Мы
Человеку по-прежнему нужно хлеба и зрелищ. Зрелища, быть может, необходимы даже больше чем хлеб. И желательно с кровью, без цензуры. И желательно поинтенсивнее, - лучше фонтан, - чтобы по рецепторам било как следует. Потому как если сто лет назад пролитая кровь людей шокировала, то сегодня она льется перед взором человека безразличного. Процесс убийства себе подобных или братьев наших меньших его трогает уже совсем не так как раньше. В этом я в последнее время убеждаюсь все больше.
При этом просвещенный, цивилизованный обыватель оставил себе все те же наслаждения, что были и сто и тысячу и больше лет назад. Суть не поменялась. Поменялись только способы подачи картинки и степень ее насыщенности красным. А в некоторых случаях вообще остались те же старые и совсем не добрые развлечения.
Смотреть, как люди протыкают чем-нибудь острым таких же людей или животных любили еще в Древнем Риме. Представители самой цивилизованной на тот момент империи в свободное от просвещения себя и соседей-варваров время, собирались посмотреть на бои гладиаторов. В Средние века роль гладиаторов играли рыцари. Ну а у нас на Руси вообще забавы были хороши: например, поглядеть, справится ли человек в одиночку с медведем. Помимо всего этого в разное время были кулачные бои, петушиные бои, бойцовые псы и тому подобное. Тут уж к развлечениям добавился азарт - поставить на того, кто победит.
Между тем многое из вышеперечисленного до наших дней дошло либо в неизмененном виде, либо с незначительными поправками в духе эпохи. Кулачные бои переросли в благородный, малокровный бокс. В США из борьбы сделали театрально-акробатическое представление - реслинг. Петушиные бои как были, так и остались в Тайланде и где-то там еще. Собачьи схватки вроде бы запрещены, но не везде. Да и что там, думаю, подпольных забав с реальной кровью и ставками немало. А еще была и остается коррида. О ней нужно сказать отдельно, так как я это действо наблюдал недавно собственными глазами. Спрашивается, зачем пошел? Ответ: побывать в Испании и не посмотреть корриду - это, знаете ли, как бокал хорошей Рьйохи до конца не допить. А честный ответ? Зрелища захотелось, конечно же, чего уж там. Только вот не готов я был, оказывается, к такому-то зрелищу.
Ну, во-первых, вроде бы убивать быков запретили. Так я, по крайней мере, слышал. Но на деле оказалось по-другому. На деле кровь и неприятный мерзкий звук в конце, после чего бык падает и трясет задними копытами, как собака лапами, когда ей за ухом чешут. Только не чешут. Его красиво и методично убивают под шумные аплодисменты и улюлюканье.
Как это происходит?
Выпускают быка, который первое время бодро носится по арене, посыпанной мелким пляжным песочком. По виду он вовсе не убивать кого бы то ни было выскочил. Он играет. Носится себе за хвостом лошади, норовя слегка ее боднуть в мускулистую ляжку. Здесь надо отметить, что отважные тореадоры больше не ходят пешком перед быком всего-то с легкомысленным плащиком против чудовищных его рогов. Тут ведь недолго ошибиться и проколоться. Зачем же? Можно скакать себе верхом на быстрой и маневренной лошади и рисковать только ее же задницей. А устанет - поменять на новую. Кстати и всаживать в быка пики или бандерильи, как они называются по-испански, сподручнее с верхотуры. Одни плюсы сплошные.
Так вот, скачет такой поджарый всадник в расписном кафтане перед быком и время от времени ловко втыкает ему в холку эти бандерильи. Играет веселая, бодрая, маршевая музыка. Кстати сказать, на арене сидит и «выдувает медь» настоящий оркестр.
Под музыку, под восторженный рев публики, быка постепенно закалывают. Иногда, при очень уж точном попадании, слышен сочный и одновременно рваный звук. Тут рев усиливается. Тореадор гарцует, делает па и красивые жесты - публика в восторге.
