Что же было сначала
Случилось так, что заглянув сегодня в свой ЖЖ, я обнаружила запись от 20 мая. Моего дневника тогда еще не было. Я внимательно изучила этот пост. Это своего рода мысли на заказ. Три месяца я размышляла над тем, как же позиционировать себя в жанре ЖЖ с тем, чтобы разграничить его от себя. В конце концов я решила прибегнуть к помощи кого-то авторитетного. Так выбор пал на Хорхе Луиса Борхеса. 20 августа. В сборнике его рассказов это пояснение тоже стояло первым номером. Мой заказ выполнен. Всем читать, прежде чем приступать к игре в бисер.
Кстати, когда рассказ писался, Интернета ЕЩЕ не было в том масштабном и общедоступном понимании как сегодня, то есть в виде www. Посему у Борхеса никогда не было ЖЖ. Борхеса УЖЕ нет. В общепринятом смысле слова. Зато он есть ЗДЕСЬ. И это объясняет все.
Прошу вникать!
- уже почти машинально - взглянуть на арку подъезда и решетку ворот; о
Борхесе я узнаю из почты и вижу его фамилию в списке преподавателей или в
биографическом словаре. Я люблю песочные часы, географические карты, издания
XVIII века, этимологические штудии, вкус кофе и прозу Стивенсона; он
разделяет мои пристрастия, но с таким самодовольством, что это уже походит
на роль. Не стоит сгущать краски: мы не враги - я живу, остаюсь в живых,
чтобы Борхес мог сочинять свою литературу и доказывать ею мое существование.
Охотно признаю, кое-какие страницы ему удались, но и эти страницы меня не
спасут, ведь лучшим в них он не обязан ни себе, ни другим, а только языку и
традиции. Так или иначе я обречен исчезнуть, и, быть может, лишь какая-то
частица меня уцелеет в нем. Мало-помалу я отдаю ему все, хоть и знаю его
болезненную страсть к подтасовкам и преувеличениям. Спиноза утверждал, что
сущее стремится пребыть собой: камень - вечно быть камнем, тигр - тигром.
Мне суждено остаться Борхесом, а не мной (если я вообще есть), но я куда
реже узнаю себя в его книгах, чем во многих других или в самозабвенных
переборах гитары. Однажды я попытался освободиться от него и сменил
мифологию окраин на игры со временем и пространством. Теперь и эти игры
принадлежат Борхесу, а мне нужно придумывать что-то новое. И потому моя
жизнь - бегство, и все для меня - утрата, и все достается забвенью или
ему, другому.
Я не знаю, кто из нас двоих пишет эту страницу.
Кстати, когда рассказ писался, Интернета ЕЩЕ не было в том масштабном и общедоступном понимании как сегодня, то есть в виде www. Посему у Борхеса никогда не было ЖЖ. Борхеса УЖЕ нет. В общепринятом смысле слова. Зато он есть ЗДЕСЬ. И это объясняет все.
Прошу вникать!
- Борхес Хорхе Луис. Борхес и Я
- уже почти машинально - взглянуть на арку подъезда и решетку ворот; о
Борхесе я узнаю из почты и вижу его фамилию в списке преподавателей или в
биографическом словаре. Я люблю песочные часы, географические карты, издания
XVIII века, этимологические штудии, вкус кофе и прозу Стивенсона; он
разделяет мои пристрастия, но с таким самодовольством, что это уже походит
на роль. Не стоит сгущать краски: мы не враги - я живу, остаюсь в живых,
чтобы Борхес мог сочинять свою литературу и доказывать ею мое существование.
Охотно признаю, кое-какие страницы ему удались, но и эти страницы меня не
спасут, ведь лучшим в них он не обязан ни себе, ни другим, а только языку и
традиции. Так или иначе я обречен исчезнуть, и, быть может, лишь какая-то
частица меня уцелеет в нем. Мало-помалу я отдаю ему все, хоть и знаю его
болезненную страсть к подтасовкам и преувеличениям. Спиноза утверждал, что
сущее стремится пребыть собой: камень - вечно быть камнем, тигр - тигром.
Мне суждено остаться Борхесом, а не мной (если я вообще есть), но я куда
реже узнаю себя в его книгах, чем во многих других или в самозабвенных
переборах гитары. Однажды я попытался освободиться от него и сменил
мифологию окраин на игры со временем и пространством. Теперь и эти игры
принадлежат Борхесу, а мне нужно придумывать что-то новое. И потому моя
жизнь - бегство, и все для меня - утрата, и все достается забвенью или
ему, другому.
Я не знаю, кто из нас двоих пишет эту страницу.