ВОЛЫНЬ-1943. ПОЛЬСЬКИЙ ВЗГЛЯД
Цензор.НЕТ в рамках серии публикаций к годовщине Волынской трагедии 1943 года предлагает читателям взгляд польского историка Лукаша Адамского на те события и главное - на их восприятие сегодня. когда вокруг этой проблемы закипели страсти, подогреваемые политиками-националистами
Сегодня в парламенте Польши зарегистрировано три законопроекта о событиях на Волыни и Восточной Галичине - в том числе с требованием признать действия УПА геноцидом. В четверг Сенат Польши по сути признал акции УПА против поляков геноцидом, призвав к аналогичному шагу и нижнюю палату польского парламента.
Недавно Адамский написал гипотетический текст совместного заявления поляков и украинцев о событиях на Волыни в 1943-1944 годах, который мог бы окончательно положить конец всем конфликтам и спекуляциям вокруг этой темы. Однако до "мира", очевидно, далеко. Украинцы долгое время не понимали, насколько вопрос Волыни-43 важен для Польши, считает историк. Похоже, что многие не поняли этого до сих пор.
В Польше стремительный рост популярности символики ОУН, Бандеры и героизация УПА вызывает оторопь. Этим можно объяснить назойливое желание некоторых политиков законодательно признать акции УПА против поляков геноцидом, утверждает Адамский.
- Была трагедия на Волыни возмездием или спланированной этнической чисткой? И как, по Вашему мнению, называть те события - трагедией или резней?
В концептуальном плане между "возмездием" и "спланированной этнической чисткой" может, но не должно быть противоречия. С одной стороны, мы видим, что события на Волыни 1943 года и Галичине 1944 года - это была этническая чистка, холодно спланированная и реализованная. Мало того, действия, которые были совершены в рамках этой так называемой антипольской операции УПА, имеют все признаки преступлений геноцида, как ее определяет Конвенция о предотвращении преступлений геноцида. С другой стороны, конечно, солдаты УПА, обманутые тоталитарной идеологией ОУН и искаженным образом истории, которые продвигали почти все деятели украинского национального движения, могли считать, что они совершают только "возмездие" за многовековую "оккупацию" "украинских этнических земель" поляками.
Трагедия не наилучший термин, ибо делает акцент на "Фатуме", как будто случившиеся есть некий неизбежный промысел Божий. Тогда как у происшедшего есть конкретные виновники. Использование термина "трагедия" в Украине вызывает в Польше подозрения, что украинцы не хотят назвать имена виновных.
Относительно "резни". Это слово использовали уже в 1943-м, и оно намекает на зловещую Уманскую резню 18 века. У меня впечатление дежавю. Сто лет назад во Львове поляки осуждали украинское движение за "гайдаматчину", а украинские студенты с гордостью провозгласили: "Мы гайдамаки». Разумных людей (таких, как Кулиш или Франко, которые предостерегали от героизации Гонты и Железняка) не слушали - так же, как теперь, во время войны с Россией, не слушают призывов выбрать в украинской истории других героев, а не Бандеру или Шухевича. Например, Мазепу или Петлюру. Не слушали и митрополита Шептицкого, который еще в 1908 году почти умолял тогдашнюю украинскую интеллигенцию, которая оправдывала убийство Анджея Потоцкого (наместника Галичины), чтобы она осознала, что "преступление, совершенное во имя патриотизма, является преступлением не только перед Богом, но и против собственного общества ".
- Украинские историки отмечают, что за последние два года ученые далеко продвинулись в достижении консенсуса относительно событий на Волыни в 1943 году. А для польских политиков эта тема вновь стала горячей: зарегистрированы законопроекты о признании Волынской трагедии геноцидом. Почему этот вопрос снова актуализировался сейчас?
