Последняя волна. Мое предисловие к книге о Школе Ландау
"Under the Spell of Landau", World Scientific Singapore, 2012.
В 2008 году исполнилось 100 лет со дня рождения Ландау, создателя советской школы теоретической физики, достижения которой уникальны, весомы и общеизвестны. Человек-легенда. Хотя я никогда не видел Ландау своими глазами, меня учили его ученики и последователи. Его курс теоретической физики был для меня путеводной линией. По нему учились поколения теоретиков, и даже сейчас, спустя более полувека с начала его создания, во многих вопросах он остается незаменимым источником. Можно сказать, что Ландау повезло - он жил и работал в то время, когда создавалась квантовая физика. Но сколько физиков жило в то время, и сколько могут гордиться такими выдающимися достижениями как диамагнетизм Ландау, ландаувские уровни энергии электрона в магнитном поле, доменная структура ферромагнетизма, теория фазовых переходов второго рода, модель сверхпроводимости Гинзбурга- Ландау, теория сверхтекучего гелия, теория Ферми- жидкости, затухание Ландау, затухание Ландау в плазме, ноль заряда в квантовой электродинамике, двухкомпонентная теория нейтрино, уравнения Ландау для особенностей S матриц?...
Вскоре после трагической катастрофы, оборвавшей научную жизнь Ландау, ему была присуждена Нобелевская премия "for his pioneering theories for condensed matter, especially liquid helium" (1962).
О Ландау писали много, его жизнь и достижения обсуждались со всех сторон. Этот небольшой сборник посвящен Школе Ландау: я бы сказал, уникальном явлении в истории мировой физики. Ландау всегда был окружен учениками. Сам он практически не читал научной литературы. Читали его ученики и рассказывали ему. Как правило, Ландау интересовал лишь замысел работы и полученный в ней результат, который он затем воспроизводил сам. В ежедневном общении росла и формировалась группа энтузиастов-единомышленников, людей считавших теоретическую физику превыше всего и щедро отдававших ей свое сердце и талант.
Ландау был безусловным лидером, и его школа - школа мирового уровня - одно из немногих безусловных достижений в Советском Союзе. Обладая непререкаемым научным авторитетом в среде своих коллег и учеников, на протяжении многих лет он направлял развитие этой школы и определял основные линии теоретических исследований.
Недостаточно быть выдающимся физиком, чтобы основать школу. Вот Швингер, говорят, был уникально проникновенным, но студентов учить не любил, этакий волк-одиночка. Вдобавок к научному таланту, нужно еще уметь окружать себя молодыми людьми, конструктивно и постоянно с ними взаимодействовать, и увлекать и вести за собой. Это специальный дар. В случае Ландау все это было. Плюс сложились благоприятные внешние условия: большое количество сильных и горящих пламенем молодых людей собралось в Москве.
Школа Ландау -- необъятная тема, раскрыть которую мне не по силам. Здесь нужна работа профессионального историка науки (ау, историки, дарю вам эту тему!). Поэтому я ограничу задачу, или, лучше сказать, лишь обозначу ее. Сконцентрируюсь на нескольких учениках Ландау, которых я знал лично и которые ушли из мира сего после развала Советского Союза. Речь пойдет не обязательно только о тех, кто сдал теоретический минимум Ландау, поскольку понятие Школы Ландау гораздо шире. В нее входили из люди из круга Ландау, и участники его семинара, ученики учеников, и т.д. - все те, чьи научные взгляды формировались под воздействием его идей.* Тот факт, что я знал лично людей, о которых пойдет речь ниже, безмерно облегчает мою задачу.
Школа не умерла после автомобильной катастрофы, окончившей в 1962 году научную деятельность Ландау; ее поддерживали его ученики. Когда я пришел в ИТЭФ в 1969 или 70 году и решил стать теоретиком, я сдавал теоретический минимум Берестецкому и Тер-Мартиросяну. Но это не главное. Главное, что не исчез неформальный подход к физическим задачам, который так любил Ландау. Теоретическая физика как олимпийский огонь, передается из рук в руки. Передается понимание того, что теоретическая физика это прежде всего проникновение в физическое явление до такой степени, что оно - это явление - снится ночью, а ответ, в примерном виде, всплывает в голове до вычисления. Ландау зажег олимпийский огонь, а понесли его дальше ученики, потом их ученики, и т.д.
