Можно ли на терапии полностью удовлетворить потребность в недополученном в детстве? - 2
В комментариях к прошлому посту сказали, что у поста обвиняющий тон. Это не так, и я сожалею, если такое впечатление создалось. Оба поста написаны с грустной улыбкой и сочувствием ко всем травматикам (включая себя).
Мы остановились на том, что взрослый травматик в области своей травмы - это озверевший или суицидально подавленный от голода маленький, одинокий ребенок. Не смотря на то, что "еда" в мире есть - не навалом и не на каждом углу, но есть, если ее поискать - он продолжает оставаться голодным, потому что ни найти, ни опознать, ни раздобыть, ни усвоить "еду" в силу своей травмы и травматических убеждений он не может. Случайным образом попавшую в его руки "еду" он или отвергает или убегает от нее, или вообще не распознает ее как "еду". В его ближайшем окружении "еды" чаще всего совсем нет, потому что для отношений он выбирает людей, похожих на своих холодных, игнорирующих или злых родителей. Выбирает, потому что ему это привычно и потому, что ничего другого он пока не знает.
У многих травматиков периоды уединения и уползания подальше от мира чередуются с отчаянными попытками решить проблему с "едой" одним мощным усилием. Попытки эти похожи друг на друга, как под копирку: травматик выбирает человека, похожего на родителя (например, такого же холодного и эмоционально тупого, как папа) и вкладывает все силы, какие остались, в то, чтобы это и.о. папы разморозить, расколдовать, превратить в Хорошего Папу, который, наконец-то, возьмет на ручки, полюбит, накормит и даст все, чего отчаянно не хватало. Они так делают, потому что никакие другие способы получения недополученного им пока неизвестны.
На терапию травматик доплзает чаще всего после очередной такой попытки, закончившейся полным крахом (как и предыдущие), когда от травматика остались только какие-то лоскуточки мяса на скелетике.
Терапия, как правило, представляет собой работу в следующих областях:
1. Начальный этап. В самом начале терапии клиент и терапевт друг к другу присматриваются, а также определяют запрос и фронт работ. На этом этапе у травматика впервые появляется ощущение, что он со своими проблемами уже не один на один, и у него есть в жизни тот, кто может ему помочь разобраться.
2. Обучение принимать "еду". Не смотря на то, что травматику хочется слопать не меньше, чем весь новогодний стол в банкетном зале вместе с посудой, реально переварить так, чтобы не вырвало, не скрутило, не утопило в панике или в боли, он может только пару ложек бульончика. По-началу в терапии раз в неделю он ест чуток бульончика, который переваривает или выплевывает между сеансами. При этом вместе с терапевтом травматик учится отслеживать, какие ощущения и мысли возникают от получения "еды", какие всплывают воспоминания и установки, как ощущается сытость и работают с ними. Постепенно у травматика начинают появляться "ферменты" для усвоения "еды". На примере хорошей "еды", которую он получает от терапевта, он научится отличать хорошую еду от плохой. Для многих травматиков характерно, что токсичную "еду" они с детства ассоциируют с "любовью", а безопасную и полезную не замечают в упор. Скажем, если папа обращал на ребенка внимание только тогда, когда ребенок что-то испортил или сделал неправильно, и обрушивал на него жесткую критику и оскорбления, то такой ребенок ассоциирует критику с любовью, и позволяет кому ни попадя поливать себя оскорблениями. А если его жестко не критикуют, ему кажется, что его не любят.
На этом этапе многие травматики сбегают, когда понимают, что работы не на один сеанс, и не на два, и не на месяц. И одним мощным прыжком, усилием, инсайтом проблемы не решить, потому что предстоит длительная, кропотливая работа по ложечке и по шажочку. Они могут злиться на терапевта, что тот от них скрывает волшебное решение, чтобы вытянуть побольше денег, или издевается, не давая сожрать весь стол с едой вместе со стульями, который у терапевта припрятан где-то. Совет, как продержаться: проговаривать терапевту свои чувства.
3. В зависимости от времени травмы и стратегий совладания с ней, добраться до ядра травмы занимает в среднем от двух до нескольких лет. Раненой части сначала нужно убедиться, что терапевт безопасен, ему можно доверять, и что он не оттолкнет, не сделает больно, не убежит. Часто терапевта сперва неоднократно пробуют на зуб. Кроме безопасности для исследования ядра травмы также требуется внутренний ресурс - и пока он не накопился, в травму лучше не нырять ласточкой, потому что будет такой откат с ретравматизацией, что потребуется еще пара лет терапии, чтобы наверстать.
