Из всех удовольствий наиважнейшим является?
Дайте человеку спокойно поесть.
Да - да, без нападений извне. Уберите этих прожорливых внуков, - они отобрали мои сосиски, - тонюсенькие, в натуральной оболочке . Такие сосиски едят даже кошки и не морщатся. Что я слышу? Дать глотнуть из моей чашки? Знаю я твои глотки. Нет, тебе категорически нельзя мой кофе. У тебя сердце. Подожди, допью и расскажу, чего тебе можно.Не кусай за мою конфету. Сейчас же отпусти! Ты мне её ещё с утра назначил, - не дам!..
Ну что вам стоит? Ведь еда - одно из наисильнейших удовольствий. Хотя, иногда мы об этом и забываем. Но не в первые дни и месяцы жизни. Однажды, когда моим двойняшкам было по месяцу, мне приснился сон, что это я, а не они, сосу молоко из сиськи и наполняюсь удовольствием. И такая сильная упругая радость жизни! Никогда не забуду тех ощущений.
То, что чувствовали мои дети почему - то изменило свой вектор, - и вот я сама вдруг оказалась маленькой сморщенной куклой, причмокивающей в животной жадности.
В осознанном детстве еда была не последним моим развлечением. По утрам неизменные - хлеб - масло - сыр - сладкий чай. И в школу. Тонкие пластинки твёрдой солёной брынзы, размоченные в блюдечке с кипятком. Просто, но я в этом ощущала полноту и богатство вкуса. И в моём завтраке заключены были незыблемость традиций и вера в завтрашний день.
А в юности оно ж всё совсем и не так. Резво становится всё с ног на голову. И не нужна больше еда. Как пел молодой Буба Кикабидзе, «я пьян от любви»! Ну, и сыт, конечно, или сыта.
Какая - такая еда, если в вечернем тёмном окне призывно играет музыка. И кто - то там, в высоких кустах сирени, смеётся и влюбляется. А ты ещё дома. Бежать - бежать в поисках приключений... на заднее место.
А на первом курсе мне было семнадцать лет. О, как я жалела и презирала свою преподавательницу вероятностных расчётов, за то, что стара и от этого безумна! Было ей уже лет тридцать, - время, когда всё в прошлом. Не любила она девочек - студенток за то, что одна из них увела её жениха - преподавателя теоретических основ электротехники. Дева! Старая несчастная дева! Только и радости, наверное, прийти домой и навернуть борща. А меня она не любила больше всех. Но не из-за страха потерять в моих лапах очередного жениха. Да кем я была?! Безобидным и глупым косолапым щеночком. Но уж очень насмешливым и бестактным. Она не ценила моей необыкновенной сообразительности и интеллекта - неизменно ставила плохие оценки. «Бедная, пусть хоть так самоутвердится», - утешительно думала я,- никогда я не стану вот такой старой и ограниченной. И не буду любить поесть.
И покатилась жизнь...
Но только в самые яркие её моменты я забываю с удовольствием пожрать.
И только такими моментами и ценна моя жизнь. Их, и только их, я запоминаю и возвращаюсь к ним в памяти вновь и вновь.
Хочу иметь в жизни множество удовольствий. И самым слабым из них пусть будет вкусная еда.
Только ж пусть она всегда будет!
А про мою любовь к Бубе Кикабидзе - в следующем номере.
Да - да, без нападений извне. Уберите этих прожорливых внуков, - они отобрали мои сосиски, - тонюсенькие, в натуральной оболочке . Такие сосиски едят даже кошки и не морщатся. Что я слышу? Дать глотнуть из моей чашки? Знаю я твои глотки. Нет, тебе категорически нельзя мой кофе. У тебя сердце. Подожди, допью и расскажу, чего тебе можно.Не кусай за мою конфету. Сейчас же отпусти! Ты мне её ещё с утра назначил, - не дам!..
Ну что вам стоит? Ведь еда - одно из наисильнейших удовольствий. Хотя, иногда мы об этом и забываем. Но не в первые дни и месяцы жизни. Однажды, когда моим двойняшкам было по месяцу, мне приснился сон, что это я, а не они, сосу молоко из сиськи и наполняюсь удовольствием. И такая сильная упругая радость жизни! Никогда не забуду тех ощущений.
То, что чувствовали мои дети почему - то изменило свой вектор, - и вот я сама вдруг оказалась маленькой сморщенной куклой, причмокивающей в животной жадности.
В осознанном детстве еда была не последним моим развлечением. По утрам неизменные - хлеб - масло - сыр - сладкий чай. И в школу. Тонкие пластинки твёрдой солёной брынзы, размоченные в блюдечке с кипятком. Просто, но я в этом ощущала полноту и богатство вкуса. И в моём завтраке заключены были незыблемость традиций и вера в завтрашний день.
А в юности оно ж всё совсем и не так. Резво становится всё с ног на голову. И не нужна больше еда. Как пел молодой Буба Кикабидзе, «я пьян от любви»! Ну, и сыт, конечно, или сыта.
Какая - такая еда, если в вечернем тёмном окне призывно играет музыка. И кто - то там, в высоких кустах сирени, смеётся и влюбляется. А ты ещё дома. Бежать - бежать в поисках приключений... на заднее место.
А на первом курсе мне было семнадцать лет. О, как я жалела и презирала свою преподавательницу вероятностных расчётов, за то, что стара и от этого безумна! Было ей уже лет тридцать, - время, когда всё в прошлом. Не любила она девочек - студенток за то, что одна из них увела её жениха - преподавателя теоретических основ электротехники. Дева! Старая несчастная дева! Только и радости, наверное, прийти домой и навернуть борща. А меня она не любила больше всех. Но не из-за страха потерять в моих лапах очередного жениха. Да кем я была?! Безобидным и глупым косолапым щеночком. Но уж очень насмешливым и бестактным. Она не ценила моей необыкновенной сообразительности и интеллекта - неизменно ставила плохие оценки. «Бедная, пусть хоть так самоутвердится», - утешительно думала я,- никогда я не стану вот такой старой и ограниченной. И не буду любить поесть.
И покатилась жизнь...
Но только в самые яркие её моменты я забываю с удовольствием пожрать.
И только такими моментами и ценна моя жизнь. Их, и только их, я запоминаю и возвращаюсь к ним в памяти вновь и вновь.
Хочу иметь в жизни множество удовольствий. И самым слабым из них пусть будет вкусная еда.
Только ж пусть она всегда будет!
А про мою любовь к Бубе Кикабидзе - в следующем номере.