К сожалению, ситуация в теоретической физике в Советском Союзе изменилась после его развала. Школа Ландау постепенно затухает. Кое- кто уехал на запад, кое-кто ушел в мир иной. В новых поколениях, приходящих на смену, физика теряет ту притягательность, которую она имела ранее. В некоторой степени это связано с тем, что тогда, помимо всего прочего, она являлась убежищем от безумия советского мира, мира наизнанку. В физику, так же как и музыку, шли яркие молодые люди, которые не хотели иметь ничего общего с чудовищной государственной идеологией и всего, что с ней было связано. Эти мотивы теперь отпали. Распалась связь времен, и можно ли ныне передать факел из рук в руки? Кому?
Вот поэтому, после долгих размышлений, я решил назвать этот сборник "Последняя волна." Это, конечно, некоторое преувеличение, дух Ландау еще жив, но будет ли его влияние жить в теоретической физике и дальше? Не знаю...
Я не хотел бы, чтобы этот сборник получился "глянцевым". Я хотел приоткрыть, хоть немного, дверь на "кухню" реальной жизни, и тем самым дать представление о той атмосфере которая существовала тогда в советском обществе и об условиях в которых работали и Ландау и его "школьники". Чтобы получился моментальный снимок эпохи.
Сталинская система, внутри которой жил Ландау, была построена на абсолютной авторитарности и жесточайшей иерархии, когда сигналы шли только в одном направлении: сверху пирамиды вниз. Эта пирамидальная структура проникла и в школу Ландау. Она, эта школа, функционировала в определенной степени как "орден меченосцев с великим рыцарем ордена Дау во главе, только вместо грубого насилия сталинских сатрапов, верховенство Дау держалось на непререкаемом научном авторитете. Он имел право казнить и миловать: если он считал, что кто- то из его "школьников"совершил ошибку по жизни, он такого человека "отлучал" от семинара, на время или навсегда. В воспоминаниях Бориса Лазаревича Иоффе я прочел о таком эпизоде имевшем место в связи с открытием Ландау сохранения комбинированной четности. Тогда совсем еще молодые люди, Иоффе и Галанин, на свой страх и риск стали изучать очень горячий в то время вопрос о несохранении четности в теории поля, и пришли к выводу, что если нарушается Р, то нарушается и С- четность, и наоборот. Ландау вся эта деятельность очень не нравилась, он вообще не верил, что P-четность может нарушаться. Померанчук с трудом уговорил его выслушать молодых людей. Он их выслушал. К следующему утру появилась работа Ландау о сохранения комбинированной четности. Сначала Иоффе и Галанин в этой работе вообще не упоминались, но под давлением общественности, Ландау все же вставил их в благодарности (в конце статьи), хотя и не в алфавитном порядке. Известно, что В. Берестецкий и К. Тер-Мартиросян ходили на "аудиенцию" к Ландау для обсуждения проблемы авторства этой работы, но ничего не добились. Б. Иоффе вспоминает следующее: "Если Дау считал, что он понял какой-то вопрос глубже нежели люди его инициировавшие, Дау рассматривал себя единственным автором решения".
Отчасти похожая ситуация по-видимому имела место между Ландау и А. Б. Мигдалом. Вот что пишет В. Ходель: "Вспоминается воскресный день 11 февраля 1990 г. в Вашингтоне... АБ заговорил о Ландау. Мне показалось, что его отношение к Дау изменилось, и он подтвердил это. АБ вспомнил годы докторантуры, когда он показал свой расчет жидкого гелия Ландау (в работе о сверхтекучести у Дау есть сноска, где он благодарит Мигдала за этот расчет). АБ с горечью говорил, что он рассказал Дау больше, чем это. На мой вопрос отчего он сам не опубликовал свои соображения, он ответил, что Дау дал ему, АБ, понять, что такое исключено, что это его, Дау, работа".
Когда был открыт ноль заряда, Ландау провозгласил смерть теории поля. После этого заниматься теорией поля оставаясь в кругу Ландау стало практически невозможно. Негативное отношение к теории поля в школе Ландау сохранялось в течении длительного времени (и даже после его смерти, практически до 1972 г.). Теории Янга-Миллса, по которым, как сейчас очевидно, функционирует наш мир, не рассматривались как предмет для серьезного изучения. Я отчетливо помню, насколько отрицательным было отношение к теории поля в ИТЭФе того времени.
Известен случай, когда Дау на год "отлучил" Померанчука от своего семинара только за то, что он (Померанчук) сделал работу совместно с Д. Иваненко, которого Дау считал (и вероятно, небезосновательно) плохим человеком.
