Библиоголизм (дали почитать)
Волков Михаил Анатольевич
Письмо к Издателю
Написано при участии Аллы Волковой. Посвящается Виталию Кабакову.
Письмо к Издателю
Господин Издатель!
Так получилось, что я родился в читающей семье. Отец никогда не видел вреда в том, чтобы в воскресенье за обедом пропустить страничку-другую под хорошую закуску. Ну а в праздники, как говорится, сам Бог велел открыть книжечку. Но, со временем, число его воскресных страничек стало расти, а сам процесс постепенно распространился на остальные дни. Все чаще отец возвращался домой позже обычного, и от него пахло бумагой и типографской краской. У него появились новые приятели, которые целыми днями околачивались на углу у книжного магазина, сшибая мелочь на томик Ахматовой или Гоголя или хотя бы на пару чтива. С магазином успешно конкурировала баба Маня, имевшая дома самодельный типографский станок, у которой в любое время суток можно было по доступной цене достать самиздат. После ее самиздата наутро шумело в глазах и темнело в ушах, но кого в наше время это останавливало. Особенно, если магазин уже закрыт, на киоске висит табличка «Чтива нет», а у таксистов дорого.
Как-то отец целиком прочел получку, даже не донеся ее до дома. Купил на все деньги шеститомник Стругацких и два Декамерона и употребил с приятелями в скверике под фонарем. Мама, хоть и с опозданием, забила тревогу. Она запретила держать дома литературное - отец стал заначивать книжки в самых неожиданных местах - например, в шкафу под бельем. Водила его к врачу - он покорно шел, выслушивал рекомендации, соглашался, обещал. После врача обычно держался несколько дней, пока не встречал на улице очередного сокнижника. А однажды родственник (кстати, тоже из тех, что ни дня без строчки, и для которых книга - лучший подарок) привез ему из-за границы коллекционного Сервантеса и Шекспира издания 1892 года, так отец их сложил вместе и вычитал прямо из обложки, чем родственника немало шокировал. У него начались зачиты - по неделе, по две. Во время зачита, по утрам, вместо работы, он запихивал в авоську вчерашние книжки и шел их сдавать. По дороге встречал приятелей с такими же авоськами. У входа в приемный пункт книжки тщательно осматривались на предмет забытых там закладок, которые следовало вытащить, так как с закладками не принимали. Выручки обычно хватало на какой-нибудь дешевый детектив, которым и опросвещались в ближайшей подворотне. Если оставалось еще и на газеты, шли затем в газетную, брали по паре с кроссвордами и соображали на троих. Изредка, в качестве разнообразия, шли в библиотеку, откуда их обычно выставляли за нахождение в начитанном виде и разочтение принесенных с собой книг. Зимой они чаще всего располагались в каком-нибудь подъезде и пугали жильцов нижних этажей поздними звонками в дверь с просьбой одолжить очки или лупу, если шрифт оказывался слишком мелким. Нечитающие друзья и знакомые давно уже перестали появляться у нас дома, а те, кого отец иногда приводил с собой, сразу начинали шарить жадными глазами по полкам и развлекали маму бесконечными рассказами на тему сколько, чего, где и с кем было накануне прочитано.
Мама боролась как могла. Давала ему специальные таблетки от библиоголизма. Два дня отца рвало даже при виде журнала «Мурзилка», но потом сила воли побеждала. Вшивали ему торпеду - не помогло. Он прочитал собственную фамилию на двери квартиры, был приступ, чуть не умер, торпеду убрали. Наконец, в качестве последней меры, мама сама с ним начала почитывать. Мама, ни разу до этого не прикасавшаяся к тексту, чтобы хотя бы удержать его дома, стала за компанию с ним читать сначала по эпиграмме, потом по сонету, потом по новелле, и так далее, дошло до романов. С тех пор она читает все подряд и еще почище отца, ибо может за вечер оприходовать целый трехтомник, в то время, как отец на втором томе обычно ломается.
Итак, мои родители - хронические читатели, безнадежный вариант. Но для остальных-то можно что-то сделать? Принять, например, какой-нибудь мокрый закон? Чтобы мочить писателей? Многие, правда, считают, что это не поможет, все равно будут читать - не книги, так вывески, этикетки, рекламы, лозунги, телефонные справочники, наконец. Будут и дальше травиться плохо отредактированной технической литературой. Как известно, наш народ - самый читающий в мире. Но нельзя же просто сидеть сложа руки и ждать, пока все сочтемся! Я, например, пока что не чувствую тяги к чтению, хотя иногда за компанию от стишка или там фельетончика не отказываюсь. Но боюсь, что вскоре наследственность возмет свое. Не зря же писатели столько лет считывали наш народ. Может, Вы первым подадите пример и прекратите издавать эти ваши книги, а вместо этого займетесь, ну хотя бы, водкой? Я понимаю, что это совсем не так прибыльно, покупают мало, в деревнях вообще спроса нет, но ведь должен же кто-то наставить нас на путь истинный? Надеюсь, что это будете Вы!