Бык же молча бегает. Уже через несколько минут весь бок у него красный. Бык явно не в курсе, что это с ним делают? Он устает уже, в конце концов, после шести или восьми воткнутых в него и качающихся на бегу бандерильяс. И вот когда наступает такой момент, когда бык уже устал, поджал хвост и пятится задом к барьеру, музыка с бравуры меняется на тревогу. Все замолкают. Многочисленная охрана не пускает зрителей даже в туалет, все замирает. Слышен только стук копыт и шелест песка. Все глаза - на тореадора, на его поднятую руку со шпагой. Он гарцует вокруг быка, примериваясь. Бык же обреченно и из последних сил за ним, а на самом деле от него бегает. Понимает, наверное, что уж не долго осталось маяться.
Вдруг - резкое, отточенное движение - тореадор всаживает шпагу быку в шею. Тот останавливается, изо рта сгустком выплескивается кровь. Тореадор изящно, легко соскакивает с лошади, подходит к парализованной скотине. Гладит быка рукой по уже не страшным рогам. И будто от этого невыносимого прикосновения тот тяжело падает на бок и смешно дрыгает копытами. Такой здоровый бык и так смешно - копытами. На трибунах взрыв, все машут белыми платками в знак полного признания профессионализма тореадора.
Все. Ассистенты быстро-быстро, деловито короткими ножичками добивают быка. В это время копыта его особенно дергаются, а черные глаза закатываются. Красуется перед публикой тореадор, срывает овацию.
Длится это недолго. Вскоре появляется пара тяжеловозов, ассистенты цепляют крюком тушу с остекленевшими уже глазами и, протащив почетный круг волоком, увозят. Исчезает и тореадор.
Можно уже пить, курить, есть, в туалет сходить и чего там еще заблагорассудится в ожидании следующей жертвы. А она появляется довольно скоро и все повторяется снова. Каждое новое убийство, в общем-то, похоже на предыдущее. Разница только в уровне мастерства тореадора. Я видел смерть пяти быков, но финты на лошади, достойные ног Рональдиньо, такой точный удар, что сгустки крови, снисходительное поглаживание и платочки были только один раз. Тот тореадор был мастером своего дела, ничего не скажешь.
Все время «представления» я сидел в легком шоке, но сидел, не уходил, сам за собой наблюдая. Наблюдал и за прочими зрителями. Происходящее им всем очень нравилось, иначе зачем свистеть, улюлюкать и хлопать в ладоши? Зачем тогда с горящими глазами обсуждать все с соседями? По-видимому, коррида в Испании считается обычным традиционным зрелищным мероприятием. Туда сходить - как у нас в цирк на Вернадского. Сравнение верное - арена, цирк, испанцы даже и детей туда берут на зверушек посмотреть.
Вернемся же к мировой практике кровавых зрелищ. Вот возьмем публичную казнь. На мой взгляд, она от корриды особенно не отличается. Только в роли жертвы там человек. Так вот, это развлечение ведь долгое время было международным хитом и только в последние, может быть, сто лет стало немодным. И то, вспомните недавние посмотренные фильмы. Сколько раз там это было? Сколько раз нам в последнее время показывали казнь с экрана? Конечно, вживую-то посмотреть было бы куда более щекотливо. Экран убирает большую часть эффекта. Наверное, поэтому и показывают вблизи, крупным планом. И кровь рекой, потому что она не реальная, бутафорская. Тем не менее, на рецепторы действует.
И так во всем: все, что уже из-за нашей «цивилизованности» не может быть исполнено в натуре, показывают по телевизору. Зато если уж что случится на глазах, на улице, этого мы же не упустим, разве не так? Мы же любим остановиться и поглядеть на драку, на последствия аварии, на искореженный металл и темные пятна на асфальте…
Некоторые даже профессию себе выбирают такую, чтобы лично видеть и участвовать в процессе. Для этого в США идут в армию, у нас - в милицию. Или же становятся четырнадцатилетним неуправляемым подростком без мозгов. Ведь далеко не всем достаточно телевизора.