Среди физиков гуляет забавная история, имевшая место во время приезда Бора в СССР в 1961 году. Когда Бора спросили, как ему удалось создать столь успешную школу физиков, он ответил: «Возможно, потому, что я не стеснялся признаваться своим ученикам, что чего-то не понимаю... ». А Лифшиц, переводивший Бора, изменил порядок слов: «Возможно, потому, что я не стеснялся сказать своим ученикам, что они чего-то не понимают». (Более резкая версия - «что я дурак» и «что они дураки».) Присутствовавший Капица съехидничал, что это не случайная оговорка, а отражение принципиального различия между школами Бора и Ландау.
Еще одна тема, которой придется коснуться, это Ландау и женщины. Когда я учился на Физтехе, среди студентов ходили легенды на эту тему. Тогда все это еще было свежо, в "оперативной" памяти. Ландау никогда не скрывал от своих учеников, что за женщинами он признает только одно достоинство: сексуальную привлекательность. Тема эта приобрела скандальную окраску после выхода в свет в 1999 году мемуаров вдовы Ландау, К. Дробанцевой-Ландау. Эти мемуары рисуют довольно неприглядную картину. По этой книге в России был сделан нашумевший телефильм, который вызвал резкую критику некоторых учеников Ландау. Насколько достоверна книга Дробанцевой-Ландау и снятый по ней фильм?
Думаю, на этот вопрос мы никогда не найдем исчерпывающего ответа. Ландау был многогранной и зачастую противоречивой личностью. То, что видели в нем ученики, могло не иметь никакого значения для жены, и наоборот. Да и важно ли это? Человек-легенда...
Ландау жил по законам своего трагичного и жестокого времени, был плоть от плоти взрастившей его среды, и если бы он поступал по-другому, то самое главное его детище - Школа Ландау - никогда бы не увидела свет, не состоялась бы. Не в той жизни, кровавой и скудной. Не за это мы его ценим, так же как читая о Пушкине, никому не придет в голову погружаться в вопрос о его крепостных крестьянах. Нельзя проецировать мораль сегодняшнего дня на прошлую жизнь. Это категорически неправильно.
В этом сборнике, состоящем из восьми главок, собраны воспоминания людей, написанные относительно недавно и малоизвестные на западе. Не спрашивайте, почему я выбрал именно эти статьи, оставив в стороне многие другие. Я отбирал то, что мне нравилось и было интересно, и что, как мне кажется, будет поучительным для западного читателя. Никакой профессиональной системы здесь нет. Кое-что написал я сам. Статьи и воспоминания, помещенные ниже, отражают не только работу блестящих физиков-теоретиков, но и дают (в определенной степени) портрет ушедшей эпохи.
______________________________________________
*Сам Ландау людей не сдавших теоретический минимум в “свои" теоретики не принимал. Вот как описал эту ситуацию Давид Киржниц на семинаре ИТЭФ, посвященном памяти Ландау, в 1988 году: “...хочу рассказать о том как я не стал учеником Ландау. Это был уже год 48-ой наверное. Я во всю делал диплом [...] по квантовой электродинамике. Я попал прямо в самую горячую точку, только что были эксперименты Лэмба, стали появляться первые работы Френча и Вайскопфа, Бете, [...] И вот я попал в этот самый заворот, сдано у меня было пол-минимума, короче говоря, минимум я запустил и уже не мог оторваться, знаете, закружило [...] наступил момент в моей работе, когда нельзя было уже обойтись без серьезных советов. Я побывал несколько раз и у А.Д. Галанина, и у В.Б. Берестецкого, и у И.Я. Померанчука, но всего этого было недостаточно, и я, посоветовавшись с Компанейцем, решил все-таки пойти к Дау, хотя понимал, что у меня положение безнадежное - год ничего не сдавал (может больше). Надо сказать, что эта сцена кончилась для меня плохо, но оставила впечатление какой-то высокой справедливости. Я рассказал Дау то, что у меня сделано, за что-то он меня отругал, причем совершенно справедливо, за что-то похвалил - и действительно, этот результат и сегодня еще живет, правда в немножко другой области, а в конце сказал: “ У меня есть твердые принципы - человек, который, не сдавши минимума, начинает заниматься самостоятельной работой - я с таким человеком знаться не хочу. ”[...] Конечно потом, когда я с завода вернулся, были еще и другие встречи, не всегда они оставляли ощущение справедливости, но ранние годы общения остались в памяти, как очень светлое пятно.”
