену безликой политике предыдущей эпохи пришла политика апокалиптическая. Сегодняшние лидеры общественного мнения убеждают избирателей в том, что если здесь и сейчас не поставить заслон на пути либералов или консерваторов, глобалистов или националистов, мигрантов или фашистов, то завтра произойдет катастрофа. Каждые выборы преподносятся как решающее сражение за демократию, нацию, цивилизацию, будущее наших детей и проч.
Апокалиптическая политика не только зовет избирателя на вечный бой, она также меняет оптику демократии. Политика сводится к решению одной конкретной проблемы, к жесткому “или - или”. Даешь деньги на стену на границе с Мексикой - или Америку погубят мигранты. Даешь импичмент Трампа - или завтра в США воцарится фашистская диктатура. Даешь Брекзит без договора - или Британия станет колонией ЕС. Даешь отмену Брекзита - или британцы пойдут по миру с протянутой рукой. Это и есть оптика конфронтации. Это и есть, в конечном счете, то, как смотрели на ситуацию испанцы (и республиканцы, и националисты) в 1936 году. И это опасно.
О том, что происходит в этом смысле в России и других странах, где свобода политического самовыражения ограничена, судить непросто. Игра идет в одни ворота: власти против носителей "неправильных" взглядов. Но если судить по спорам в соцсетях, где по большей части еще можно высказываться относительно свободно, Россия не отстает от Запада: многие с удовольствием “забанили” бы оппонентов не только в Фейсбуке.
Социальные напряженности в Европе и США имеют разумеется объективную основу.
Ведь Британский истэблишмент еще сравнительно в историческом смысле недавно тоже был расколот на непримиримые группировки. НО долгие годы процветания привели к тому, что грани между правыми и левыми демократами и республиканцами стерлись до невидимых отличий - и нужен микроскоп, чтобы разглядеть, чем либералы от консерваторов отличаются. И все они представляют один класс и один слой - правящую бюрократию. и все перестали чувствовать нерв общества.
Это одна причина и она всем понятна. Но есть вторая, это стремительно просто на глазах ускоряющийся темп технологий, которые уже качественно изменили мир и продолжают его изменять в нарастающем темпе. И это тоже вызов человечеству, на который правящая бюрократия попросту отвечает зажмуриваньем.
А все больше и больше людей ощущают себя неспособными приспособиться к темпу перемен.
Об этом пишет автор, это важно, об этом нужно писать. Но меня заинтерсовали данные социологов.
Респондентам предложили также ответить, согласны ли они с утверждением “Было бы лучше, если бы большая часть сторонников другой партии просто умерла?” Положительный ответ дали 20% демократов и 16% республиканцев.
Вот это пугает уже по-настоящему. В людях, видящих правильной немножко другую политику. Именно немножко - ведь если сравнивать, сегодня с Россией или Китаем, то различия между двумя партиями США ничтожны, а если сравнить с нормальными взглядами француза времен Наполеона III, исторически он ведь почти современник нам, - то будет просто пропасть.
И вот ради таких по существу пустяков, каждый пятый готов желать своим соотечественникам смерти. Это ненормально. А мы еще удивляемся ИГИЛ или Хезболле...
Наш мир чреват насилием. И может рвануть - причем всегда не там, где ожидают. Все ожидают от Путина, арабов, Ирана. А рвануть может Европа или Китай. И что неприятней всего политические элиты в том числе и ведущих стран заняты мелкой возней за право рулить, борьбой альфа и бета самцов шимпанзе, в принципе не способных осознать ни масштабы угрозы ни степень своей ответственности.