А может быть, они-мы такими становимся вследствие телевизора. Плюс к тому не нужно забывать о влиянии столетий развлечений в духе хлеба и зрелищ. Ведь так просто не скинешь с плеч годы практики. Это зов крови и заглушить его в себе удается немногим. Другой вопрос, многие ли вообще ему сопротивляются?
При этом просвещенный, цивилизованный обыватель оставил себе все те же наслаждения, что были и сто и тысячу и больше лет назад. Суть не поменялась. Поменялись только способы подачи картинки и степень ее насыщенности красным. А в некоторых случаях вообще остались те же старые и совсем не добрые развлечения.
Смотреть, как люди протыкают чем-нибудь острым таких же людей или животных любили еще в Древнем Риме. Представители самой цивилизованной на тот момент империи в свободное от просвещения себя и соседей-варваров время, собирались посмотреть на бои гладиаторов. В Средние века роль гладиаторов играли рыцари. Ну а у нас на Руси вообще забавы были хороши: например, поглядеть, справится ли человек в одиночку с медведем. Помимо всего этого в разное время были кулачные бои, петушиные бои, бойцовые псы и тому подобное. Тут уж к развлечениям добавился азарт - поставить на того, кто победит.
Между тем многое из вышеперечисленного до наших дней дошло либо в неизмененном виде, либо с незначительными поправками в духе эпохи. Кулачные бои переросли в благородный, малокровный бокс. В США из борьбы сделали театрально-акробатическое представление - реслинг. Петушиные бои как были, так и остались в Тайланде и где-то там еще. Собачьи схватки вроде бы запрещены, но не везде. Да и что там, думаю, подпольных забав с реальной кровью и ставками немало. А еще была и остается коррида. О ней нужно сказать отдельно, так как я это действо наблюдал недавно собственными глазами. Спрашивается, зачем пошел? Ответ: побывать в Испании и не посмотреть корриду - это, знаете ли, как бокал хорошей Рьйохи до конца не допить. А честный ответ? Зрелища захотелось, конечно же, чего уж там. Только вот не готов я был, оказывается, к такому-то зрелищу.
Ну, во-первых, вроде бы убивать быков запретили. Так я, по крайней мере, слышал. Но на деле оказалось по-другому. На деле кровь и неприятный мерзкий звук в конце, после чего бык падает и трясет задними копытами, как собака лапами, когда ей за ухом чешут. Только не чешут. Его красиво и методично убивают под шумные аплодисменты и улюлюканье.
Как это происходит?
Выпускают быка, который первое время бодро носится по арене, посыпанной мелким пляжным песочком. По виду он вовсе не убивать кого бы то ни было выскочил. Он играет. Носится себе за хвостом лошади, норовя слегка ее боднуть в мускулистую ляжку. Здесь надо отметить, что отважные тореадоры больше не ходят пешком перед быком всего-то с легкомысленным плащиком против чудовищных его рогов. Тут ведь недолго ошибиться и проколоться. Зачем же? Можно скакать себе верхом на быстрой и маневренной лошади и рисковать только ее же задницей. А устанет - поменять на новую. Кстати и всаживать в быка пики или бандерильи, как они называются по-испански, сподручнее с верхотуры. Одни плюсы сплошные.
Так вот, скачет такой поджарый всадник в расписном кафтане перед быком и время от времени ловко втыкает ему в холку эти бандерильи. Играет веселая, бодрая, маршевая музыка. Кстати сказать, на арене сидит и «выдувает медь» настоящий оркестр.
Под музыку, под восторженный рев публики, быка постепенно закалывают. Иногда, при очень уж точном попадании, слышен сочный и одновременно рваный звук. Тут рев усиливается. Тореадор гарцует, делает па и красивые жесты - публика в восторге.