Искренне Ваш
Нечитатель
Письмо к Издателю
Написано при участии Аллы Волковой. Посвящается Виталию Кабакову.
Письмо к Издателю
Господин Издатель!
Так получилось, что я родился в читающей семье. Отец никогда не видел вреда в том, чтобы в воскресенье за обедом пропустить страничку-другую под хорошую закуску. Ну а в праздники, как говорится, сам Бог велел открыть книжечку. Но, со временем, число его воскресных страничек стало расти, а сам процесс постепенно распространился на остальные дни. Все чаще отец возвращался домой позже обычного, и от него пахло бумагой и типографской краской. У него появились новые приятели, которые целыми днями околачивались на углу у книжного магазина, сшибая мелочь на томик Ахматовой или Гоголя или хотя бы на пару чтива. С магазином успешно конкурировала баба Маня, имевшая дома самодельный типографский станок, у которой в любое время суток можно было по доступной цене достать самиздат. После ее самиздата наутро шумело в глазах и темнело в ушах, но кого в наше время это останавливало. Особенно, если магазин уже закрыт, на киоске висит табличка «Чтива нет», а у таксистов дорого.
Как-то отец целиком прочел получку, даже не донеся ее до дома. Купил на все деньги шеститомник Стругацких и два Декамерона и употребил с приятелями в скверике под фонарем. Мама, хоть и с опозданием, забила тревогу. Она запретила держать дома литературное - отец стал заначивать книжки в самых неожиданных местах - например, в шкафу под бельем. Водила его к врачу - он покорно шел, выслушивал рекомендации, соглашался, обещал. После врача обычно держался несколько дней, пока не встречал на улице очередного сокнижника. А однажды родственник (кстати, тоже из тех, что ни дня без строчки, и для которых книга - лучший подарок) привез ему из-за границы коллекционного Сервантеса и Шекспира издания 1892 года, так отец их сложил вместе и вычитал прямо из обложки, чем родственника немало шокировал. У него начались зачиты - по неделе, по две. Во время зачита, по утрам, вместо работы, он запихивал в авоську вчерашние книжки и шел их сдавать. По дороге встречал приятелей с такими же авоськами. У входа в приемный пункт книжки тщательно осматривались на предмет забытых там закладок, которые следовало вытащить, так как с закладками не принимали. Выручки обычно хватало на какой-нибудь дешевый детектив, которым и опросвещались в ближайшей подворотне. Если оставалось еще и на газеты, шли затем в газетную, брали по паре с кроссвордами и соображали на троих. Изредка, в качестве разнообразия, шли в библиотеку, откуда их обычно выставляли за нахождение в начитанном виде и разочтение принесенных с собой книг. Зимой они чаще всего располагались в каком-нибудь подъезде и пугали жильцов нижних этажей поздними звонками в дверь с просьбой одолжить очки или лупу, если шрифт оказывался слишком мелким. Нечитающие друзья и знакомые давно уже перестали появляться у нас дома, а те, кого отец иногда приводил с собой, сразу начинали шарить жадными глазами по полкам и развлекали маму бесконечными рассказами на тему сколько, чего, где и с кем было накануне прочитано.
Мама боролась как могла. Давала ему специальные таблетки от библиоголизма. Два дня отца рвало даже при виде журнала «Мурзилка», но потом сила воли побеждала. Вшивали ему торпеду - не помогло. Он прочитал собственную фамилию на двери квартиры, был приступ, чуть не умер, торпеду убрали. Наконец, в качестве последней меры, мама сама с ним начала почитывать. Мама, ни разу до этого не прикасавшаяся к тексту, чтобы хотя бы удержать его дома, стала за компанию с ним читать сначала по эпиграмме, потом по сонету, потом по новелле, и так далее, дошло до романов. С тех пор она читает все подряд и еще почище отца, ибо может за вечер оприходовать целый трехтомник, в то время, как отец на втором томе обычно ломается.
Итак, мои родители - хронические читатели, безнадежный вариант. Но для остальных-то можно что-то сделать? Принять, например, какой-нибудь мокрый закон? Чтобы мочить писателей? Многие, правда, считают, что это не поможет, все равно будут читать - не книги, так вывески, этикетки, рекламы, лозунги, телефонные справочники, наконец. Будут и дальше травиться плохо отредактированной технической литературой. Как известно, наш народ - самый читающий в мире. Но нельзя же просто сидеть сложа руки и ждать, пока все сочтемся! Я, например, пока что не чувствую тяги к чтению, хотя иногда за компанию от стишка или там фельетончика не отказываюсь. Но боюсь, что вскоре наследственность возмет свое. Не зря же писатели столько лет считывали наш народ. Может, Вы первым подадите пример и прекратите издавать эти ваши книги, а вместо этого займетесь, ну хотя бы, водкой? Я понимаю, что это совсем не так прибыльно, покупают мало, в деревнях вообще спроса нет, но ведь должен же кто-то наставить нас на путь истинный? Надеюсь, что это будете Вы!
Искренне Ваш
Нечитатель