призрак экстремизма
/Почти по Марксу-Энгенльсу/
Отмечу, что как это ни странно, но в Украине ведущей войну вот уже пять лет, в Украине, где наверное самая вороватая и наиболее недееспособная и скомпрометированная элита в Европе, экстремизм не пользуется поддержкой общества. И благополучная Европа чревата насилием как кажется больше, чем воюющая Украина с постоянной угрозой войны и убийств под боком. Об угрозах Европе, угрозах внутренних и порожденных временем - материал Ярослава Шимова
В истории того, как Испания, крупная европейская страна раскололась надвое и начала пожирать саму себя, поражает скорость и однозначность этого процесса. Как будто люди, начавшие стрелять друг в друга летом 1936 года, до этого не жили в одной стране, не ходили по одним улицам, не знали и не общались друг с другом. Так бывает при каждой гражданской войне, но в Испании это произошло особенно “весомо, грубо, зримо”. Половина страны осталась верна республике, другая половина встала на сторону мятежников. И обе занялись кровавыми чистками в тылу: националисты расстреляли Гарсиа Лорку, республиканцы Примо де Риверу-младшего. И, естественно, тысячи других людей, с менее известными именами.
Историки в состоянии объяснить социальные причины гражданской войны - испанской и любой другой. Сложнее объяснить причины психологические. Как и почему коллега, сосед или бывший одноклассник становится для тебя существом, не достойным жизни? Где грань, за которой массовые убийства за политические взгляды перестают быть табу? Каким образом мрачноватая шутка “Как было бы здорово, если бы все хорошие люди собрались и убили всех плохих” становится программой действий? И, наконец, почему 80 лет спустя, в обстановке куда менее взрывоопасной, чем в Испании середины 1930-х, подобные настроения становятся всё более частыми и распространёнными в самых разных странах?
Вот данные недавнего опроса, проведенного в США социологами из университетов Луизианы и Мэриленда. Равная доля сторонников Республиканской и Демократической партий - по 42% - видит противоположную сторону как “явное зло” (downright evil). Респондентам предложили также ответить, согласны ли они с утверждением “Было бы лучше, если бы большая часть сторонников другой партии просто умерла?” Положительный ответ дали 20% демократов и 16% республиканцев. Следующий вопрос звучал так: “Считаете ли вы оправданными акции протеста с применением насилия в случае, если в 2020 году победу на президентских выборах одержит кандидат конкурирующей партии?” Позитивно ответили более 18% демократов и почти 14% республиканцев.
Переместимся в Европу. Во Франции, где президентство Эммануэля Макрона стало то ли просто разочарованием, то ли уже катастрофой, бунты “желтых жилетов” показали, как много людей готово выходить на улицы и громить всё, что попадет под руку. В Германии после мигрантского кризиса 2015 года быстрее других растут рейтинги правопопулистской “Альтернативы за Германию” и Зелёных, которые становятся главной силой левого фланга как раз благодаря своему радикализму. В Испании, судя по предвыборным опросам, более четверти электората готово голосовать либо за крайне левых (Unidos Podemos), либо за правых популистов (Vox).
В Нидерландах, стране, ставшей символом либерализма и толерантности, недавно прошли выборы в верхнюю палату парламента. Наибольшего успеха добились непримиримые оппоненты: антимигрантский “Форум за демократию”, чей лидер Тьерри Боде провозглашает, что нынешние правящие элиты должны быть “наказаны за тупость и надменность”, и “Зелёные левые”, руководитель которых Джесси Клавер требует ввести обязательный ежегодный не максимум, а минимум приема иммигрантов Нидерландами. Боде симпатизирует в основном провинция, а также Роттердам, город с наиболее многочисленными иммигрантскими общинами. Клавер набрал по 20-25% голосов в Амстердаме, Гронингене и других крупных городах, он - кумир левой молодежи.
Ну и отдельная песня - Великобритания. Там с 2016 года общество разделено на “брекзитёров” (сторонников ухода из Евросоюза) и “римейнеров” (тех, кто хочет остаться). Страсти только накаляются по мере того, как правительство Терезы Мэй демонстрирует беспомощность. Оно оказалось неспособно ни договориться с парламентом об условиях выхода из ЕС, ни настоять на выходе без всяких условий, ни поставить вопрос о Брекзите на повторное всенародное голосование.
