Мы пародируем
МЫ ПАРОДИРУЕМ
Семен ЛИВШИН
В страстной четверг у престолонаследника разболелся зуб. Прикладывали шалфей, повесили трех анархистов- ничего не помогало. Выписанный из Берлина лейб-дантист всеподданнейше советовал вырвать зуб.
- Это подрыв монархии изнутри! - забурлил Петербург.
Но тут из ближней чащобы прибыл Митяй, чудодейственной силы мужичок.
- Сгинь, анахема!- гаркнул он.
С перепугу у царевича вылетела пломба и убила лошадь под стражником. Во дворце на радостях учинили иллюминацию и повесили еще двух анархистов. А Митяя кликнули в государственный будуар:
-Проси, чего душе угодно!
Тайный агент кайзера Шульц фон Зельц прошипел из-под трона:
- Пусть Англию отдадут Великобритании!
Но Митяй сморкнулся в зипун и смиренно молвил:
- Дозвольте, вашество, встрянуть в исторический роман!
Высший свет переглянулся: уж не вольтерьянец ли? Начальник тайной полиции успокоил:
- Нет, просто без царя в голове.
Так простой петербургский смерд волею судеб был приближен ко двору. А вскоре он уже вершил дела империи.
Сопоставим факты. Во вторник, аккурат перед великим постом, Митяй выпил лишнее ведро мадеры. Ровно через год Япония отозвала своего посла из Мавритании. А когда гугнявая фрейлина Анетка выскочила из Митяевых сеней с крупным, каратов сорок, синяком, все поняли: дни Государственной думы сочтены.
Не желая смириться с произволом, высшее общество стало разлагаться. Даже знаменитый повеса граф Конский бросил приму Нерыдаеву и сошелся с собственной женой.
Однажды ночью сам монарх вскочил с постели с криком: «Долой меня!» Но никто не поспешил ему на помощь: просвещение загубило цвет отечественного филерства...
А воротилы международного импрессионизма уже подбирались к ключевым постам империи.
- Хочу министерство путей сообщения!- требовал фон Зельц.
- И мне-е! - ревел банкирский дом «Сукин и сын».
Митяй хохотал, похрустывая бархатными портянками:
- Гоните монеты оба! Будет в Рассее два министерства путей собчения: министерство туды и министерство оттуды!
С болью следили за этим друзья простого люда во главе со Степан Степановичем Утюг-Утюговским. Сын скромного генерал-губернатора, он в детстве часто хаживал с папенькой в овин, чтобы покалякать с мужичками про погоду и виды на Габсбургов.
Женившись на своей односельчанке из Царского Села, Утюг-Утюговский взял за ней в приданое прогрессивные реформы. Как-то: разрешить крепостным вызывать друг друга на дуэль; арестовать кайзера Вильгельма как немецкого шпиона и национализировать публичные дома.
Но Митяй заартачился. Встревоженный Степан Степанович поехал за советом к своей любовнице от первого брака княгине Бутырской-Таганской. Угостив его тарелкой душистого домашнего кокаина, она сказала:
- Чем больше низостей он совершит, тем скорее падет весь отживший старый мир.
- А не пора ли его самого того... пасть?- предложил гость.
Но княгиня покачала своей утонченной аристократической головой:
- Мон Степа, автору нужно протянуть еще страниц двести. Ведь это так упоительно- историческое эссе о дезабилье!..
Двуглавый орел сел на подоконник, почистил перья и закричал: «Ку-ка-ре-ку!» Но величавым беспробудным сном спала на страницах романа причесанная на прямой пробор империя. И где-то вдали замирало робкое:
- Боже, читателя храни!
"Огонёк" №8\1988 г.
Семен ЛИВШИН
В страстной четверг у престолонаследника разболелся зуб. Прикладывали шалфей, повесили трех анархистов- ничего не помогало. Выписанный из Берлина лейб-дантист всеподданнейше советовал вырвать зуб.
- Это подрыв монархии изнутри! - забурлил Петербург.
Но тут из ближней чащобы прибыл Митяй, чудодейственной силы мужичок.
- Сгинь, анахема!- гаркнул он.
С перепугу у царевича вылетела пломба и убила лошадь под стражником. Во дворце на радостях учинили иллюминацию и повесили еще двух анархистов. А Митяя кликнули в государственный будуар:
-Проси, чего душе угодно!
Тайный агент кайзера Шульц фон Зельц прошипел из-под трона:
- Пусть Англию отдадут Великобритании!
Но Митяй сморкнулся в зипун и смиренно молвил:
- Дозвольте, вашество, встрянуть в исторический роман!
Высший свет переглянулся: уж не вольтерьянец ли? Начальник тайной полиции успокоил:
- Нет, просто без царя в голове.
Так простой петербургский смерд волею судеб был приближен ко двору. А вскоре он уже вершил дела империи.
Сопоставим факты. Во вторник, аккурат перед великим постом, Митяй выпил лишнее ведро мадеры. Ровно через год Япония отозвала своего посла из Мавритании. А когда гугнявая фрейлина Анетка выскочила из Митяевых сеней с крупным, каратов сорок, синяком, все поняли: дни Государственной думы сочтены.
Не желая смириться с произволом, высшее общество стало разлагаться. Даже знаменитый повеса граф Конский бросил приму Нерыдаеву и сошелся с собственной женой.
Однажды ночью сам монарх вскочил с постели с криком: «Долой меня!» Но никто не поспешил ему на помощь: просвещение загубило цвет отечественного филерства...
А воротилы международного импрессионизма уже подбирались к ключевым постам империи.
- Хочу министерство путей сообщения!- требовал фон Зельц.
- И мне-е! - ревел банкирский дом «Сукин и сын».
Митяй хохотал, похрустывая бархатными портянками:
- Гоните монеты оба! Будет в Рассее два министерства путей собчения: министерство туды и министерство оттуды!
С болью следили за этим друзья простого люда во главе со Степан Степановичем Утюг-Утюговским. Сын скромного генерал-губернатора, он в детстве часто хаживал с папенькой в овин, чтобы покалякать с мужичками про погоду и виды на Габсбургов.
Женившись на своей односельчанке из Царского Села, Утюг-Утюговский взял за ней в приданое прогрессивные реформы. Как-то: разрешить крепостным вызывать друг друга на дуэль; арестовать кайзера Вильгельма как немецкого шпиона и национализировать публичные дома.
Но Митяй заартачился. Встревоженный Степан Степанович поехал за советом к своей любовнице от первого брака княгине Бутырской-Таганской. Угостив его тарелкой душистого домашнего кокаина, она сказала:
- Чем больше низостей он совершит, тем скорее падет весь отживший старый мир.
- А не пора ли его самого того... пасть?- предложил гость.
Но княгиня покачала своей утонченной аристократической головой:
- Мон Степа, автору нужно протянуть еще страниц двести. Ведь это так упоительно- историческое эссе о дезабилье!..
Двуглавый орел сел на подоконник, почистил перья и закричал: «Ку-ка-ре-ку!» Но величавым беспробудным сном спала на страницах романа причесанная на прямой пробор империя. И где-то вдали замирало робкое:
- Боже, читателя храни!
"Огонёк" №8\1988 г.