(no subject)
Эпизод
Вспомнился эпизод из детства. И когда я его вспоминаю сейчас, могу объяснить себе то, что тогда понимала не очень.
Меня в детском саду на каждый утренник ставили на ответственные роли, и ещё засовывали в конкурсы. Бегать, носить мячики, повязывать косынки… прочая механика. Если стишки и песенки выдавали заранее, выучила, знаешь, что позовут выступать перед всеми. То конкурсы заранее не выдавали, правила рассказывали прямо на утреннике. Но я могла уже строить перед утренником догадки - если будут конкурсы, воспитательница поставит меня участвовать. Это будет так: какие-то правила, потом я бегаю, потом я выигрываю… я ненавидела конкурсы. Я слишком сильно переживала, что могу сделать что-то не так и проиграть. Я бы предпочла, чтоб меня не звали на конкурсы, чтоб я не переживала из-за того, что проигрываю. И я никогда не проигрывала. Точнее, я могла проиграть только если нас собирали в команды и мы бегали в эстафеты. Поэтому я ненавидела командные конкурсы ещё больше.
«Кстати, я могу получать удовольствие от игры только тогда, когда я долго настраиваюсь, что мне можно проиграть. И если я проигрываю в правильном настрое, то через некоторое время победа мне может даже принести радость, потому что можно концентрироваться на процессе, а не на ожиданиях хорошего результата. Мне и живётся легче, если я себя настраиваю на жизнь сегодня, и убеждаю, что ни одно моё действие сегодня гарантировано не может дать хорошего результата завтра, поэтому лучше всё делать так, как нравится, а не так, как я могу себе предположить приносящее успех.»
И вот. В детстве меня приучили, что часто выдают задания, связанные с выходом на публику, где нужно отработать, и мне самой желательно настроиться проиграть, но проиграть может не выйти, и тогда желательно не настраивать против себя проигравших… всё сложно.
Школа, пионерские лагеря всё это только усугубили. Поэтому я очень люблю активных инициативных людей, которые успевают выскочить на сцену до того, как какая-нибудь воспитательница вспомнит про меня, и скажет, что на сцену пойду я - «раз больше никто не хочет».
«Да… чувствую себя товарищем последней надежды.»
А вспомнила я сегодня вот такой случай. В школе в спортивном зале на Новый год приходил Дед Мороз со Снегурочкой. Массовики-затейники. Стояла большая ёлка. Были конкурсы, подарки. Я чувствовала себя в безопасности, они меня не знали, они не могли меня позвать. Можно было расслабиться и получать удовольствие. Я слишком настроилась на тишь и гладь. Знаете что случилось? Они позвали мою маму! Игривый Дед Мороз вытянул её из толпы родителей и заставил танцевать барыню на глазах у всей начальной школы. Ничего удивительного, если подумать. Если подумать, то это скорее всего она занималась организацией массовиков-затейников, или, как минимум видела их перед утренником. Она была на тот момент толи организатором школы, толи уже директором… То есть Дед Мороз, как все в этом случае, пошёл по пути наименьшего сопротивления, вызывая на «конкурсы» того, кто с этим, по его мнению, справится. Но маленькая я, которая на всё это смотрела своими детскими глазами человека, замученного утренниками, увидела всё это иначе - и вот моя дорогая и любимая мамочка, должна выходить перед всеми и танцевать барыню под баян - почему? почему именно в тот момент, когда я чувствовала себя в абсолютной безопасности? почему именно в тот момент опасность пришла не с той стороны и зажевала дорогого члена моей семьи?
Я так разрыдалась… Вы не поверите, что кто-то может так рыдать на новогоднем утреннике. Не помню, что там было дальше, и кто меня успокаивал, но когда я плачу - я плачу, и ничто не в силах это остановить.
Потом. Потом. Я уже настраивала себя, что то, что в состоянии перенести я, вполне в состоянии перенести и какой-нибудь член моей семьи. Особенно, если мой ребёнок… Не нужно их так уж сильно недооценивать…
«А когда мне говорят, что я слишком скромная, я даже не знаю, что на это можно ответить… Ну, да, наверно, внешне это так и выглядит.»
