МОЦАРТ VS. ГАЙДН
МОЦАРТ VS. ГАЙДН
Сравнительный анализ из книги А. Эйнштейна «Моцарт: личность, творчество» (С. - 137 - 139).
«Они были очень разными. Моцарт был тепличным растением. И самое большое чудо, совершенное Моцартом-вундеркиндом, - это то, что он сумел стать великим и гармоничным творцом. Гайдн никогда не был чудо-ребенком, и величайшее чудо, что из него - забитого мальчишки-хориста в соборе св. Стефана, из лакея Никколо Порпора, из скромного, бедного венского композитора, сочинявшего музыку «на случай», вышел не уличный музыкант или, в лучшем случае, хоровой регент одной из многочисленных венских церквей, а великий Гайдн.
Находясь во Франции, Англии, Италии, Моцарт набрался бесконечно многих музыкальных впечатлений. Гайдн же из Вены сначала попал в деревенскую глушь Нижней Австрии, а потом угодил из богемской дыры в венгерскую, откуда лишь изредка выбирался в столицу. Посещения Вены становились для него настоящим событием. Гайдн все извлекает только из собственного воображения. Он становится «оригинальным» задолго до того, как в литературе его времени появились «оригинальные гении».
С оригинальностью Гайдна не всегда мог «совладать» даже Моцарт - величайший мастер стиля или, скорее, всех музыкальных стилей. Оригинальность - это свобода от стиля. У Гайдна она заключается не в том, что он вводит в свои произведения необработанный материал, который мы называем фольклором, а в том, что он творит с чисто народной непосредственностью.
Гайдн - революционер. Самые ранние его квартеты (op. 1, 2, 3) свидетельствуют, что он прекрасно владел волшебством и сладостностью итальянской мелодики, но в дальнейшем его уже не привлекает галантное искусство. Со времен Перголези дух буффонады проник и в итальянскую инструментальную музыку - камерную и симфоническую, но Гайдн отвергает и эту все еще галантную шутливость, заменяя ее собственным остроумием - крепким, здоровым, веселым и в то же время одухотворенным. В гайдновском менуэте нет жеманства, он звучит по-мужицки крепко и просто. Музыка здесь явно вырывается из стилистических рамок, и порой с превеликим шумом. Именно это и вызывало негодование многих современников, особенно берлинцев, которые твердили, что Гайдн - шут, что он «унижает искусство». Гайдна это сердило, но нисколько не мешало и впредь идти собственным путем.
Моцарт никогда не осуждал Гайдна. Он сам был чересчур южанином, чтобы не сочувствовать великолепной беззаботности Гайдна в вопросах стиля и модных вкусов. Но он брал у Гайдна лишь то, что отвечало его собственной музыкальной природе. Моцарт не революционер, он завершитель. Позже, в специальной главе, мы покажем, как различно трактуют оба композитора хотя бы понятие тональности. У Моцарта круг «возможных» тональностей гораздо уже, чем у Гайдна, зато эти немногочисленные тональности богаче, плодоноснее, да и границы их значительно шире. Таким образом, в области гармонии Моцарт проявляет большую смелость и тонкость, чем Гайдн. Тот распоряжается всеми семью цветами радуги, но у него нет мерцающей палитры Моцарта.
Гайдн - любитель природы. Его возбуждает движение на вольном воздухе, он любит послушать крестьян на деревенских пирушках. Его «Сотворение мира» и «Времена года» полны впечатлений и наблюдений, которые выпадают только на долю сельского жителя. Моцарт никогда не смог бы создать такие произведения. Как мы уже говорили, он «комнатный человек», и музыка, его черпает вдохновение только из музыки. Это искусство «профильтрованное», искусство одухотворенной чувственности и проникнутой чувством духовности. Через соприкосновение с Гайдном оно становится лишь еще более моцартовским.
Вот почему Моцарт так и остался не понятым современниками, в то время как Гайдн, тоже долго не признанный, все же дожил до своего триумфа и популярности. Тому есть документальные свидетельства. Мы найдем их в так называемом «Старом лексиконе» Эрнста Людвига Гербера, человека образованного и благожелательного, «камермузикуса» и придворного органиста в Шварцбург-Зондерхаузе.
Гербер в восторженных выражениях хвалит Гайдна-симфониста: «Всё говорит, когда он приводит в движение свой оркестр. Каждый, даже незначительный голос, который в произведениях других композиторов только заполняет аккорд, нередко становится у него самостоятельным, ведущим основную партию. В его распоряжении - самые замысловатые гармонии, даже те, которые возникли в готическую эпоху седых контрапунктистов. Но их одеревенелость уступает место грации, как только Гайдн приспособит их к нашему слуху. Он владеет великим искусством казаться знакомым. Это свойственно большинству его композиций. Поэтому, несмотря на все контрапунктические хитрости, которые в них встречаются, Гайдн популярен и мил каждому любителю».
А вот Моцарт, к сожалению, не «популярен». Пальму первенства он не завоевал даже в роли клавириста и создателя клавирных произведений. Преемником величайшего клавириста эпохи Гербер считает своего земляка, Иоганна Вильгельма Хеслера. Хеслер - привлекательный талант, но его так же невозможно сравнивать с Моцартом, как Черни с Бетховеном» - (Из книги А. Эйнштейн «Моцарт: личность, творчество»
#Моцарт #Гайдн
Сравнительный анализ из книги А. Эйнштейна «Моцарт: личность, творчество» (С. - 137 - 139).
