Stories: Exercise 1: Expressing memories
Part A: Think of a memory that your remember vividly.
Part B: Why do you think you remember this so well?
Part C: Now try and express your memory and emotion in some way.
Ух, это было не просто. Я думаю, каждый хоть раз ощущал на себе парализующее влияние просьбы что-нибудь рассказать. Из головы моментально всё вылетает и вот ты стоишь как истукан и "Бее... Мее... Ну, я сегодня в институт сходил. Лекцию послушал." Ну, попробуем, что получится.
§§§
Большую часть своей школьной жизни я была для своих учителей этакой девочкой-отличницей. Я всегда делала домашнюю работу, я почти не пропускала школу без очень уважительных на то причин, не нарушала дисциплину, не имела конфликтов с преподавателями и одноклассниками. И, по большей части, это всех устраивало - беспроблемных подростков чаще не замечают, поскольку и с проблемными сверстниками забот хватает. Лишь немногие педагоги могут и хотят заглянуть немного дальше.
Когда я принесла своей классной руководительнице поддельную записку от родителей, она лишь поджала губы и блеснула глазами. Уж не знаю, что она в тот момент думала, но в том, что она знала, что записка поддельная я уверена абсолютно. Её написал на коленке мой одноклассник Ванечка и его почерк был нашей Екатерине Валерьевне, разумеется, прекрасно знаком.
На дворе было прекрасное весеннее утро, солнце щедро поливало теплом и светом молодую траву и едва распустившиеся листочки на деревьях, самого нежного зелёного цвета. Весь мир только просыпался после короткой, почти уже летней ночи. Но я встала раньше солнца, вернее, я вообще в ту ночь не ложилась. И я бы хотела рассказать здесь о романической ночи проведённой с мальчишкой, в которого была влюблена самой нежной и чистой первой любовью, про наблюдение за звёздами лёжа в траве на берегу реки, про встречу рассвета вместе на Воробьёвых горах... Но ту ночь, как и многие и до, и после неё, я провела на кухне, в компании учебников, тетрадей ноутбука и дряного растворимого кофе, к которому уже тогда развила болезненное пристрастие. Нужно было сдавать какую-то масштабную работу по биологии и я безбожно не успевала. И было совсем не до звёзд с рассветами. Голова гудела роем диких пчёл, глаза болели и слипались, от кофе сводило живот, а работа была готова едва ли на две трети.
Во наконец на кухню вышла мама, а, значит, пора было собираться в школу. Но как же я туда пойду, когда работы у меня нет? А как же я туда не пойду? Но, с другой стороны, все же прогуливают, ведь так? Прогуляю, решила я, сидя в ванной, уперевшись напоминавшей по ощущениям медный таз бошкой в холодную настенную плитку и из последних сил собрав волю в кулак. Воображение тут же услужливо нарисовало картины в духе фресок страшного суда, намекая на кары, которые меня могут ждать за прогул, но решение было принято. И я стала думать со всем напряжением, на которое был способен мой медный таз.
До школы меня подбрасывала на машине мама и это представляло определённую трудность: сбегать нужно было, фактически, от ворот школы. Чтобы немного облегчить себе задачу я немного поятнула время дома, а потом все 15 минут поездки ныла маме, как ужасно я опаздываю. Мама злилась, но я знала, от нытья у неё немного сдадут нервы и она выкинет меня из машины немного не доезжая до школы. Тогда можно было набрать немного скорости, чтобы прорулить мимо ворот как ни в чём не бывало, будто мне совсем не туда и я опаздываю, например, в институт. Лишь бы не наткнуться ни на кого знакомого!
Вот, момент X, я выхожу из машины, машу рукой на прощание мама, вдыхаю и... Есть! Ни препеодов, ни одноклассников, я за спасительным углом здания третьего меда. Можно выдохнуть, но останавливаться нельзя - кто знает, какими дорогами ходят в школу все те милые люди, с которыми мне в тот момент встречаться было совершенно не нужно. Бегом, бегом, через дворы, на Делегацкую, потом вдоль Садового, к Екатериненскому парку... Остановилась я только в районе Олимпийского. Сердце всё ещё билось, коленки дрожали, но нужно было думать, что делать дальше, куда идти. Я добрела до какой-то скамейки.
Солнце лило свой яркий, тёпло-белый свет, трава на газоне улыбалась миру свежестью самого яркого зелёного цвета, работали поливалки, ежесекундно выбрасывая в воздух десятки сверкающих брильянтами капелек, птицы выводили свои трели так, словно пытались поведать о счастье новой весны сразу всему миру от Востока до Запада. И всё это воздействовало на мои воспалённые органы чувств с мучительной силой. Мир радовался, а мне хотелось лишь темноты, тишины и спать и делать я решительно ничего не могла. Но спать на лавочке я не могла, это бы вызвало подозрение. И я приняла решение, сделавшее мой прогул, возможно, самой бездарной затеей, которую можно вообразить.
Я взглянула на часы, было девять. Бабушка вставала в одиннадцать и у меня был ещё шанс вернуться домой незамеченной. Что, собственно, я и сделала. В метро я всё ещё продолжала оглядываться в поисках знакомых. Мне всё казалось, что все смотрят на меня и осуждают, будто знают, что меня тут сейчас быть не должно. И долго ещё я стояла под дверью и слушала, не встала ли бабушка раньше. Как можно более тихо я повернула ключ в заке, так, чтобы он не щёлкнул, прикрыла дверь, на цыпочках пробралась в квартиру. Залезла в большой платяной шкаф в углу большой комнаты и уснула.
Проснулась я часа в два от того, что у меня дико затекла шея (конечно, попробуй в шкафу поспи). Следующие два часа были потрачены на попытки размять в интиной тесноте шкафа онемевшие члены и чтенеие с фонариком от телефона книжки. В четыре я решила, что можно вылезать. Тихо добралась до двери, благодаоя мироздание, за то что самый большой шкаф в квартире располагается так близко от входа, и громко хлопнула дверью.
§§§