Шум
Падма смотрела на кран, из которого с раздражающей частотой капала вода. Туже закручивать некуда. Остается только терпеть. Она посмотрела на свое отражение в зеркале. Первые неглубокие морщинки, слегка удлинявшие разрез глаз, вместе с опущенными уголками губ, выдавали усталость, накопившуюся за несколько последних лет. Нельзя сказать, чтобы работа была такой уж нестерпимо тяжелой, или что денег хватало только на самое необходимое, но все же... В этом каждодневном веретене встречались прогнившие спицы, которые давно пора было заменить на новые.
…За дверью послышался шум. Падма невольно протянула руку к дверной ручке, чтобы проверить заперта ли та. Мать имела обыкновение входить к ней в уборную без стука. Что поделать - две одинокие женщины под одной крышей. Две комнаты. Две судьбы, как две капли воды похожие одна на другую.
Шум стих и Падма снова погрузилась в свои мысли, рассматривая отражение в зеркале. Ее тонкие руки, касавшиеся раковины одними кончиками пальцев, как перед клавишным, отбивали известную им одним беззвучную мелодию. Когда указательные пальцы в очередной раз прикоснулись к холодному влажному камню, она почувствовала дрожь или скорее колебания. Нет, ее не знобило. Что-то другое, извне выводило недвижимый агрегат из состояния покоя.
Падма опустила ладони на раковину целиком и теперь отчетливо ощутила вибрацию. Через мгновение за дверью раздался страшный грохот. Звук походил на сход лавины в горах. Такое просто невозможно услышать в малогабаритной квартире, на третьем этаже самого обычного дома, на окраине провинциального города. Падма оцепенела от ужаса. В зеркало она все еще видела свое отражение. Руки ощущали тот же холодный камень раковины. Надо, наверное, было бы сейчас же выбежать из ванной и посмотреть, что произошло. Однако, она продолжала стоять неподвижно.
Тишина сменившая грохот длилась недолго. Сквозь нее уже пробивались другие звуки, заставившие бы похолодеть кровь в жилах даже самого невпечатлительного храбреца. Словно издалека, сначала приглушенно, а потом все громче и громче и громче Падма различала удары чего-то крайне тяжелого. Быть может гигантского молота, или бетонных сапог… Кто-то или что-то приближалось. Теперь уже совсем близко… Последний удар прозвучал перед самой дверью ванной. На мгновение она забыла, как дышать. В образовавшейся неестественной тишине ощущалась неизбежность, или скорее предначертанность.
Падма медленно отвернулась от зеркала и сделала всего один шаг, отделявший ее от двери. Вот сейчас она повернет ручку и все будет кончено. Дольше не дышать она не могла, так что пришлось сделать глубокий наверняка последний вдох. Отчего-то вместо воздуха рот, нос и все вокруг заполнилось водой. Теперь она походила на рыбу, выброшенную на берег и жадно глотающую остатки последней спасительной влаги.
Нет, бесполезно. Воздуха не осталось совсем. Одна вода кругом. Она перестала бороться и предоставила стихии делать свое дело. В этот момент чьи-то руки с силой дернули ее вверх к самому потолку, который растворился и вместо кафеля превратился в зияющую яркую дыру.
- Падма! Падма! Господи, да что же это!
На мгновение ей стало холодно. Она утопала спиной в снегу, задняя часть обнаженного тела почти занемела.
…Падма лежала на кафеле, маленького пространства ванной комнаты. Мать, склонившись над ней тщательно и монотонно давила на ее худую костлявую грудную клетку.
- Дура! Ну не дурра ли! - слышала она голос, который все еще доносился как будто из параллельного мира. - Заснуть в ванной, да еще и дверь на щеколду закрыть! Дура, прости Господи! По другому не скажешь!