«Они были очень разными. Моцарт был тепличным растением. И самое большое чудо, совершенное Моцартом-вундеркиндом, - это то, что он сумел стать великим и гармоничным творцом. Гайдн никогда не был чудо-ребенком, и величайшее чудо, что из него - забитого мальчишки-хориста в соборе св. Стефана, из лакея Никколо Порпора, из скромного, бедного венского композитора, сочинявшего музыку «на случай», вышел не уличный музыкант или, в лучшем случае, хоровой регент одной из многочисленных венских церквей, а великий Гайдн.
Находясь во Франции, Англии, Италии, Моцарт набрался бесконечно многих музыкальных впечатлений. Гайдн же из Вены сначала попал в деревенскую глушь Нижней Австрии, а потом угодил из богемской дыры в венгерскую, откуда лишь изредка выбирался в столицу. Посещения Вены становились для него настоящим событием. Гайдн все извлекает только из собственного воображения. Он становится «оригинальным» задолго до того, как в литературе его времени появились «оригинальные гении».
С оригинальностью Гайдна не всегда мог «совладать» даже Моцарт - величайший мастер стиля или, скорее, всех музыкальных стилей. Оригинальность - это свобода от стиля. У Гайдна она заключается не в том, что он вводит в свои произведения необработанный материал, который мы называем фольклором, а в том, что он творит с чисто народной непосредственностью.
Гайдн - революционер. Самые ранние его квартеты (op. 1, 2, 3) свидетельствуют, что он прекрасно владел волшебством и сладостностью итальянской мелодики, но в дальнейшем его уже не привлекает галантное искусство. Со времен Перголези дух буффонады проник и в итальянскую инструментальную музыку - камерную и симфоническую, но Гайдн отвергает и эту все еще галантную шутливость, заменяя ее собственным остроумием - крепким, здоровым, веселым и в то же время одухотворенным. В гайдновском менуэте нет жеманства, он звучит по-мужицки крепко и просто. Музыка здесь явно вырывается из стилистических рамок, и порой с превеликим шумом. Именно это и вызывало негодование многих современников, особенно берлинцев, которые твердили, что Гайдн - шут, что он «унижает искусство». Гайдна это сердило, но нисколько не мешало и впредь идти собственным путем.
Click to viewМоцарт никогда не осуждал Гайдна. Он сам был чересчур южанином, чтобы не сочувствовать великолепной беззаботности Гайдна в вопросах стиля и модных вкусов. Но он брал у Гайдна лишь то, что отвечало его собственной музыкальной природе. Моцарт не революционер, он завершитель. Позже, в специальной главе, мы покажем, как различно трактуют оба композитора хотя бы понятие тональности. У Моцарта круг «возможных» тональностей гораздо уже, чем у Гайдна, зато эти немногочисленные тональности богаче, плодоноснее, да и границы их значительно шире. Таким образом, в области гармонии Моцарт проявляет большую смелость и тонкость, чем Гайдн. Тот распоряжается всеми семью цветами радуги, но у него нет мерцающей палитры Моцарта.
Гайдн - любитель природы. Его возбуждает движение на вольном воздухе, он любит послушать крестьян на деревенских пирушках. Его «Сотворение мира» и «Времена года» полны впечатлений и наблюдений, которые выпадают только на долю сельского жителя. Моцарт никогда не смог бы создать такие произведения. Как мы уже говорили, он «комнатный человек», и музыка, его черпает вдохновение только из музыки. Это искусство «профильтрованное», искусство одухотворенной чувственности и проникнутой чувством духовности. Через соприкосновение с Гайдном оно становится лишь еще более моцартовским.
Вот почему Моцарт так и остался не понятым современниками, в то время как Гайдн, тоже долго не признанный, все же дожил до своего триумфа и популярности. Тому есть документальные свидетельства. Мы найдем их в так называемом «Старом лексиконе» Эрнста Людвига Гербера, человека образованного и благожелательного, «камермузикуса» и придворного органиста в Шварцбург-Зондерхаузе.
Гербер в восторженных выражениях хвалит Гайдна-симфониста: «Всё говорит, когда он приводит в движение свой оркестр. Каждый, даже незначительный голос, который в произведениях других композиторов только заполняет аккорд, нередко становится у него самостоятельным, ведущим основную партию. В его распоряжении - самые замысловатые гармонии, даже те, которые возникли в готическую эпоху седых контрапунктистов. Но их одеревенелость уступает место грации, как только Гайдн приспособит их к нашему слуху. Он владеет великим искусством казаться знакомым. Это свойственно большинству его композиций. Поэтому, несмотря на все контрапунктические хитрости, которые в них встречаются, Гайдн популярен и мил каждому любителю».
А вот Моцарт, к сожалению, не «популярен». Пальму первенства он не завоевал даже в роли клавириста и создателя клавирных произведений. Преемником величайшего клавириста эпохи Гербер считает своего земляка, Иоганна Вильгельма Хеслера. Хеслер - привлекательный талант, но его так же невозможно сравнивать с Моцартом, как Черни с Бетховеном» - (Из книги А. Эйнштейн «Моцарт: личность, творчество»
#Моцарт #Гайдн