Всеобщая конфронтация - следствие усталости избирателей от утратившей вкус, запах и смысл политики времен “конца истории”. На рубеже веков левые и правые на Западе почти перестали отличаться друг от друга, слившись в единую касту властей предержащих. Именно ее многие нынче склонны винить во всех наставших бедах - глобальной рецессии, кризисе еврозоны, наплыве мигрантов и проч. Во многом это так и есть, причем истеблишмент не спешит извлекать уроки: проще валить всё на глупость масс и лживость национал-популистов.
Но на смену безликой политике предыдущей эпохи пришла политика апокалиптическая. Сегодняшние лидеры общественного мнения убеждают избирателей в том, что если здесь и сейчас не поставить заслон на пути либералов или консерваторов, глобалистов или националистов, мигрантов или фашистов, то завтра произойдет катастрофа. Каждые выборы преподносятся как решающее сражение за демократию, нацию, цивилизацию, будущее наших детей и проч.
Апокалиптическая политика не только зовет избирателя на вечный бой, она также меняет оптику демократии. Политика сводится к решению одной конкретной проблемы, к жесткому “или - или”. Даешь деньги на стену на границе с Мексикой - или Америку погубят мигранты. Даешь импичмент Трампа - или завтра в США воцарится фашистская диктатура. Даешь Брекзит без договора - или Британия станет колонией ЕС. Даешь отмену Брекзита - или британцы пойдут по миру с протянутой рукой. Это и есть оптика конфронтации. Это и есть, в конечном счете, то, как смотрели на ситуацию испанцы (и республиканцы, и националисты) в 1936 году. И это опасно.
О том, что происходит в этом смысле в России и других странах, где свобода политического самовыражения ограничена, судить непросто. Игра идет в одни ворота: власти против носителей "неправильных" взглядов. Но если судить по спорам в соцсетях, где по большей части еще можно высказываться относительно свободно, Россия не отстает от Запада: многие с удовольствием “забанили” бы оппонентов не только в Фейсбуке.
Социальные напряженности в Европе и США имеют разумеется объективную основу.
Ведь Британский истэблишмент еще сравнительно в историческом смысле недавно тоже был расколот на непримиримые группировки. НО долгие годы процветания привели к тому, что грани между правыми и левыми демократами и республиканцами стерлись до невидимых отличий - и нужен микроскоп, чтобы разглядеть, чем либералы от консерваторов отличаются. И все они представляют один класс и один слой - правящую бюрократию. и все перестали чувствовать нерв общества.
Это одна причина и она всем понятна. Но есть вторая, это стремительно просто на глазах ускоряющийся темп технологий, которые уже качественно изменили мир и продолжают его изменять в нарастающем темпе. И это тоже вызов человечеству, на который правящая бюрократия попросту отвечает зажмуриваньем.
А все больше и больше людей ощущают себя неспособными приспособиться к темпу перемен.
Об этом пишет автор, это важно, об этом нужно писать. Но меня заинтерсовали данные социологов.
Респондентам предложили также ответить, согласны ли они с утверждением “Было бы лучше, если бы большая часть сторонников другой партии просто умерла?” Положительный ответ дали 20% демократов и 16% республиканцев.
Вот это пугает уже по-настоящему. В людях, видящих правильной немножко другую политику. Именно немножко - ведь если сравнивать, сегодня с Россией или Китаем, то различия между двумя партиями США ничтожны, а если сравнить с нормальными взглядами француза времен Наполеона III, исторически он ведь почти современник нам, - то будет просто пропасть.
И вот ради таких по существу пустяков, каждый пятый готов желать своим соотечественникам смерти. Это ненормально. А мы еще удивляемся ИГИЛ или Хезболле...
Наш мир чреват насилием. И может рвануть - причем всегда не там, где ожидают. Все ожидают от Путина, арабов, Ирана. А рвануть может Европа или Китай. И что неприятней всего политические элиты в том числе и ведущих стран заняты мелкой возней за право рулить, борьбой альфа и бета самцов шимпанзе, в принципе не способных осознать ни масштабы угрозы ни степень своей ответственности.