Дом
В канун нового года решил я окинуть мысленным взором истекшие 12 месяцев, но неожиданно память унесла меня гораздо глубже, на 30 лет назад. Почему - не знаю. Вспомнился дом в Сокольниках, где мы жили на 12 этаже. По тем временам это был элитный дом, кооперативный от вертолетного завода Миля. Попал я туда чудом. Чудо состояло в том, что мой любимый дядюшка был на короткой ноге с организатором кооператива. Как они сговорились, не знаю. Эту тайну дядюшка унес с собой в могилу, да и организатора уже давно нет в живых. Деньги на первый взнос я одолжил у другого дядюшки, 5 тысяч рублей, по тем временам для меня гигантские деньги (грубо говоря, около полумиллиона теперяшних рублей). Возвращал долг я много лет. С зарплаты ничего не скапливалось, поэтому каждую субботу и воскресенье, год за годом как проклятый, я переводил всякую белиберду для "Науки и жизни" и других журналов. К моменту моего отъезда вид пишущей машинки (серая Оптима, как сейчас помню) вызывал у меня рвотную реакцию. Переводы приносили мне дополнительно 30-40 рублей в месяц.
В нашем доме жили всякие разные люди - даже не просто люди, а типажи. Моим непосредственным соседом - дверь в дверь - был летчик Толя, веселый белобрысый парень, который очень любил выпить. Собственно за выпивку его из летчиков выперли и к моменту нашего знакомства он работал штурманом. Жена у него была смуглая и очень милая. Она работала кажется в переплетной мастерской. Помню как чудесно переплетала нам изорванные детьми книги. Бутылки с водкой Толя прятал от жены в пожарном шкафу на лестничной клетке. Летом он отправлял ее с двумя очаровательными детьми на месяц на дачу, а в его квартире появлялась другая женщина, причем каждый год разные. Иногда сквозь стену я слышал их ликующие крики.
В другой квартире на нашем этаже жил конструктор вертолетной электрики и электроники. Звали его Юлий Конечный, он был лет на 15-20 старше меня, т.е. казался мне если не совсем стариком, то пожилым человеком. У него была жена, моя ровесница, которую звали Валя. Она была стройной броской блондинкой с чувственными губами, как у Анджелины Джоли, которые она умело оттеняла помадой. Валя часто поругивала своего мужа, практически по любому поводу, правда беззлобно. Он ее явно побаивался. Спасался тем, что после работы и в выходные (Валя не работала) брал мольберт и уходил писать картины маслом. Оригинальные работы Юлий делал редко, в основном копировал известных художников. По-видимому, Вале копии не очень нравились и дома вешать их не разрешалось. Юлий щедро дарил их всем желающим. Я до сих пор храню две его работы. В них живет кусочек его детской души.
Прямо под нами жила семья из трех человек. Я уже не помню как звали родителей, но навсегда запомнил дочь. Девочка училась в музыкальном училище по классу скрипки. Она очень много занималась дома. Кто помнит те дома, знает, что звукоизоляция там была не ахти. Мне было все прекрасно слышно. Но все равно нравилось ее слушать, даже когда она играла простые упражнения. Она была маленькая и воздушная, и я представлял себе как через несколько лет она будет выступать со сцены, в длинном черном платье. Потом вдруг музыка кончилась. В лифте я встретил ее маму, и она мне сказала: "Вы знаете, нам так повезло, так повезло! Удалось пристроить Оленьку в училище секретарей-машинисток при МИДе. Когда она его закончит, поедет в посольство заграницу."
Я попытался возразить, что секретарша в посольском корпусе заграницей, за решеткой - это почти тюрьма. Мамаша мне возразила: "Ах, вы ничего не понимаете, ей там будут платить зарплату сер-ти-фи-ка-тами!" Позднее я узнал, что Оля таки окончила училище при МИДе с отличием и ее отправили не в соц. страну, а в Грецию. Тогда это считалось большим успехом.
Еще одна семья, с которой мы были в приятельских отношениях. Муж был инженером (кажется, в КБ Миля, но не уверен), а жена - ее звали Инна - работала главным онкологом района. Этот аспект меня тогда не волновал, а вот что волновало - так это то, что она была красивой женщиной, и все понимала в нашей жизни гораздо лучше меня. Десять лет спустя они уехали в Израиль, а их сын, Игорь остался в Москве. Одно время он издавал глянцевый журнал со странным названием, что-то вроде Птюч, популярный в некоторых кругах. Не знаю, что с ним стало сейчас.
Ну и наконец, Виктор. По иронии судьбы его фамилия была Шейнерман, что на идише означает красивый мужчина. А на самом деле он был маленький, тихий и затюканный, к тому же с длинным характерным носом, вызывавшим соответствующую реакцию у "хозяев жизни". От этого он как бы втягивал голову в плечи. Виктор тоже работал в КБ Миля. Он жил в двухкомнатной квартире, с женой и дочерью. Точнее, бывшей женой. Они развелись, но квартира была микроскопической и разменять ее не удавалось. Жена и дочь над ним издевались по-страшному, называли всякими плохими словами, которые мне здесь приводить не хочется. Жена, не стесняясь дочери, приводила к себе в комнату кавалеров на ночь. Из имущества у Виктора был хороший спортивный велосипед. По выходным в любую погоду он изматывал себя многокилометровыми велосипедными заездами, чтобы не сидеть дома. Он был по-настоящему хорошим человеком, Виктор Шейнерман, нам его было безмерно жаль и мы старались помочь ему в меру возможностей. Я бы очень хотел узнать сейчас, как сложилась его судьба. Пусть с ним все будет хорошо…