Если все нормально и безопасно, если внутреннего ресурса достаточно, раненая часть выбирается наружу - она хочет на ручки, согреться, получить утешение и быть выслушанной. Вместе с раненой частью на поверхность выходят вся боль и ужас, которые она в свое время пережила. Для совладания с травмой психика обычно "отсоединяет" раненую часть и "хранит" ее как бы отдельно, чтобы не разрушить ее болью остальную психику. Взрослый травматик часто вообще уже не помнит, что такая часть у него есть - насколько он привык от нее диссоциироваться. Выход этой части на поверхность похож на размораживание отмороженной конечности: пока конечность отморожена, она ничего не чувствует, а когда размораживание происходит - возвращается чувствительность, вместе с адской болью.
Боль и ужас потребуется пережить постепенно, по небольшой ложечке, чувствуя поддержку терапевта и его участие. Постепенно боль будет уменьшаться, освобождая внутреннее пространство для хороших переживаний: любви, тепла, близости, коннекта.
На заре этого этапа тоже многие сбегают с терапии в страхе перед бездной боли, с которой предстоит дело. Совет, как продержаться: позволить себе получать поддержку от терапевта и позволить ему разделить вашу боль, а также не кидаться в нее с головой, и прорабатывать ее маленькими, посильными частями.
Я как-то задавала своей тер вопрос, можно ли заменить терапию обычными отношениями, в которых есть любовь и все остальное. Она ответила, что обычные, человеческие отношения двух взрослых людей не способны вынести того количества боли и ярости, которое выходит на поверхность вместе с раненой частью. И обычные, не обученные люди, состоящие в обычных, не-терапевтических отношениях не должны с этой болью разбираться, а также не должны "оплачивать счета" родителей (то есть, не должны компенсировать ущерб, к которому он не имеют никакого отношения). Оказывать поддержку, давать тепло - да, но разбираться с этой болью и проживать ее травматику следует в сопровождении профессионала.
4. После обнаружения ядра травмы и понимания, какой хиросимой она прошлась по психике и как повлияла на последующую жизнь, следует период горевания. Травматику нужно оплакать то, как несправедливо с ним поступали и как сильно ему пришлось в детстве "голодать". А также то, что "виновные" в травме никогда не возьмут ответственность за ее нанесение и не будут участвовать в ликвидации последствий. И то, что мама никогда не превратится в хорошую и никогда не даст ту любовь, которая так жизненно необходима ребенку для нормального, здорового развития. Ну и то, что последствия всего этого травматик будет разгребать сам - используя свое время, свои ресурсы, свои деньги. Я уже не говорю о том, что годы, искореженные травмой и прожитые под влиянием ложных убеждений о своей "недостойности и нехорошести", не вернуть.
Для меня лично в терапии это тяжелейший этап.
5. Обучение заботе о себе. На этом этапе травматик учится понимать свои потребности и удовлетворять их по мере сил и возможностей. В некоторых направлениях терапии травматик выращивает в себе ипостась Хорошего Родителя, используя участливое, эмпатичное, безоценочное отношение к себе своего терапевта как "строительный материал" (вот почему с потолка "Полюбить себя" невозможно - я об этом писала тут). Этот Хороший Родитель начинает заботиться о Внутреннем (Раненом) Ребенке и нести за него ответственность. Заботясь от своем Внутреннем Ребенке самостоятельно, травматик учится опираться на себя и свои силы в вопросе "еды" и заботы о себе. Также травматик учится регулировать свое состояние - утешить себя, когда грустно, успокоить, когда тревожно, расшевелить, когда вяло и муторно.
Без терапии травматик обычно пытается подкидывать Внутреннего Ребенка посторонним людям, чтобы они о нем заботились, потому что сам не может, а посторонним этот ребенок нафиг не сдался - и этот Внутренний Ребенок раз за разом снова оказывается брошенным.