- Память об этих событиях важна для обоих наших народов, но уровень осознания, что же тогда произошло, совершенно разный. Хрущев в своих докладах систематически преуменьшал масштаб убийств. Конечно, деятели ОУН после войны также не были заинтересованы в правде. Поэтому Украина после обретения независимости почти ничего об этом не знала, а желание отмежеваться от имперского наследия толкнуло ее в сторону героизации людей, которые много лет боролись против советизации за независимость Украины. К сожалению, украинские элиты или пренебрегали, либо вообще не понимали, насколько важно это для Польши. Предлагали, в принципе, желаемую модель христианского примирения, но забывали, что не может быть примирения без исповеди в грехах, в данном случае - без отваги отметить, что украинское националистическое движение имело и героические, и преступные моменты. Почему опять этот вопрос встал 2016? В Польше радикальный рост популярности символики ОУН, Бандеры и признание критики УПА противоправной многих испугало. Этот культ повлиял на готовность польских элит лоббировать украинские интересы. И когда пришла к власти партия, избиратели которой очень чувствительны в этом смысле, некоторые депутаты предложили принять резолюцию, которая назовет вещи своими именами и не будет учитывать украинскую историческую уязвимость.
- На каком этапе находится украинский-польский диалог, в частности по Волынской трагедии, находится сегодня и какую роль в нем играют историки?
- Эти дискуссии продолжаются примерно 20 лет. Есть определенное приближение к пониманию того, что же произошло. Уже в Украине уважаемые историки не отрицают того, что УПА убивала поляков, а в Польше в этом отношении абсолютное согласие. Эти дискуссии должны и дальше продолжаться, чтобы уточнить количество жертв, чтобы выявить процесс принятия решений в УПА, который привел к тому, что УПА-Север в конце зимы 1943 начала нападать на мирные польские села.
Однако основополагающая разница заключается в том, как контекстуализировать Волынскую резню. Проще говоря, господствующий украинский нарратив таков: перед "Волынской трагедии" были убийства украинцев на Холмщине, была пацификация, и вообще была "оккупация украинских земель". Некоторые поляки вообще не хотят дискутировать с такой аргументацией, говоря, что это оправдание геноцида. Другие пытаются убеждать - говорят, что некоторые Украинцы погибли на Холмщине, но не из-за своей национальности, а преимущественно как польские граждане за то, что сотрудничали с немецкими оккупантами.
А Волынская резня началась на востоке Волыни и ничего общего с ситуацией на Холмщине не имеет. Уверяют также, что пацификация, хоть и была применением принципа коллективной ответственности, то есть государственным преступлением, и очевидной политической ошибкой, но в целом в этой акции никто не был убит. В конце говорят, что никакой оккупации "украинских земель" не было, потому что Волынь и Галичина - это земли, международно признанные частью Польши, на которых жили не только русины (большинство которых в начале 20 века стали называть себя украинцами), но и польское, еврейское и другие сообщества.
Так примерно выглядит польский нарратив. Я лично, однако, считаю, что надо говорить о всей нашей общей истории, а прежде всего о ценностях, которые должны стать базой для любых оценок прошлого, а также о национальных процессах на землях бывшей Речи Посполитой, которые происходили в 19 веке и которые искажали образы поляка или украинца не как земляка, или хотя бы соседа, а как "другого" или даже "врага". Только так мы можем побороть в Польше и Украине разные стереотипы относительно нашей истории, привитые еще в 19 веке. И только так можем с меньшими эмоциями поговорить о болезненном элементе нашей истории - событиях 1943-1944 годов на Волыни и Галичине.
- Какие шаги должна сделать Украина, а какие - Польша, чтобы наконец достичь взаимопонимания?
- Думаю, что достаточно будет признания ответственности УПА за это преступление на государственном уровне. Ведь этого еще не произошло.
УПА 1943-1944 годов - это формально польские граждане, но если Украина признала их частью своего национально-освободительного движения, то, согласно международному праву, должна взять на себя также ответственность за их преступления.
Желательно было бы также провести польско-украинские эксгумации на месте бывших деревень, уничтоженных УПА. Тогда каждый мог бы проверить точность оценок польских историков по количеству жертв. Надо все места убийств обозначить крестами и написать об обстоятельствах смерти людей. В оптимальном варианте Волынскую резню следует представить в учебниках истории как пример того, что украинское движение, кроме героических страниц, имело в своей истории и кровавые страницы.
