Главная тайна Олеся Бузины
Андрей Окара
Российский политолог
Два года, как убили Олеся Бузину
С убийцами какая-то невнятная ситуация, но, надеюсь, в конце концов, они будут осуждены.
Мы с ним не были дружны, да и встречались по жизни всего несколько раз.
Кажется, я его раздражал. И даже не потому, что когда-то давно написал нелестно о его первой книге про Шевченко - книге, которая была не столько о Тарасе, сколько о самом Олесе - который в душе так и остался вечно обиженным на всё человечество подростком.
Видимо, я в его понимании, был безнадежным лузером - ведь, живя в самом центре империи, уже мог бы стать полковником лейб-гвардии - никак не меньше!
Мне же был архаичен и прозрачно-понятен, а оттого не слишком интересен, ценностный строй Олеся, система идей, эмоции, аргументы, пафос и его метод создания литературно-журнальных скандалов вокруг вроде бы всем известных событий, фактов и персонажей из украинской истории. Ничего концептуально нового он вроде бы не придумал, но сама идея в начале XXI века последовательно возродить дух и антураж дореволюционного малороссийства казалась мне отчаянным стебом и смешным приколом. Сам же Олесь относился к ней более чем серьезно.
Помню, в последний раз мы виделись в Киеве, в декабре 2013-го, в разгар Майдана. Он увещевал меня, что должна зажечься моя политическо-политологическая звезда: я должен выступить с двумя вариантами разрешения всех майданных проблем. Первый вариант: разогнать Майдан немедленнейшим образом! Второй: разогнать Майдан вчера! Начал рассуждать, как бы повели себя в подобной ситуации Ермолов и Паскевич, и что я должен затмить их славу.
Я промолчал.
Он был по типу мышления историк, но не философ. Его интересовали эмпирические подробности прошлого. Меня - концептуальные обобщения будущего.
Поэтому ему Украина была дорога и интересна исключительно как Малороссия - благословенная часть «Триединой Руси»; я же рассматривал (и продолжаю рассматривать) Украину как полигон для удивительных экспериментов с будущим, как генератор новых смыслов, процессов и социальных практик.
С горящими глазами Олесь рассказал, какие счастливые россияне, потому как сейчас в Москве и Питере выходит столько удивительных книг по истории Российской империи, по истории лейб-гвардейских и всевозможных прочих полков. Вот только недавно он ездил на какое-то останкинское телешоу - и в легендарном книжном магазине № 100 на Тверской купил огромный фолиант - по истории Ахтырского (или Сумского? или какого-то еще) гусарского (или драгунского? или кирасирского? - точно не запомнил) полка. Это же какая радость!
А еще - раскрыл мне свою самую большую тайну.
О том потрясении, сделавшем его новым человеком, превратившем из обычного советского студента-словесника в творца Новой Малороссии.
И таким потрясением стал для него роман Михаила Булгакова «Белая гвардия». Сначала он по роману написал курсовую работу, еще учась на русской филологии Киевского университета. Потом - дипломную. Еще позже - ряд статей. После - выучил весь огромный роман наизусть. Наизусть. Прямо как стихотворение. Но главное - он стал новым человеком. Человеком с Миссией. Миссией превращения постсоветской Украины в Малороссию - без Шевченко и украинофилов, но с корнетами оболенскими, поручиками голицыными и турбиными, живущими за кремовыми шторами.
Я промолчал во второй раз.
На сей раз мне было стыдно за самого себя: за всю свою жизнь я так и не осилил этот роман - несколько раз начинал, но захлебывался, не дойдя даже до середины. С детства помню радиопостановку по мхатовскому довоенному спектаклю «Дни Турбиных», фильм 1970-х годов с популярным стилизованным романсом «Целую ночь соловей нам насвистывал», понимаю движения души Алексея, Николки и Елены Васильевны, в курсе даже, почему они - не Андрей Болконский, не Наташа Ростова и не Анна Каренина, догадываюсь, что главный герой «Белой гвардии» - вовсе не преданный императору и империи военный врач, не белые офицеры, а турбинский дом № 13 по «самой фантастической улице в мире» - Алексеевскому (Андреевскому) спуску, который за кремовыми шторами. В свое время даже слушал лекции Мариэтты Омаровны Чудаковой, главного булгаковеда.
И вот специально к двухлетию убийства Олеся я таки прочитал «Белую гвардию» - от начала и до конца.
Да, роман выдающийся, этапный для русской литературы, возможно даже великий. Но меня он не потряс. Хотел выбрать какой-то отрывок, чтобы выучить наизусть. Так и не нашел.
Да, это самый известный роман о Киеве, где Город - не просто локация для разворачивания фабулы, но главное действующее лицо. Почему-то Киев, столь древний, удивительный и славный, город с фантастической историей, не создал своего мифа в литературе. Кроме «Белой гвардии» и «Міста» Валериана Пидмогильного, сложно что-либо вспомнить. Возможно, когда-то будет свой эпос о Майдане, о Небесной Сотне, о мистическом значении Киева в истории Украины и всей Восточной Европы. Но пока нет.
О мертвых ничего, кроме хорошего. В этом случае не получится.
Однако одну вещь я должен сказать - и это касается убийства и раскрытия.
Честно признаюсь - во-первых, я не верю в официальную версию.
А глядя на то, как благополучно в очередной раз отпускают убийц Майдана, я в это верить склонен еще меньше. Кого-то подставят и возможно посадят.
Но к реальным заказчикам убийца, да и к исполнителям это вряд ли будет иметь касательство.
Второе. Покойный обладал исключительным, прямо таки легендарным талантом создавать себе врагов. Причем именно среди истеблишмента. Людей с деньгами и положением, которые имели основания его не любить, в Киеве числились десятки.
По этой причине список потенциальных заказчиков может оказаться длинным, что крайне затрудняет следствие. Это еще одна причина не верить - схватят каких-то полубомжей и нацепят на них висяк - самая обычная у нас история.
Но вот что интересно - Окара описывает неисправимого романтика, жившего в мире Ермолова и Паскевича. И, разумеется, он воспринимал окружающее через вот такую призму абсолютно вымышленного мира - но имел при этом претензию считать себя мессией.
Можете представить себе, до какой степени он раздражал окружающих?
Боюсь, что не можете.
Т.е. если верить Окаре, человек был жертвой своего воображения и своего идеала - и был при этом в быту крайне неприятен - с идеалистами это случается, особенно при мессианском ощущении себя и дурных манерах.
Но оказывается был он идеалистом.
Ради этого сообщения и публикую.