На этом этапе у меня был бунт, мол, я и так с детства приучена сама о себе заботиться, для меня это признак одиночества и травмы, бубубубу. Мне тер объяснила, что без слов понимать потребности может только мать у своего маленького ребенка, потому что потребности у него простые. У взрослых людей потребности сложные, и поэтому человек должен научиться их сам понимать и сам о них заботиться прежде, чем он сможет озвучить свои потребности другому человеку и объяснить ему, как их удовлетворять. Кроме того, другие люди не всегда могуть иметься в доступе и иметь время и желание потребности удовлетворять - в эти моменты нужно уметь самой о себе позаботиться.
6. Когда травматик научился о себе заботиться, стал понимать свои чувства и мотивации, разобрался с основами своей травмы и тем, как она на него влияет, он готов понемногу выбираться в мир в поисках "еды". На этом этапе он продолжает получать "еду" от своего терапевта и опираться на безопасную привязанность с ним. Для вылазок в мир очень важно иметь это самое безопасное место, где можно спрятаться и где можно получить утешение, если вдруг какая-то попытка общения с миром окажется болезненной. При этом он отслеживает, как он строит отношения с людьми, какие установки при этом всплывают, и прорабатывает это с терапевтом.
На всех этапах терапии травматик и терапевт также отслеживают происходящее в отношениях между собой, изучая и разбирая, какие установки и стратегии у травматика активируются в отношениях с родительской фигурой (роль которой выполняет терапевт). Цель - научить травматика строить отношения с реальным человеком, а не с проекцией своих родителей.
В конечном итоге травматик постепенно выстраивает вокруг себя сеть социальной поддержки из людей, с которыми он обменивается "едой": любовью, заботой, участием, поддержкой, и с которыми он строит отношения экологично и на равных.
Таким образом, он постепенно насыщает свою потребность в "еде": что-то берет в терапии, что-то получает от партнера, что-то от друзей, что-то от коллег на работе, что-то через увлечения и хобби, что-то дает себе сам, если в какой-то момент другие люди временно недоступны. Именно так устроено получение "еды" в жизни здорового, взрослого человека.
Итак, может ли терапия полностью насытить недополученное в детстве? Терапия может отчасти насытить, и отчасти научить насыщать себя за пределами терапии. С оговоркой: насытить свои реальные, текущие потребности, которые существуют на сегодняшний день. Что касается памяти о голоде в прошлом - терапия поможет эту память достойно отгоревать.
Мы остановились на том, что взрослый травматик в области своей травмы - это озверевший или суицидально подавленный от голода маленький, одинокий ребенок. Не смотря на то, что "еда" в мире есть - не навалом и не на каждом углу, но есть, если ее поискать - он продолжает оставаться голодным, потому что ни найти, ни опознать, ни раздобыть, ни усвоить "еду" в силу своей травмы и травматических убеждений он не может. Случайным образом попавшую в его руки "еду" он или отвергает или убегает от нее, или вообще не распознает ее как "еду". В его ближайшем окружении "еды" чаще всего совсем нет, потому что для отношений он выбирает людей, похожих на своих холодных, игнорирующих или злых родителей. Выбирает, потому что ему это привычно и потому, что ничего другого он пока не знает.
У многих травматиков периоды уединения и уползания подальше от мира чередуются с отчаянными попытками решить проблему с "едой" одним мощным усилием. Попытки эти похожи друг на друга, как под копирку: травматик выбирает человека, похожего на родителя (например, такого же холодного и эмоционально тупого, как папа) и вкладывает все силы, какие остались, в то, чтобы это и.о. папы разморозить, расколдовать, превратить в Хорошего Папу, который, наконец-то, возьмет на ручки, полюбит, накормит и даст все, чего отчаянно не хватало. Они так делают, потому что никакие другие способы получения недополученного им пока неизвестны.
На терапию травматик доплзает чаще всего после очередной такой попытки, закончившейся полным крахом (как и предыдущие), когда от травматика остались только какие-то лоскуточки мяса на скелетике.
Терапия, как правило, представляет собой работу в следующих областях:
1. Начальный этап. В самом начале терапии клиент и терапевт друг к другу присматриваются, а также определяют запрос и фронт работ. На этом этапе у травматика впервые появляется ощущение, что он со своими проблемами уже не один на один, и у него есть в жизни тот, кто может ему помочь разобраться.