This entry was originally posted at https://traveller2.dreamwidth.org/675905.html. Please comment there using OpenID.
В 2008 году исполнилось 100 лет со дня рождения Ландау, создателя советской школы теоретической физики, достижения которой уникальны, весомы и общеизвестны. Человек-легенда. Хотя я никогда не видел Ландау своими глазами, меня учили его ученики и последователи. Его курс теоретической физики был для меня путеводной линией. По нему учились поколения теоретиков, и даже сейчас, спустя более полувека с начала его создания, во многих вопросах он остается незаменимым источником. Можно сказать, что Ландау повезло - он жил и работал в то время, когда создавалась квантовая физика. Но сколько физиков жило в то время, и сколько могут гордиться такими выдающимися достижениями как диамагнетизм Ландау, ландаувские уровни энергии электрона в магнитном поле, доменная структура ферромагнетизма, теория фазовых переходов второго рода, модель сверхпроводимости Гинзбурга- Ландау, теория сверхтекучего гелия, теория Ферми- жидкости, затухание Ландау, затухание Ландау в плазме, ноль заряда в квантовой электродинамике, двухкомпонентная теория нейтрино, уравнения Ландау для особенностей S матриц?...
Вскоре после трагической катастрофы, оборвавшей научную жизнь Ландау, ему была присуждена Нобелевская премия "for his pioneering theories for condensed matter, especially liquid helium" (1962).
О Ландау писали много, его жизнь и достижения обсуждались со всех сторон. Этот небольшой сборник посвящен Школе Ландау: я бы сказал, уникальном явлении в истории мировой физики. Ландау всегда был окружен учениками. Сам он практически не читал научной литературы. Читали его ученики и рассказывали ему. Как правило, Ландау интересовал лишь замысел работы и полученный в ней результат, который он затем воспроизводил сам. В ежедневном общении росла и формировалась группа энтузиастов-единомышленников, людей считавших теоретическую физику превыше всего и щедро отдававших ей свое сердце и талант.
Ландау был безусловным лидером, и его школа - школа мирового уровня - одно из немногих безусловных достижений в Советском Союзе. Обладая непререкаемым научным авторитетом в среде своих коллег и учеников, на протяжении многих лет он направлял развитие этой школы и определял основные линии теоретических исследований.
Недостаточно быть выдающимся физиком, чтобы основать школу. Вот Швингер, говорят, был уникально проникновенным, но студентов учить не любил, этакий волк-одиночка. Вдобавок к научному таланту, нужно еще уметь окружать себя молодыми людьми, конструктивно и постоянно с ними взаимодействовать, и увлекать и вести за собой. Это специальный дар. В случае Ландау все это было. Плюс сложились благоприятные внешние условия: большое количество сильных и горящих пламенем молодых людей собралось в Москве.
Школа Ландау -- необъятная тема, раскрыть которую мне не по силам. Здесь нужна работа профессионального историка науки (ау, историки, дарю вам эту тему!). Поэтому я ограничу задачу, или, лучше сказать, лишь обозначу ее. Сконцентрируюсь на нескольких учениках Ландау, которых я знал лично и которые ушли из мира сего после развала Советского Союза. Речь пойдет не обязательно только о тех, кто сдал теоретический минимум Ландау, поскольку понятие Школы Ландау гораздо шире. В нее входили из люди из круга Ландау, и участники его семинара, ученики учеников, и т.д. - все те, чьи научные взгляды формировались под воздействием его идей.* Тот факт, что я знал лично людей, о которых пойдет речь ниже, безмерно облегчает мою задачу.
Школа не умерла после автомобильной катастрофы, окончившей в 1962 году научную деятельность Ландау; ее поддерживали его ученики. Когда я пришел в ИТЭФ в 1969 или 70 году и решил стать теоретиком, я сдавал теоретический минимум Берестецкому и Тер-Мартиросяну. Но это не главное. Главное, что не исчез неформальный подход к физическим задачам, который так любил Ландау. Теоретическая физика как олимпийский огонь, передается из рук в руки. Передается понимание того, что теоретическая физика это прежде всего проникновение в физическое явление до такой степени, что оно - это явление - снится ночью, а ответ, в примерном виде, всплывает в голове до вычисления. Ландау зажег олимпийский огонь, а понесли его дальше ученики, потом их ученики, и т.д.
