8 марта.
Мы с подругой стояли в очереди за хот-догами в парке Горького. К соседнему окошку подошла бабулька, скромно одетая, в беретке и терпеливо ждала, пока её заметит продавец.
- Бабуль, давайте перед нами! - позвали мы её - С праздником!!!
Старушка улыбнулась: "Спасибо девочки! А меня уже сегодня поздравили!" и показала нам кулек с желтыми тюльпанами.
Но, узнав цену на сосиски, старушка расстроилась:"Это не для нас...." и, развернувшись, побрела к другому ларьку.
Стойте! мы вас угостим! - попытались мы остановить её.
- Что вы?! Неудобно, девочки! Не нужно!
И она засеменила, опираясь на палочку.
Мы догнали её уже почти у выхода, отвели на ближайшую скамейку, угостили хот-догом и горячим чаем.
- Как вам обновленный Парк? - завела я беседу.
- Хорошо здесь! Я люблю сюда ходить, люблю молодежь. Вы совсем другие... не такие как мы были.... - задумалась.
- Но это просто чудо! - улыбается, - какой сегодня день! И цветы мне ребята подарили и вы вот... - наклоняется к тюльпанам, вдыхает их запах.
Нам становится неловко, и мы спешим сменить тему разговора: "А вы рядом живете?"
- На Пречестинке... а знаете, девочки, я ведь помню этот парк, когда здесь не было никакого асфальта, камни и грязь. А мы сюда на пробежку бегали... босиком невозможно было по дорогам таким.... а вечером играл оркестр ....
- Танцы? - улыбаемся мы.
- Танцы! - она закрывает газа и тоже улыбается, видимо, вспоминая те дни.
- Да... другая жизнь была... другие времена.... знаете, я ведь Войну прошла... мне было 14, когда пришла война. - вздыхает - я приписала себе годы и пошла на фронт медсестрой. Но там быстро поняли и отправили меня обратно. Я тогда устроилась в госпиталь, помогать ухаживать за ранеными...
Она замирает, в газах боль, рука, держащая чай дрожит.
- Сначала нам было очень плохо, когда их стали привозить. Молодые ребята, все в крови, с оторванными руками и ногами... совсем юные... Потом мы привыкли. Очень много их привозили. Мы их мыли, ухаживали за ними, разговаривали с ними... - в глазах слезы.
В горле встает ком, еда не тронута, молчу.
Не умею я поддерживать такие беседы. Что тут скажешь, когда сам вот-вот заплачешь?!
- Я вам не наскучила?
- Что Вы?!
Анюта утешает её, благодарит за подвиг, за самоотверженность, говорит о том, как важно это для нас, молодежи, и бабулька продолжает:
- Помню плакал один боец все время. Плакал, как его привези и ночью плакал... Я подхожу к нему: "Что, плачешь, больно тебе, миленький?" А он смотрит на меня : "Что ты? Не видишь какой я?!" А у него рук и ног нет... и в горе трубка вставлена... "Вижу, - говорю,- миленький, вижу - погладила его, обняла, в лобик поцеловала...
Рассказывал он потом, что был пилотом и сбили их самолет. А когда он выпрыгнул с парашютом и вниз спускался, то немцы по нему стреляли..."
Несколько минут мы проводим в молчании, она пьет чай и вспоминает те ужасные годы.
- А еще лежал в коридоре мальчик и всё кричал: "Андрей! Андрей! Андрей!" В грудь бы сильно ранен. Села я с ним рядом, погладила его, взяла за руку. Он прижал мою руку к груди и успокоился. Так я и просидела всю ночь подле него и незаметно заснула... А когда проснулась, не смогла руку свою из его руки вытащить. Умер он ночью...
Потом, словно очнувшись: «А после войны я поступила в институт, и стала учителем истории.»
- С учениками поддерживаете связь? - рады мы сменить тяжелый разговор.
- Да! - улыбается, - столько лет прошло, а до сих пор звонят, с праздниками поздравляют!
- А дети, внуки?
- Дети… - глаза вновь грустнеют - тут ведь вот какое дело… муж у меня биолог-географ. Всю жизнь изучал вечную мерзлоту. Он ведь знаете какой! - говорит с восторгом и обожанием- он там, на огромной глубине музей вечной мерзлоты создал! Прорубил отверстия в стенах и поместил туда замерзшие цветы, птиц, а сверху льдом закрыл. Получилось как экспонаты под стеклом! Выдумщик! И люди до сих пор приезжают посмотреть музей. Хотя там, конечно, очень холодно под землей-то. И им приходится надевать тулупы теплые и валенки, но все равно едут!
- Молодец, какой! - восхищаемся мы
- Да! Он знаете какой?! Он еще там каток устроил на глубине. Представляете, там же нестабильна земля, как потеплеет, так все дома едут, а он ровный каток сделал!
Мы слушали взахлеб этого удивительного и светлого человека. Она рассказа, что интересуется живописью и даже из школы в свое время сбегала в Третьяковку, является частым гостем ЦДХ, и ей недавно даже картину подарили.