2. Обучение принимать "еду". Не смотря на то, что травматику хочется слопать не меньше, чем весь новогодний стол в банкетном зале вместе с посудой, реально переварить так, чтобы не вырвало, не скрутило, не утопило в панике или в боли, он может только пару ложек бульончика. По-началу в терапии раз в неделю он ест чуток бульончика, который переваривает или выплевывает между сеансами. При этом вместе с терапевтом травматик учится отслеживать, какие ощущения и мысли возникают от получения "еды", какие всплывают воспоминания и установки, как ощущается сытость и работают с ними. Постепенно у травматика начинают появляться "ферменты" для усвоения "еды". На примере хорошей "еды", которую он получает от терапевта, он научится отличать хорошую еду от плохой. Для многих травматиков характерно, что токсичную "еду" они с детства ассоциируют с "любовью", а безопасную и полезную не замечают в упор. Скажем, если папа обращал на ребенка внимание только тогда, когда ребенок что-то испортил или сделал неправильно, и обрушивал на него жесткую критику и оскорбления, то такой ребенок ассоциирует критику с любовью, и позволяет кому ни попадя поливать себя оскорблениями. А если его жестко не критикуют, ему кажется, что его не любят.
На этом этапе многие травматики сбегают, когда понимают, что работы не на один сеанс, и не на два, и не на месяц. И одним мощным прыжком, усилием, инсайтом проблемы не решить, потому что предстоит длительная, кропотливая работа по ложечке и по шажочку. Они могут злиться на терапевта, что тот от них скрывает волшебное решение, чтобы вытянуть побольше денег, или издевается, не давая сожрать весь стол с едой вместе со стульями, который у терапевта припрятан где-то. Совет, как продержаться: проговаривать терапевту свои чувства.
3. В зависимости от времени травмы и стратегий совладания с ней, добраться до ядра травмы занимает в среднем от двух до нескольких лет. Раненой части сначала нужно убедиться, что терапевт безопасен, ему можно доверять, и что он не оттолкнет, не сделает больно, не убежит. Часто терапевта сперва неоднократно пробуют на зуб. Кроме безопасности для исследования ядра травмы также требуется внутренний ресурс - и пока он не накопился, в травму лучше не нырять ласточкой, потому что будет такой откат с ретравматизацией, что потребуется еще пара лет терапии, чтобы наверстать.
Если все нормально и безопасно, если внутреннего ресурса достаточно, раненая часть выбирается наружу - она хочет на ручки, согреться, получить утешение и быть выслушанной. Вместе с раненой частью на поверхность выходят вся боль и ужас, которые она в свое время пережила. Для совладания с травмой психика обычно "отсоединяет" раненую часть и "хранит" ее как бы отдельно, чтобы не разрушить ее болью остальную психику. Взрослый травматик часто вообще уже не помнит, что такая часть у него есть - насколько он привык от нее диссоциироваться. Выход этой части на поверхность похож на размораживание отмороженной конечности: пока конечность отморожена, она ничего не чувствует, а когда размораживание происходит - возвращается чувствительность, вместе с адской болью.
Боль и ужас потребуется пережить постепенно, по небольшой ложечке, чувствуя поддержку терапевта и его участие. Постепенно боль будет уменьшаться, освобождая внутреннее пространство для хороших переживаний: любви, тепла, близости, коннекта.
На заре этого этапа тоже многие сбегают с терапии в страхе перед бездной боли, с которой предстоит дело. Совет, как продержаться: позволить себе получать поддержку от терапевта и позволить ему разделить вашу боль, а также не кидаться в нее с головой, и прорабатывать ее маленькими, посильными частями.
Я как-то задавала своей тер вопрос, можно ли заменить терапию обычными отношениями, в которых есть любовь и все остальное. Она ответила, что обычные, человеческие отношения двух взрослых людей не способны вынести того количества боли и ярости, которое выходит на поверхность вместе с раненой частью. И обычные, не обученные люди, состоящие в обычных, не-терапевтических отношениях не должны с этой болью разбираться, а также не должны "оплачивать счета" родителей (то есть, не должны компенсировать ущерб, к которому он не имеют никакого отношения). Оказывать поддержку, давать тепло - да, но разбираться с этой болью и проживать ее травматику следует в сопровождении профессионала.