К сожалению, ситуация в теоретической физике в Советском Союзе изменилась после его развала. Школа Ландау постепенно затухает. Кое- кто уехал на запад, кое-кто ушел в мир иной. В новых поколениях, приходящих на смену, физика теряет ту притягательность, которую она имела ранее. В некоторой степени это связано с тем, что тогда, помимо всего прочего, она являлась убежищем от безумия советского мира, мира наизнанку. В физику, так же как и музыку, шли яркие молодые люди, которые не хотели иметь ничего общего с чудовищной государственной идеологией и всего, что с ней было связано. Эти мотивы теперь отпали. Распалась связь времен, и можно ли ныне передать факел из рук в руки? Кому?
Вот поэтому, после долгих размышлений, я решил назвать этот сборник "Последняя волна." Это, конечно, некоторое преувеличение, дух Ландау еще жив, но будет ли его влияние жить в теоретической физике и дальше? Не знаю...
Я не хотел бы, чтобы этот сборник получился "глянцевым". Я хотел приоткрыть, хоть немного, дверь на "кухню" реальной жизни, и тем самым дать представление о той атмосфере которая существовала тогда в советском обществе и об условиях в которых работали и Ландау и его "школьники". Чтобы получился моментальный снимок эпохи.
Сталинская система, внутри которой жил Ландау, была построена на абсолютной авторитарности и жесточайшей иерархии, когда сигналы шли только в одном направлении: сверху пирамиды вниз. Эта пирамидальная структура проникла и в школу Ландау. Она, эта школа, функционировала в определенной степени как "орден меченосцев с великим рыцарем ордена Дау во главе, только вместо грубого насилия сталинских сатрапов, верховенство Дау держалось на непререкаемом научном авторитете. Он имел право казнить и миловать: если он считал, что кто- то из его "школьников"совершил ошибку по жизни, он такого человека "отлучал" от семинара, на время или навсегда. В воспоминаниях Бориса Лазаревича Иоффе я прочел о таком эпизоде имевшем место в связи с открытием Ландау сохранения комбинированной четности. Тогда совсем еще молодые люди, Иоффе и Галанин, на свой страх и риск стали изучать очень горячий в то время вопрос о несохранении четности в теории поля, и пришли к выводу, что если нарушается Р, то нарушается и С- четность, и наоборот. Ландау вся эта деятельность очень не нравилась, он вообще не верил, что P-четность может нарушаться. Померанчук с трудом уговорил его выслушать молодых людей. Он их выслушал. К следующему утру появилась работа Ландау о сохранения комбинированной четности. Сначала Иоффе и Галанин в этой работе вообще не упоминались, но под давлением общественности, Ландау все же вставил их в благодарности (в конце статьи), хотя и не в алфавитном порядке. Известно, что В. Берестецкий и К. Тер-Мартиросян ходили на "аудиенцию" к Ландау для обсуждения проблемы авторства этой работы, но ничего не добились. Б. Иоффе вспоминает следующее: "Если Дау считал, что он понял какой-то вопрос глубже нежели люди его инициировавшие, Дау рассматривал себя единственным автором решения".
Отчасти похожая ситуация по-видимому имела место между Ландау и А. Б. Мигдалом. Вот что пишет В. Ходель: "Вспоминается воскресный день 11 февраля 1990 г. в Вашингтоне... АБ заговорил о Ландау. Мне показалось, что его отношение к Дау изменилось, и он подтвердил это. АБ вспомнил годы докторантуры, когда он показал свой расчет жидкого гелия Ландау (в работе о сверхтекучести у Дау есть сноска, где он благодарит Мигдала за этот расчет). АБ с горечью говорил, что он рассказал Дау больше, чем это. На мой вопрос отчего он сам не опубликовал свои соображения, он ответил, что Дау дал ему, АБ, понять, что такое исключено, что это его, Дау, работа".
Когда был открыт ноль заряда, Ландау провозгласил смерть теории поля. После этого заниматься теорией поля оставаясь в кругу Ландау стало практически невозможно. Негативное отношение к теории поля в школе Ландау сохранялось в течении длительного времени (и даже после его смерти, практически до 1972 г.). Теории Янга-Миллса, по которым, как сейчас очевидно, функционирует наш мир, не рассматривались как предмет для серьезного изучения. Я отчетливо помню, насколько отрицательным было отношение к теории поля в ИТЭФе того времени.
Известен случай, когда Дау на год "отлучил" Померанчука от своего семинара только за то, что он (Померанчук) сделал работу совместно с Д. Иваненко, которого Дау считал (и вероятно, небезосновательно) плохим человеком.