Вспомнился эпизод из детства. И когда я его вспоминаю сейчас, могу объяснить себе то, что тогда понимала не очень.
Меня в детском саду на каждый утренник ставили на ответственные роли, и ещё засовывали в конкурсы. Бегать, носить мячики, повязывать косынки… прочая механика. Если стишки и песенки выдавали заранее, выучила, знаешь, что позовут выступать перед всеми. То конкурсы заранее не выдавали, правила рассказывали прямо на утреннике. Но я могла уже строить перед утренником догадки - если будут конкурсы, воспитательница поставит меня участвовать. Это будет так: какие-то правила, потом я бегаю, потом я выигрываю… я ненавидела конкурсы. Я слишком сильно переживала, что могу сделать что-то не так и проиграть. Я бы предпочла, чтоб меня не звали на конкурсы, чтоб я не переживала из-за того, что проигрываю. И я никогда не проигрывала. Точнее, я могла проиграть только если нас собирали в команды и мы бегали в эстафеты. Поэтому я ненавидела командные конкурсы ещё больше.
«Кстати, я могу получать удовольствие от игры только тогда, когда я долго настраиваюсь, что мне можно проиграть. И если я проигрываю в правильном настрое, то через некоторое время победа мне может даже принести радость, потому что можно концентрироваться на процессе, а не на ожиданиях хорошего результата. Мне и живётся легче, если я себя настраиваю на жизнь сегодня, и убеждаю, что ни одно моё действие сегодня гарантировано не может дать хорошего результата завтра, поэтому лучше всё делать так, как нравится, а не так, как я могу себе предположить приносящее успех.»
И вот. В детстве меня приучили, что часто выдают задания, связанные с выходом на публику, где нужно отработать, и мне самой желательно настроиться проиграть, но проиграть может не выйти, и тогда желательно не настраивать против себя проигравших… всё сложно.
Школа, пионерские лагеря всё это только усугубили. Поэтому я очень люблю активных инициативных людей, которые успевают выскочить на сцену до того, как какая-нибудь воспитательница вспомнит про меня, и скажет, что на сцену пойду я - «раз больше никто не хочет».
«Да… чувствую себя товарищем последней надежды.»
А вспомнила я сегодня вот такой случай. В школе в спортивном зале на Новый год приходил Дед Мороз со Снегурочкой. Массовики-затейники. Стояла большая ёлка. Были конкурсы, подарки. Я чувствовала себя в безопасности, они меня не знали, они не могли меня позвать. Можно было расслабиться и получать удовольствие. Я слишком настроилась на тишь и гладь. Знаете что случилось? Они позвали мою маму! Игривый Дед Мороз вытянул её из толпы родителей и заставил танцевать барыню на глазах у всей начальной школы. Ничего удивительного, если подумать. Если подумать, то это скорее всего она занималась организацией массовиков-затейников, или, как минимум видела их перед утренником. Она была на тот момент толи организатором школы, толи уже директором… То есть Дед Мороз, как все в этом случае, пошёл по пути наименьшего сопротивления, вызывая на «конкурсы» того, кто с этим, по его мнению, справится. Но маленькая я, которая на всё это смотрела своими детскими глазами человека, замученного утренниками, увидела всё это иначе - и вот моя дорогая и любимая мамочка, должна выходить перед всеми и танцевать барыню под баян - почему? почему именно в тот момент, когда я чувствовала себя в абсолютной безопасности? почему именно в тот момент опасность пришла не с той стороны и зажевала дорогого члена моей семьи?
Я так разрыдалась… Вы не поверите, что кто-то может так рыдать на новогоднем утреннике. Не помню, что там было дальше, и кто меня успокаивал, но когда я плачу - я плачу, и ничто не в силах это остановить.
Потом. Потом. Я уже настраивала себя, что то, что в состоянии перенести я, вполне в состоянии перенести и какой-нибудь член моей семьи. Особенно, если мой ребёнок… Не нужно их так уж сильно недооценивать…
«А когда мне говорят, что я слишком скромная, я даже не знаю, что на это можно ответить… Ну, да, наверно, внешне это так и выглядит.»