4. После обнаружения ядра травмы и понимания, какой хиросимой она прошлась по психике и как повлияла на последующую жизнь, следует период горевания. Травматику нужно оплакать то, как несправедливо с ним поступали и как сильно ему пришлось в детстве "голодать". А также то, что "виновные" в травме никогда не возьмут ответственность за ее нанесение и не будут участвовать в ликвидации последствий. И то, что мама никогда не превратится в хорошую и никогда не даст ту любовь, которая так жизненно необходима ребенку для нормального, здорового развития. Ну и то, что последствия всего этого травматик будет разгребать сам - используя свое время, свои ресурсы, свои деньги. Я уже не говорю о том, что годы, искореженные травмой и прожитые под влиянием ложных убеждений о своей "недостойности и нехорошести", не вернуть.
Для меня лично в терапии это тяжелейший этап.
5. Обучение заботе о себе. На этом этапе травматик учится понимать свои потребности и удовлетворять их по мере сил и возможностей. В некоторых направлениях терапии травматик выращивает в себе ипостась Хорошего Родителя, используя участливое, эмпатичное, безоценочное отношение к себе своего терапевта как "строительный материал" (вот почему с потолка "Полюбить себя" невозможно - я об этом писала тут). Этот Хороший Родитель начинает заботиться о Внутреннем (Раненом) Ребенке и нести за него ответственность. Заботясь от своем Внутреннем Ребенке самостоятельно, травматик учится опираться на себя и свои силы в вопросе "еды" и заботы о себе. Также травматик учится регулировать свое состояние - утешить себя, когда грустно, успокоить, когда тревожно, расшевелить, когда вяло и муторно.
Без терапии травматик обычно пытается подкидывать Внутреннего Ребенка посторонним людям, чтобы они о нем заботились, потому что сам не может, а посторонним этот ребенок нафиг не сдался - и этот Внутренний Ребенок раз за разом снова оказывается брошенным.
На этом этапе у меня был бунт, мол, я и так с детства приучена сама о себе заботиться, для меня это признак одиночества и травмы, бубубубу. Мне тер объяснила, что без слов понимать потребности может только мать у своего маленького ребенка, потому что потребности у него простые. У взрослых людей потребности сложные, и поэтому человек должен научиться их сам понимать и сам о них заботиться прежде, чем он сможет озвучить свои потребности другому человеку и объяснить ему, как их удовлетворять. Кроме того, другие люди не всегда могуть иметься в доступе и иметь время и желание потребности удовлетворять - в эти моменты нужно уметь самой о себе позаботиться.
6. Когда травматик научился о себе заботиться, стал понимать свои чувства и мотивации, разобрался с основами своей травмы и тем, как она на него влияет, он готов понемногу выбираться в мир в поисках "еды". На этом этапе он продолжает получать "еду" от своего терапевта и опираться на безопасную привязанность с ним. Для вылазок в мир очень важно иметь это самое безопасное место, где можно спрятаться и где можно получить утешение, если вдруг какая-то попытка общения с миром окажется болезненной. При этом он отслеживает, как он строит отношения с людьми, какие установки при этом всплывают, и прорабатывает это с терапевтом.
На всех этапах терапии травматик и терапевт также отслеживают происходящее в отношениях между собой, изучая и разбирая, какие установки и стратегии у травматика активируются в отношениях с родительской фигурой (роль которой выполняет терапевт). Цель - научить травматика строить отношения с реальным человеком, а не с проекцией своих родителей.
В конечном итоге травматик постепенно выстраивает вокруг себя сеть социальной поддержки из людей, с которыми он обменивается "едой": любовью, заботой, участием, поддержкой, и с которыми он строит отношения экологично и на равных.
Таким образом, он постепенно насыщает свою потребность в "еде": что-то берет в терапии, что-то получает от партнера, что-то от друзей, что-то от коллег на работе, что-то через увлечения и хобби, что-то дает себе сам, если в какой-то момент другие люди временно недоступны. Именно так устроено получение "еды" в жизни здорового, взрослого человека.
Итак, может ли терапия полностью насытить недополученное в детстве? Терапия может отчасти насытить, и отчасти научить насыщать себя за пределами терапии. С оговоркой: насытить свои реальные, текущие потребности, которые существуют на сегодняшний день. Что касается памяти о голоде в прошлом - терапия поможет эту память достойно отгоревать.