Среди физиков гуляет забавная история, имевшая место во время приезда Бора в СССР в 1961 году. Когда Бора спросили, как ему удалось создать столь успешную школу физиков, он ответил: «Возможно, потому, что я не стеснялся признаваться своим ученикам, что чего-то не понимаю... ». А Лифшиц, переводивший Бора, изменил порядок слов: «Возможно, потому, что я не стеснялся сказать своим ученикам, что они чего-то не понимают». (Более резкая версия - «что я дурак» и «что они дураки».) Присутствовавший Капица съехидничал, что это не случайная оговорка, а отражение принципиального различия между школами Бора и Ландау.
Еще одна тема, которой придется коснуться, это Ландау и женщины. Когда я учился на Физтехе, среди студентов ходили легенды на эту тему. Тогда все это еще было свежо, в "оперативной" памяти. Ландау никогда не скрывал от своих учеников, что за женщинами он признает только одно достоинство: сексуальную привлекательность. Тема эта приобрела скандальную окраску после выхода в свет в 1999 году мемуаров вдовы Ландау, К. Дробанцевой-Ландау. Эти мемуары рисуют довольно неприглядную картину. По этой книге в России был сделан нашумевший телефильм, который вызвал резкую критику некоторых учеников Ландау. Насколько достоверна книга Дробанцевой-Ландау и снятый по ней фильм?
Думаю, на этот вопрос мы никогда не найдем исчерпывающего ответа. Ландау был многогранной и зачастую противоречивой личностью. То, что видели в нем ученики, могло не иметь никакого значения для жены, и наоборот. Да и важно ли это? Человек-легенда...
Ландау жил по законам своего трагичного и жестокого времени, был плоть от плоти взрастившей его среды, и если бы он поступал по-другому, то самое главное его детище - Школа Ландау - никогда бы не увидела свет, не состоялась бы. Не в той жизни, кровавой и скудной. Не за это мы его ценим, так же как читая о Пушкине, никому не придет в голову погружаться в вопрос о его крепостных крестьянах. Нельзя проецировать мораль сегодняшнего дня на прошлую жизнь. Это категорически неправильно.
В этом сборнике, состоящем из восьми главок, собраны воспоминания людей, написанные относительно недавно и малоизвестные на западе. Не спрашивайте, почему я выбрал именно эти статьи, оставив в стороне многие другие. Я отбирал то, что мне нравилось и было интересно, и что, как мне кажется, будет поучительным для западного читателя. Никакой профессиональной системы здесь нет. Кое-что написал я сам. Статьи и воспоминания, помещенные ниже, отражают не только работу блестящих физиков-теоретиков, но и дают (в определенной степени) портрет ушедшей эпохи.
______________________________________________
*Сам Ландау людей не сдавших теоретический минимум в “свои" теоретики не принимал. Вот как описал эту ситуацию Давид Киржниц на семинаре ИТЭФ, посвященном памяти Ландау, в 1988 году: “...хочу рассказать о том как я не стал учеником Ландау. Это был уже год 48-ой наверное. Я во всю делал диплом [...] по квантовой электродинамике. Я попал прямо в самую горячую точку, только что были эксперименты Лэмба, стали появляться первые работы Френча и Вайскопфа, Бете, [...] И вот я попал в этот самый заворот, сдано у меня было пол-минимума, короче говоря, минимум я запустил и уже не мог оторваться, знаете, закружило [...] наступил момент в моей работе, когда нельзя было уже обойтись без серьезных советов. Я побывал несколько раз и у А.Д. Галанина, и у В.Б. Берестецкого, и у И.Я. Померанчука, но всего этого было недостаточно, и я, посоветовавшись с Компанейцем, решил все-таки пойти к Дау, хотя понимал, что у меня положение безнадежное - год ничего не сдавал (может больше). Надо сказать, что эта сцена кончилась для меня плохо, но оставила впечатление какой-то высокой справедливости. Я рассказал Дау то, что у меня сделано, за что-то он меня отругал, причем совершенно справедливо, за что-то похвалил - и действительно, этот результат и сегодня еще живет, правда в немножко другой области, а в конце сказал: “ У меня есть твердые принципы - человек, который, не сдавши минимума, начинает заниматься самостоятельной работой - я с таким человеком знаться не хочу. ”[...] Конечно потом, когда я с завода вернулся, были еще и другие встречи, не всегда они оставляли ощущение справедливости, но ранние годы общения остались в памяти, как очень светлое пятно.”
This entry was originally posted at https://traveller2.dreamwidth.org/675905.html. Please comment there using OpenID.