ММКФ-2010: "Сделановсша"; "Последний донос на Анну"
Сегодня (уже вчера, 23) были явно не мои фильмы.
Очень ждала "Последний донос на Анну" - фильм о любви и предательстве на фоне всё той же железной поступи социализма. Однако при том, что вроде бы в этой истории есть все необходимые составляющие, фильм не тронул, не взволновал, не пробил. Жаль.
Фильм-сюрприз "Сделановсша" - полуязыческая притча на тему "неходитедетивафрикугулять", наоборот, едва ли кого-то оставит равнодушным: заворожит до ужаса. Молодой парень, которого угораздило застрять в далёкой перуанской деревушке, уже, видимо, не вернётся в свою Лиму никогда. Попадает он туда в канун праздника, которого местные жители ждут целый год: ещё бы, по их повериям, на несколько дней Бог умер и ничего не видит, а значит, по знакомой нам из Достоевского формуле, всё дозволено. Всеобщей эйфории и зову дочери мэра поддаётся и гость, в чём потом запоздало раскаивается. Ибо потёмки души женщин этого странного селения, живущего по своим, им одним понятным законам, воистину неисповедимы. Вчерашний карнавал оборачиваются на рассвете, когда Бог воскресает, не менее завораживающим кошмаром. И вместо гостя, безрадостная участь которого остаётся за кадром, в Лиму едет освобождённая юная женщина - дочь уже покойного мэра... Морали в сей басне не дождёшься, разве что обходить за версту закрытые миры и не поддаваться удобному и известному уже по Ницше посылу о том, что небеса пусты.
Очень ждала "Последний донос на Анну" - фильм о любви и предательстве на фоне всё той же железной поступи социализма. Однако при том, что вроде бы в этой истории есть все необходимые составляющие, фильм не тронул, не взволновал, не пробил. Жаль.
Фильм-сюрприз "Сделановсша" - полуязыческая притча на тему "неходитедетивафрикугулять", наоборот, едва ли кого-то оставит равнодушным: заворожит до ужаса. Молодой парень, которого угораздило застрять в далёкой перуанской деревушке, уже, видимо, не вернётся в свою Лиму никогда. Попадает он туда в канун праздника, которого местные жители ждут целый год: ещё бы, по их повериям, на несколько дней Бог умер и ничего не видит, а значит, по знакомой нам из Достоевского формуле, всё дозволено. Всеобщей эйфории и зову дочери мэра поддаётся и гость, в чём потом запоздало раскаивается. Ибо потёмки души женщин этого странного селения, живущего по своим, им одним понятным законам, воистину неисповедимы. Вчерашний карнавал оборачиваются на рассвете, когда Бог воскресает, не менее завораживающим кошмаром. И вместо гостя, безрадостная участь которого остаётся за кадром, в Лиму едет освобождённая юная женщина - дочь уже покойного мэра... Морали в сей басне не дождёшься, разве что обходить за версту закрытые миры и не поддаваться удобному и известному уже по Ницше посылу о том, что небеса пусты.