Об эмиграции
На пике популярности в 1920x-30x годах тиражи книг Стефана Цвейга (правильнее, Штефан Цвайг, Stefan Zwieg) исчислялись миллионами. Они были переведены с немецкого, родного языка Цвейга, на все основные европейские языки, включая русский. Что бы ни вышло из под его пера, публика встречала восторгом, даже сборники небольших рассказов, даже стихи, театральные драмы или новеллы о малоизвестных и в общем-то неприятных исторических личностях, как, например новелла о шефе парижской полиции при Наполеоне. В Австрии его знали все, от официантов в ресторанах до проводников поездов, от банкиров до политиков. Среди его друзей были Ромен Роллан, Теодор Герцль, Огюст Роден, Томас Манн, 3игмунд Фрейд, Джеймс Джойс, Герман Гессе, Герберт Уэллс, Рихард Штраус, Бертольт Брехт и многие многие другие. Каждый день почта приносила ему десятки писем, от издателей, поклонниц, приглашения н выступления, концерты, выставки, предложения написать эссе на ту или иную тему….
Список произведений Стефана Цвейга велик. Среди беллетризованных биографий стоит упомянуть «Триумф и трагедия Эразма Роттердамского» (1934) и «Мария Стюарт» (1935), «Мария Антуанетта» (1932), Бальзак, Диккенс, Достоевский («Три Мастера», 1920), среди новеллистики «Амок» (1922), «Смятение чувств» (1927), «Мендель-букинист» (1929), «Шахматная новелла» (Schachnovelle, оконч. в 1941), «Нетерпение сердца» (1938), … Последняя его книга - автобиография “Вчерашний мир” (1941). В детстве я читал Марию Стюарт. Это, пожалуй, единственная книга Цвейга, которую я прочел.
Стефан Цвейг родился в 1881 году в еврейской семье. Отец владел текстильной фабрикой, дед по материнской линии был банкиром. Семья не была религиозна, Стефан писал, что этот аспект жизни его мало интересует. О сионистских идеях Герцля, с котором в молодости был в близкой дружбе, говорил как о чепухе. Вместе с тем, он никогда не скрывал своего еврейского происхождения.
Стефан Цвейг принадлежал к богеме, к кругу творческой элиты Австрии. Он ощущал себя по настоящему живым только среди писателей, художников, музыкантов - бесконечные ежевечерние встречи, вернисажи, театральные премьеры, литературные чтения… В 1920 г Цвейга женился на Friderike Maria von Winternitz, развелся в 1938 и вскоре женился на своей секретарше Elisabet Charlotte Altmann, которую называл Лоттой. Лотта была на 20 с лишним лет его моложе.
В 1934 году книги Цвейга стали жечь в Германии. Надо отдать ему должное - он сразу понял, что ждет Европу в недалеком будущем, и принял решения эмигрировать не дожидаясь худшего. В 1934 году он переехал в Лондоне. Его друзья вспоминают, что в Лондоне он устраивал литературные чтения, на которые приглашал писателей-беженцев из Австрии и Германии. Часами они читали друг другу свой незаконченные произведения. Сначала это как-то помогало Цвейгу освоится на чужбине, но потом неожиданно его отношение резко изменилось, он не хотел видеть никого из бывших собратьев по перу. Он покидает Лондон и переезжает (в 1939 году) в небольшой город Bath в долине реки Эйвон в 160 км к западу от Лондона. После того, как Германия объявила войну Англии в сентябре 1939 г. настроение Цвейга, и без того переменчивое, стало ухудшаться. Он говорил, что прежний мир исчез, и если и вернется, то лет через 30 не раньше. В настоящем мире он всюду чувствовал себя чужим.
Надо сказать, в отличие от многих других эмигрантов, Цвейг был материально обеспечен. Его брат, унаследовавший отцовский бизнес, успел его ликвидировать задолго до аншлюса и смог вывезти из Австрии без потерь почти все свое состояние. Да и сам Стефан был если и не богат, то как говорят американцы well off. Гонорары которые стекались к нему со всего света обеспечивали ему безбедную жизнь. Его коллекция редких рукописей и нотных листов великих композиторов (включая Моцарта!) была одним из самых больших частных собраний такого рода. Он щедро помогал своим менее удачливым собратьям, не прося ничего взамен.