Но, конечно, хотелось бы избежать распространения тенденциозной положения, якобы в 1942-1947 годах шла "вторая польско-украинская война". Резня гражданского населения, детей и женщин, поляков и украинцев, которые помогали полякам или были из смешанных семей, в любом случае не является войной.
- Как оцениваете споры украинцев и поляков по Волынской трагедии в контексте войны с Россией?
- Жаль, что мы этой проблемы не решили раньше. А теперь Россия использует в своей в целом отвратительной антиукраинской пропаганде героизацию УПА, в том числе больную тему Волынской резни, чтобы дискредитировать украинское государство и оправдать агрессию против Украины. Кремлевская пропаганда утверждает, что радикальный национализм, ответственный за массовые преступления, был характерен для украинского национального движения в целом, целенаправленно продвигает дефиницию "бандеровцы". И чем дольше Украина будет медлить с критическими оценками ОУН-УПА, тем интенсивнее Россия будет эту тему эксплуатировать. Поэтому я надеюсь, что художественный фильм об этих событиях выдающегося польского режиссера Войцеха Смаржовски, который должен выйти в Польше в октябре, заставит наконец украинские политические элиты протрезветь и скорректировать историческую политику.
- Сенат Польши принял постановление, которое признает события на Волыни геноцидом поляков. В Польше снижается сочувствие к Украине, доходит до антиукраинских инцидентов со стороны националистов. Не опасаетесь, что это ухудшит польско-украинские отношения?
- Национализм - это очень вредная идеология, в частности в современном мире, а мне лично попросту отвратительная как христианину и политическому консерватору. Да и как поляку мне стыдно, что в польском обществе, которое всегда гордилось своими христианскими ценностями, находятся люди, которые переносят на целый украинский народ свой критицизм ОУН и Бандеры. Как аналитик я, однако, не удивлен и считаю, что теперь элементарный политический прагматизм должен склонить украинские элиты к определенным шагам и жестам.
Очень нужным жестом был поклон президента Порошенко перед памятником жертвам волынской резни в Варшаве. Если говорить о решении Сената, то в целом оно не противоречит ни историческим фактам, ни международному праву, ни практике многих стран. Однако проблемой является восприятие этого постановления украинскими элитами - политиками, историками, журналистами.
Авторы постановления это понимали, потому что такой аргумент приводила оппозиция, но решили этого не учитывать. Почему? В Украине это часто объясняют национализмом, но это фальшивый диагноз. На самом деле кроме радикализации польской общественной мысли, политиков и общества, которые являются результатом героизации УПА в Украине, это также потеря терпения к аргументу, которые можно услышать от украинских интеллектуалов. Аргумента о том, что украинское общество не готово пока об этом преступлении дискутировать, что "не время жалеть рожь, когда леса горят", то есть идет война с Россией.
Конфликт памяти обеих наций это вещь объективная. Это можно трактовать сквозь призму опыта 20 века, в том числе дискриминационной политики межвоенной Польши по отношению к украинскому меньшинству, как влияние национализма и украинских нациотворческих лозунгов 19 века или как результат пропаганды как Российской Империи, так и Советского Союза. Но чем дольше независимая Украина существует, тем больше ответственности будут нести и украинские элиты, которые, кажется, только недавно, во время российской агрессии, поняли значение этой проблемы. И надеюсь, что украинская политика памяти - если не под влиянием моральных соображений, то политического прагматизма - отойдет от односторонней героизации Бандеры и ОУН, поскольку это означает конфликт не только с Польшей, но и с историческим сознанием многих западных стран.
Ольга Скороход
Я готов еще раз повторить, что не берусь судить в этом споре. А слов предоставил историку польскому прежде всего потому, что украинских источников вокруг нас достаточно, каждый при желании легко их найдет.
Хотел бы только обратить внимание на странную параллель.
Мы события на Волыни называем "Волынской трагедией", поляки - "Волынской резней".
Но мы называем Голодомор убийством, а русские - трагедией.
Никому не хочется признаваться в соучастии. Но признаваться необходимо - при всех оправдывающих обстоятельствах