На прощание она нам прочитала стихотворения и поклонилась, а мы поцеловали её в щечку, поблагодарили и пожелали прожить еще много много лет.
- Бабуль, давайте перед нами! - позвали мы её - С праздником!!!
Старушка улыбнулась: "Спасибо девочки! А меня уже сегодня поздравили!" и показала нам кулек с желтыми тюльпанами.
Но, узнав цену на сосиски, старушка расстроилась:"Это не для нас...." и, развернувшись, побрела к другому ларьку.
Стойте! мы вас угостим! - попытались мы остановить её.
- Что вы?! Неудобно, девочки! Не нужно!
И она засеменила, опираясь на палочку.
Мы догнали её уже почти у выхода, отвели на ближайшую скамейку, угостили хот-догом и горячим чаем.
- Как вам обновленный Парк? - завела я беседу.
- Хорошо здесь! Я люблю сюда ходить, люблю молодежь. Вы совсем другие... не такие как мы были.... - задумалась.
- Но это просто чудо! - улыбается, - какой сегодня день! И цветы мне ребята подарили и вы вот... - наклоняется к тюльпанам, вдыхает их запах.
Нам становится неловко, и мы спешим сменить тему разговора: "А вы рядом живете?"
- На Пречестинке... а знаете, девочки, я ведь помню этот парк, когда здесь не было никакого асфальта, камни и грязь. А мы сюда на пробежку бегали... босиком невозможно было по дорогам таким.... а вечером играл оркестр ....
- Танцы? - улыбаемся мы.
- Танцы! - она закрывает газа и тоже улыбается, видимо, вспоминая те дни.
- Да... другая жизнь была... другие времена.... знаете, я ведь Войну прошла... мне было 14, когда пришла война. - вздыхает - я приписала себе годы и пошла на фронт медсестрой. Но там быстро поняли и отправили меня обратно. Я тогда устроилась в госпиталь, помогать ухаживать за ранеными...
Она замирает, в газах боль, рука, держащая чай дрожит.
- Сначала нам было очень плохо, когда их стали привозить. Молодые ребята, все в крови, с оторванными руками и ногами... совсем юные... Потом мы привыкли. Очень много их привозили. Мы их мыли, ухаживали за ними, разговаривали с ними... - в глазах слезы.
В горле встает ком, еда не тронута, молчу.
Не умею я поддерживать такие беседы. Что тут скажешь, когда сам вот-вот заплачешь?!
- Я вам не наскучила?
- Что Вы?!
Анюта утешает её, благодарит за подвиг, за самоотверженность, говорит о том, как важно это для нас, молодежи, и бабулька продолжает:
- Помню плакал один боец все время. Плакал, как его привези и ночью плакал... Я подхожу к нему: "Что, плачешь, больно тебе, миленький?" А он смотрит на меня : "Что ты? Не видишь какой я?!" А у него рук и ног нет... и в горе трубка вставлена... "Вижу, - говорю,- миленький, вижу - погладила его, обняла, в лобик поцеловала...
Рассказывал он потом, что был пилотом и сбили их самолет. А когда он выпрыгнул с парашютом и вниз спускался, то немцы по нему стреляли..."
Несколько минут мы проводим в молчании, она пьет чай и вспоминает те ужасные годы.
- А еще лежал в коридоре мальчик и всё кричал: "Андрей! Андрей! Андрей!" В грудь бы сильно ранен. Села я с ним рядом, погладила его, взяла за руку. Он прижал мою руку к груди и успокоился. Так я и просидела всю ночь подле него и незаметно заснула... А когда проснулась, не смогла руку свою из его руки вытащить. Умер он ночью...
Потом, словно очнувшись: «А после войны я поступила в институт, и стала учителем истории.»
- С учениками поддерживаете связь? - рады мы сменить тяжелый разговор.
- Да! - улыбается, - столько лет прошло, а до сих пор звонят, с праздниками поздравляют!
- А дети, внуки?
- Дети… - глаза вновь грустнеют - тут ведь вот какое дело… муж у меня биолог-географ. Всю жизнь изучал вечную мерзлоту. Он ведь знаете какой! - говорит с восторгом и обожанием- он там, на огромной глубине музей вечной мерзлоты создал! Прорубил отверстия в стенах и поместил туда замерзшие цветы, птиц, а сверху льдом закрыл. Получилось как экспонаты под стеклом! Выдумщик! И люди до сих пор приезжают посмотреть музей. Хотя там, конечно, очень холодно под землей-то. И им приходится надевать тулупы теплые и валенки, но все равно едут!
- Молодец, какой! - восхищаемся мы
- Да! Он знаете какой?! Он еще там каток устроил на глубине. Представляете, там же нестабильна земля, как потеплеет, так все дома едут, а он ровный каток сделал!
Мы слушали взахлеб этого удивительного и светлого человека. Она рассказа, что интересуется живописью и даже из школы в свое время сбегала в Третьяковку, является частым гостем ЦДХ, и ей недавно даже картину подарили.
На прощание она нам прочитала стихотворения и поклонилась, а мы поцеловали её в щечку, поблагодарили и пожелали прожить еще много много лет.