(no subject)
Из Мириам Петросян
Македонский всё равно несчастный и затаившийся. Страшнее нет, чем быть совестливым.
***
Возле столовой меня нагоняет Мартышка.
- Эй, а ты знаешь, что Лэри ушёл в Наружность с Летунами? Нму там что-то срочно понадобилось.
Торможу, устрашённый этим известием. Лэри в наружности! Конец света! Его там прибьют в первой попавшейся подворотне. Или он потеряется, залюбовавшись собственной тенью. И вернётся с ног до головы в Болезни7
Я говорю Мартышке:
- Ну конечно. Мы в курсе. Спасибо.
***
- Любовь съела тебя. Первое, что она пожирает - это мозги, учти. Кстати, о любви... ты уверен, что, став немножко другим, полюбишь того же самого человека, которого любишь сейчас? Уверен?
***
Сфинкс смотрит на Чёрного, думая о том, что это, несомненно, тот самый Чёрный, которого он знает не первый год, и в то же время совершенно другой человек. Что должность вожака довела его до пределов священного безумия, за гранью которого знакомые люди оборачиваются чужаками. Он думает о том, хорошо это или плохо, и не может прийти ни к какому определённому выводу. Навеное, для самого Чёрного так хуже, но Сфинксу этот непредстказуемый и странный человек нравится больше.
***
На стол перед воспитателями ложатся Фазаньи рюкзаки с пугающе однообразным содержимым.
***
Я спохватился, что весь дрожу. Я ведь был там, совсем рядом, когда он "вознёсся, объятый светом и пламенем", знать бы ещё тогда, что это "мечь Господень пронзает небеса", может, я тоже побрился бы наголо и стал Приобщившимся. Я был довольно близок к такому. Странно, как всё легко и быстро забылось, то есть не забылось, конечно, а куда-то запряталось. Куда-то, куда, наверное, все нормальные люди прячут необъяснимое, чтобы не спятить.
А ещё я вдруг понял, что екое-кому из находящихся здесь сейчас намного хуже, чем мне, потому что если бы за мной пришли Приобщившиеся, чтобы я их возглавил, я бы, неверное, сразу повесился. Даже если бы был ангелом.
***
Она не была по-настоящему злой, но многого не понимала.
Македонский всё равно несчастный и затаившийся. Страшнее нет, чем быть совестливым.
***
Возле столовой меня нагоняет Мартышка.
- Эй, а ты знаешь, что Лэри ушёл в Наружность с Летунами? Нму там что-то срочно понадобилось.
Торможу, устрашённый этим известием. Лэри в наружности! Конец света! Его там прибьют в первой попавшейся подворотне. Или он потеряется, залюбовавшись собственной тенью. И вернётся с ног до головы в Болезни7
Я говорю Мартышке:
- Ну конечно. Мы в курсе. Спасибо.
***
- Любовь съела тебя. Первое, что она пожирает - это мозги, учти. Кстати, о любви... ты уверен, что, став немножко другим, полюбишь того же самого человека, которого любишь сейчас? Уверен?
***
Сфинкс смотрит на Чёрного, думая о том, что это, несомненно, тот самый Чёрный, которого он знает не первый год, и в то же время совершенно другой человек. Что должность вожака довела его до пределов священного безумия, за гранью которого знакомые люди оборачиваются чужаками. Он думает о том, хорошо это или плохо, и не может прийти ни к какому определённому выводу. Навеное, для самого Чёрного так хуже, но Сфинксу этот непредстказуемый и странный человек нравится больше.
***
На стол перед воспитателями ложатся Фазаньи рюкзаки с пугающе однообразным содержимым.
***
Я спохватился, что весь дрожу. Я ведь был там, совсем рядом, когда он "вознёсся, объятый светом и пламенем", знать бы ещё тогда, что это "мечь Господень пронзает небеса", может, я тоже побрился бы наголо и стал Приобщившимся. Я был довольно близок к такому. Странно, как всё легко и быстро забылось, то есть не забылось, конечно, а куда-то запряталось. Куда-то, куда, наверное, все нормальные люди прячут необъяснимое, чтобы не спятить.
А ещё я вдруг понял, что екое-кому из находящихся здесь сейчас намного хуже, чем мне, потому что если бы за мной пришли Приобщившиеся, чтобы я их возглавил, я бы, неверное, сразу повесился. Даже если бы был ангелом.
***
Она не была по-настоящему злой, но многого не понимала.