В 1940 году, когда Англия переживала самые чернее дни, в одиночку противостоя чудовищной по силе военной машине Гитлера, и казалось вот-вот будет завоевана и порабощена, Цвейг принимает решение перебраться в США. Первые два месяца он был гостем Йельского университета, затем переехал в Нью-Йорк. Там он с молодой женой прожили недолго. Цвейг попробовал устроить для всех беженцев, с которыми был знаком и которые осели в Нью-Йорке. Все приглашенные явились, но общение с ними произвело обратное действие - вызвало отвращение, которое он не мог преодолеть. Цвейг чувствовал себя все более подавленным с одной стороны из-за ситуации в Европе, а с другой, как он написал своему другу, «Мой внутренний кризис в том, что я не могу отождествить себя с собой паспорта, и с собой изгнания». Его раздражало все: и приземленная культура американцев, столь не похожая на рафинированную европейскую, и недоступность для него местной американской богемы, и то что его никто не узнавал на улицах и в публичных местах, и то, что он не понимал, что ему делать дальше. Его дважды приглашали в Голливуд, обещая щедрые гонорары, но на оба предложения он не отреагировал. Цвейг говорил, что голливудская культура - чистая профанация, что в общем-то было правдой. Он пытается убежать от своих мыслей и переезжает в небольшой городок Оссинг, в 50 км от Манхеттена, в котором нет ничего примечательного кроме известной по многим фильмам тюрьмы Синг-Синг. Старый и в общем-то убитый пригород Нью-Йорка, который никому не может поднять настроение. Зачем Цвейги туда съехали с Манхеттена, я не понимаю. Никакой финансовой необходимости в этом не было. Как мне кажется, ему просто не хотелось встречаться с людьми из своего старого круга, которых было немало в Нью-Йорке в тот год: и Ханна Арендт, и Бертольд Брехт (последний, кстати, не скрывал своего презрения к Америке - стране которая его приютила и спасла от нацистов) и др.
Совершенно неожиданно для меня Цвейг отправляется в Бразилию, где решил поселиться в небольшом бразильском городе Петрополисе, по сути пригороде Рио де Жанейро. 23 февраля 1942 года Цвейги - Стефан и Лотта - были найдены мертвыми от передозировки барбитуратов в своем доме в г Петрополисе. Они держались за руки. Гизела Зелден-Гот, музыковед, с которым Цвейг переписывался долгие годы, тогда написала: “Если бы в метрополисе у Штефана была бы возможность приглашать к себе домой, в свое скромное жилище, музыкальный ансамбль, или ходить на симфонические концерты, в которых дирижировали бы его виртуозные друзья-дирижеры, он бы сумел подавить в себе свое представление-агонию о будущем человечества и свое собственной судьбе.” Эрих Мария Ремарк считал, что хватило бы и меньшего. В романе «Тени в раю» Ремарк написал: «Если бы в тот вечер в Бразилии, когда Стефан Цвейг и его жена покончили жизнь самоубийством, они могли бы излить кому-нибудь душу хотя бы по телефону, несчастья, возможно, не произошло бы. Но Цвейг оказался на чужбине среди чужих людей».
PS: Мне сказали, что все вышенаписанное, не имеет отношение к эмиграции, а лишь только к психическому состоянию Цвейга. Мне так не кажется. До 1933 года никаких психических проблем у Цвейга не было. Наоборот. Он был бонвиван и жизнелюб. Он был дружелюбен, щедр на помощь, обожал общение с интересными людьми, заглядывался на красивых женщин. КМК, он острее других воспринял слом "нормального" мира, мира в котором, как он считал был здравый смысл, и приход "мира наизнанку" (по Стругацким). У него был какой-то внутренний детектор, который, минуя мозг, был подключен к чувствам. Например, в 1928 г. он съездил в СССР, на столетие Толстого, где был принят на ура на самом верху, как VIP высшего класса. Его книги переводились в СССР и издавались огромными тиражами. Но через пару лет после возвращения он рассорился насмерть со своим близким другом Роменом Ролланом по поводу отношения к СССР. Роллан был и остался сталинистом до смерти, а Цвейг развернулся на 180 градусов в своей оценке пролетарского государства. Я не случайно написал этот пост именно сейчас, когда на наших глазах мир превращается в мир наизнанку. Среди московской гуманитарной интеллигенции (или "интеллигенции") встает та же проблема, что и перед Цвейгом. И решают они эту проблему по- разному. Кстати, Томас Манн, прошедший тот же путь, что и Цвейг -- от Германии до США, довольно быстро адаптировался, поселился в ЛА (куда Цвейг так не хотел ехать), и стал работать. Не знаю, нравилась ли ему Америка, но он ее принял. Марк Шагал, кажется (но не уверен) почти не работал в НЙ, но что точно знаю, там ему активно не нравилось.