exist
экзистенция ангины души
капаешь свинец в жестянку с дождевой водой и звук умирающего расплава: тпшшшиккк. давишь осколки кроссовкой: тцллллк. опускается ведро в колодец дззззззззээззэзиждингччшшш. стрекочет трава цццццц. и комары ещё иииии-ИИИИТ.
берёшь двумя пальцами чёрно-жёлтую пчелу и орёшь от боли - тебе два года. засовываешь тётину шпильку в розетку и этот запах палёной кожи, мази и дрожь в горле от слёз - четыре, мир мирится с тобой, ты с ним. перемешанные жаркими лучами острые травы и камни, рыжие грибы, холодная земля, если поглубже засунуть ногу. такое всё неизведанно-неожиданное, настоящее и пронзительно-белое, как луч.
по горке катятся санки - пять, густая лыжная слюна в сухом рту, жар, свежий иней на ёлках. сугробы в складках кофты и обледеневшие варежки, пахнущие овцой. пресно-бледная весенняя земля, похожа на пятку, если весь день проходить в мокрых ботах - шесть. желтые травы, запах влаги, запах высокого солнца и тополиной смолы на почках, прилипших к подошве, писк солнечных зайцев. без слов, как в трубке с разноцветными стекляшками. чистый разум не смущают слова
льдина вбивает удар в целостность благодати. из тебя начинает рваться настойчиво новая новая новая!!! оглядываешься вокруг и замечаешь других. что это? начинаешь учить слова, потом они учат тебя. забываешь голос деревьев, потому что нет ярлыка
"опыт жизненный" - случайный набор заплаток вперемешку со звоном гормонов. что-то сверхчеловеческое в полной невзрачности формы - обмотанный стекловатой, стянутой ржавой полосой, бок циклотрона. дурацкие боли, про которые молчишь, чужак. нравственность - призрак эпохи созревания труб, кроится с неизбежным отступлением протеста "на вырост" - тринадцать лет
с синих пор, когда в пластиковый стакан попадала, ты воображал, что будто электролитом организм и не страшны уже никакие рентгены. пьёшь пластиковую воду. орды орущих ртов дружно смыкаются с хлопком, а наутро зомби встаёт, выпивает стакан из-под крана и под одеялом трясётся нечто, потерявшее ориентиры - четырнадцать
а вот уже смысл переходит в качели кайфа. шутки свободы - длинный поводок. что может быть смешнее пуделя в позе лотоса? неизбежно сравнение: ассоциативные сети высококачественного страха тебе нравятся больше прекрасных биоигл божественного милосердия, я вижу по твоим глазам. тело танцует, не спросив тебя, отдай ему дань жаркой лианы, прими предложенные дары. ещё будет время выбрать персональный рай и ад по интересам - двадцать
жадный мир полощет тебя. успокой его своей скучной судьбой или подчини его своей прямотой, своей скоростью
кто ненавидит свой страх, тот никогда не отпустит решётку, дрожа. тому рубят пальцы - его ещё можно впрячь в упряжь. перинатальные матрицы не жмут? в случае головных болей обливайся холодной водой
капаешь свинец в жестянку с дождевой водой и звук умирающего расплава: тпшшшиккк. давишь осколки кроссовкой: тцллллк. опускается ведро в колодец дззззззззээззэзиждингччшшш. стрекочет трава цццццц. и комары ещё иииии-ИИИИТ.
берёшь двумя пальцами чёрно-жёлтую пчелу и орёшь от боли - тебе два года. засовываешь тётину шпильку в розетку и этот запах палёной кожи, мази и дрожь в горле от слёз - четыре, мир мирится с тобой, ты с ним. перемешанные жаркими лучами острые травы и камни, рыжие грибы, холодная земля, если поглубже засунуть ногу. такое всё неизведанно-неожиданное, настоящее и пронзительно-белое, как луч.
по горке катятся санки - пять, густая лыжная слюна в сухом рту, жар, свежий иней на ёлках. сугробы в складках кофты и обледеневшие варежки, пахнущие овцой. пресно-бледная весенняя земля, похожа на пятку, если весь день проходить в мокрых ботах - шесть. желтые травы, запах влаги, запах высокого солнца и тополиной смолы на почках, прилипших к подошве, писк солнечных зайцев. без слов, как в трубке с разноцветными стекляшками. чистый разум не смущают слова
льдина вбивает удар в целостность благодати. из тебя начинает рваться настойчиво новая новая новая!!! оглядываешься вокруг и замечаешь других. что это? начинаешь учить слова, потом они учат тебя. забываешь голос деревьев, потому что нет ярлыка
"опыт жизненный" - случайный набор заплаток вперемешку со звоном гормонов. что-то сверхчеловеческое в полной невзрачности формы - обмотанный стекловатой, стянутой ржавой полосой, бок циклотрона. дурацкие боли, про которые молчишь, чужак. нравственность - призрак эпохи созревания труб, кроится с неизбежным отступлением протеста "на вырост" - тринадцать лет
с синих пор, когда в пластиковый стакан попадала, ты воображал, что будто электролитом организм и не страшны уже никакие рентгены. пьёшь пластиковую воду. орды орущих ртов дружно смыкаются с хлопком, а наутро зомби встаёт, выпивает стакан из-под крана и под одеялом трясётся нечто, потерявшее ориентиры - четырнадцать
а вот уже смысл переходит в качели кайфа. шутки свободы - длинный поводок. что может быть смешнее пуделя в позе лотоса? неизбежно сравнение: ассоциативные сети высококачественного страха тебе нравятся больше прекрасных биоигл божественного милосердия, я вижу по твоим глазам. тело танцует, не спросив тебя, отдай ему дань жаркой лианы, прими предложенные дары. ещё будет время выбрать персональный рай и ад по интересам - двадцать
жадный мир полощет тебя. успокой его своей скучной судьбой или подчини его своей прямотой, своей скоростью
кто ненавидит свой страх, тот никогда не отпустит решётку, дрожа. тому рубят пальцы - его ещё можно впрячь в упряжь. перинатальные матрицы не жмут? в случае головных болей обливайся холодной водой