Бык же молча бегает. Уже через несколько минут весь бок у него красный. Бык явно не в курсе, что это с ним делают? Он устает уже, в конце концов, после шести или восьми воткнутых в него и качающихся на бегу бандерильяс. И вот когда наступает такой момент, когда бык уже устал, поджал хвост и пятится задом к барьеру, музыка с бравуры меняется на тревогу. Все замолкают. Многочисленная охрана не пускает зрителей даже в туалет, все замирает. Слышен только стук копыт и шелест песка. Все глаза - на тореадора, на его поднятую руку со шпагой. Он гарцует вокруг быка, примериваясь. Бык же обреченно и из последних сил за ним, а на самом деле от него бегает. Понимает, наверное, что уж не долго осталось маяться.
Вдруг - резкое, отточенное движение - тореадор всаживает шпагу быку в шею. Тот останавливается, изо рта сгустком выплескивается кровь. Тореадор изящно, легко соскакивает с лошади, подходит к парализованной скотине. Гладит быка рукой по уже не страшным рогам. И будто от этого невыносимого прикосновения тот тяжело падает на бок и смешно дрыгает копытами. Такой здоровый бык и так смешно - копытами. На трибунах взрыв, все машут белыми платками в знак полного признания профессионализма тореадора.
Все. Ассистенты быстро-быстро, деловито короткими ножичками добивают быка. В это время копыта его особенно дергаются, а черные глаза закатываются. Красуется перед публикой тореадор, срывает овацию.
Длится это недолго. Вскоре появляется пара тяжеловозов, ассистенты цепляют крюком тушу с остекленевшими уже глазами и, протащив почетный круг волоком, увозят. Исчезает и тореадор.
Можно уже пить, курить, есть, в туалет сходить и чего там еще заблагорассудится в ожидании следующей жертвы. А она появляется довольно скоро и все повторяется снова. Каждое новое убийство, в общем-то, похоже на предыдущее. Разница только в уровне мастерства тореадора. Я видел смерть пяти быков, но финты на лошади, достойные ног Рональдиньо, такой точный удар, что сгустки крови, снисходительное поглаживание и платочки были только один раз. Тот тореадор был мастером своего дела, ничего не скажешь.
Все время «представления» я сидел в легком шоке, но сидел, не уходил, сам за собой наблюдая. Наблюдал и за прочими зрителями. Происходящее им всем очень нравилось, иначе зачем свистеть, улюлюкать и хлопать в ладоши? Зачем тогда с горящими глазами обсуждать все с соседями? По-видимому, коррида в Испании считается обычным традиционным зрелищным мероприятием. Туда сходить - как у нас в цирк на Вернадского. Сравнение верное - арена, цирк, испанцы даже и детей туда берут на зверушек посмотреть.
Вернемся же к мировой практике кровавых зрелищ. Вот возьмем публичную казнь. На мой взгляд, она от корриды особенно не отличается. Только в роли жертвы там человек. Так вот, это развлечение ведь долгое время было международным хитом и только в последние, может быть, сто лет стало немодным. И то, вспомните недавние посмотренные фильмы. Сколько раз там это было? Сколько раз нам в последнее время показывали казнь с экрана? Конечно, вживую-то посмотреть было бы куда более щекотливо. Экран убирает большую часть эффекта. Наверное, поэтому и показывают вблизи, крупным планом. И кровь рекой, потому что она не реальная, бутафорская. Тем не менее, на рецепторы действует.
И так во всем: все, что уже из-за нашей «цивилизованности» не может быть исполнено в натуре, показывают по телевизору. Зато если уж что случится на глазах, на улице, этого мы же не упустим, разве не так? Мы же любим остановиться и поглядеть на драку, на последствия аварии, на искореженный металл и темные пятна на асфальте…
Некоторые даже профессию себе выбирают такую, чтобы лично видеть и участвовать в процессе. Для этого в США идут в армию, у нас - в милицию. Или же становятся четырнадцатилетним неуправляемым подростком без мозгов. Ведь далеко не всем достаточно телевизора.
А может быть, они-мы такими становимся вследствие телевизора. Плюс к тому не нужно забывать о влиянии столетий развлечений в духе хлеба и зрелищ. Ведь так просто не скинешь с плеч годы практики. Это зов крови и заглушить его в себе удается немногим. Другой вопрос, многие ли вообще ему сопротивляются?