Фемудистки
Да простит мне Верховный Корректор мой французский, (это - русская калька с моего любимого Pardon my French после того, как я вежливо скажу не знающему языковых тонкостей очередному хамоватому - но чисто по простоте души - голландцу ехидное Bugger off you faggot!), но я не мог не сложить это слово из кубиков Лего моего сознания и из крупинок бытия. В нём столько граней! Как в алмазе Шах и в Грибоедове, вместе взятых, да простится мне сей мрачный юмор ((. Феминисти...Феминисти... а ещё, мой друг, модистки, а потом - старинный мем: чудаки на букву М! Бони М!
Слово, поставленное мною в заголовок, росилось от чтения приведённой ниже цитаты, одного предложения, написанного милой барышней, а по совместительству - директором Центра гендерных исследований, уже 20 лет как профессионально впившейся в тему занимающейся этим вопросом. Дорогая Ирина Жеребкина! Я тоже люблю писать длинные предложения! Каюсь!!! Но нельзя же так!!!. Тема, которую вы затронули, меня заинтересовала с вашей подачи, и журнал ваш неплох (не Живой, а подлинно-бумажный-электронный). Я у вас впервые узнал о существовании мемуаров Дагмары Лацис, за что благодарен, хотя они и на латышском... и кое-какие Ваши книги с***... сгрузил откуда надо. Но что же Вы пишите?... Об это предложение и Герасим ногу сломит!...
Тем не менее эти сомнения связаны, на мой взгляд, как раз не с факторами личного, т.е. частного, персонального, биографического - той биографической трагедией потери оказавшегося ретроактивно столь экзистенциально знаковым для постсоветской культуры человека, когда и массированно осуществляемые современными российскими политическими режимами практики интериоризации вины (о которых беспощадно по отношению к себе и ко всем живущим в этих режимах пишет муж Анны Альчук известный философ Михаил Рыклин), и когда профессиональная деконструкция многих постсоветских дискурсов, в которых уникально одновременно была задействована Анна Альчук, случайно в смысле Э. Лаклау, но жестоко обернулась для нее столкновением с практиками деструкции внутри них, кульминационной точкой чего стали уголовное дело, следствие и суд над организаторами выставки «Осторожно, религия!», приведшие - наряду с другими практиками социальной ненависти в современных российских политических режимах - в конечном итоге к тому трагическому событию гибели русского поэта/поэтессы, которую лично ощутили столь многие постсоветские интеллектуалы как «свою», личную гибель/погибель в современных политических условиях, как чувство страха/угрозы себе, своим жизням и - что ощущалось тогда как самое страшное и возможное непоправимо - жизням близким.
Курсив выше - не мой, а её, её!!!
Слово, поставленное мною в заголовок, росилось от чтения приведённой ниже цитаты, одного предложения, написанного милой барышней, а по совместительству - директором Центра гендерных исследований, уже 20 лет как профессионально впившейся в тему занимающейся этим вопросом. Дорогая Ирина Жеребкина! Я тоже люблю писать длинные предложения! Каюсь!!! Но нельзя же так!!!. Тема, которую вы затронули, меня заинтересовала с вашей подачи, и журнал ваш неплох (не Живой, а подлинно-бумажный-электронный). Я у вас впервые узнал о существовании мемуаров Дагмары Лацис, за что благодарен, хотя они и на латышском... и кое-какие Ваши книги с***... сгрузил откуда надо. Но что же Вы пишите?... Об это предложение и Герасим ногу сломит!...
Тем не менее эти сомнения связаны, на мой взгляд, как раз не с факторами личного, т.е. частного, персонального, биографического - той биографической трагедией потери оказавшегося ретроактивно столь экзистенциально знаковым для постсоветской культуры человека, когда и массированно осуществляемые современными российскими политическими режимами практики интериоризации вины (о которых беспощадно по отношению к себе и ко всем живущим в этих режимах пишет муж Анны Альчук известный философ Михаил Рыклин), и когда профессиональная деконструкция многих постсоветских дискурсов, в которых уникально одновременно была задействована Анна Альчук, случайно в смысле Э. Лаклау, но жестоко обернулась для нее столкновением с практиками деструкции внутри них, кульминационной точкой чего стали уголовное дело, следствие и суд над организаторами выставки «Осторожно, религия!», приведшие - наряду с другими практиками социальной ненависти в современных российских политических режимах - в конечном итоге к тому трагическому событию гибели русского поэта/поэтессы, которую лично ощутили столь многие постсоветские интеллектуалы как «свою», личную гибель/погибель в современных политических условиях, как чувство страха/угрозы себе, своим жизням и - что ощущалось тогда как самое страшное и возможное непоправимо - жизням близким.
Курсив выше - не мой, а её, её!!!