Школьники и мир. 97 назад. Часть Первая. Какой-то глобальный сюр :(
22 марта 1917 года школьники новой Свободной России писали сочинение. Нет, не о том, как они провели каникулы. И не все школьники. Тема "Первые дни свободы в Москве" была предложена на "Письменном экзамене за V класс" ученикам Московской консерватории. О Февральской революции напишите, детишки.
Сами понимаете, ребята были образованные. Радовались свободе, даром что война с кайзером шла, пускай и ни шатко, ни валко. Написали. По хтоническому ужасу мне, знающему, что случилось потом, эти детские строчки напоминают картину Репина о народном ликовании по поводу царского манифеста в октябре 1905 года. Я расскажу ещё об этой картине вам, друзья мои. Но пока - читайте, что писали невинные детские души "О свободе".
Театр начинается с вешалки, а свобода, как водится, с сакральной жертвы. "У нас всё обошлось без кровопролития за исключением нескольких случаев. Особенно зверски убили одного пристава: его бросили в реку и забросали камнями." Небось уголовники и подзуживали народ: убий, убий!. Народ, он такой... Весь из себя майданутый. Взял и убил.
Впрочем, не буду забегать вперёд. Читайте! Курсив - мой.
Московская консерватория имела репутацию одного из лучших учебных музыкальных заведений России. К 1917 г. число учащихся в консерватории доходило до 849.
С юношеским восторгом авторы сочинений описывают картины «московской революции»: митинги и манифестации в разных местах города, аресты жандармерии и городовых, переход войск гарнизона на сторону народа, «революционный парад» перед зданием Московской городской думы 6 марта 1917 и так далее. Характерно, что суждения молодых «граждан» России почти совпадают с оценками событий со стороны старших представителей русской художественной интеллигенции. «На улице множество народу... - так описывал свои впечатления от тех же событий известный художник К. А. Сомов, - поднятое настроение... Народ приветствовал полк моряков, мне было весело и радостно»*.
Московская география описываемых событий широка. В сочинениях упоминаются: Красная площадь, памятник А. С. Пушкину на Страстной площади, Скобелевская (ныне Советская площадь), Садовническая улица (ныне ул. Осипенко) и др. Некоторые сочинения написаны в традиционной форме «писем к друзьям» или родственникам.
Эти самобытные документы хранятся в Отделе письменных источников Государственного Исторического музея.
---------------------------------------------------
Барышева Н. Н. От себя. 22 марта 1917 г.
Дорогая сестра!
Спешу поделиться с тобой теми впечатлениями, которые я получила за последние дни. Так как газеты первые дни не выходили, то вы, конечно, не могли знать того, что происходило у нас в Москве, и довольствовались только слухами, в которых всегда больше фантазии, нежели правды. Я опишу тебе всё с самого начала. В конце февраля ходили слухи о предстоящем роспуске Г. Думы. Настроение было у всех очень плохое, все как-будто чего-то ждали. В день роспуска Г. Думы нам сказали об этом по телефону, так что мы уже до выхода вечерних газет это знали. Говорили ещё о каких-то волнениях в Петрограде, но не очень ясно. Вечер прошёл спокойно как всегда. Утром я пошла в консерваторию на урок: всё было спокойно, только движение как-будто оживлённее. Трамваи ходили всё реже и реже и, наконец, совсем перестали. Народу шло всё больше и шли преимущественно все в одну сторону, именно к Городской думе. Когда по окончании урока я вышла на улицу, то народ уже валил целыми толпами. Весь этот день мы не выходили, но телефон звонил беспрестанно; со всех сторон сообщали новости одна другой интереснее и радостнее. На другой день мы пошли на улицу, не забыв надеть красные банты. На улице было целое гулянье, люди шли сплошной массой, весело разговаривая. Извозчики исчезли так же, как и городовые, точно по волшебству. Быстро проносились автомобили, наполненные солдатами и студентами, которые разбрасывали воззвания и отчёты о текущих делах. С возвышенных мест студенты призывали народ к спокойствию и порядку.
Проходили взводы солдат сдаваться к Г. Думе. Милиционеры проводили арестованных полицейских. Несколько дней продолжалось такое приподнятое настроение. У нас всё обошлось без кровопролития за исключением нескольких случаев. Особенно зверски убили одного пристава: его бросили в реку и забросали камнями. Этот случай показывает, что народу, с виду покойному, стоит только дать малейший повод, и он обратится в зверя.
Пока, целую крепко, твоя сестра.
Витолин Я. О. Первые дни свободы в Москве. 22 марта 1917 г.
28 февраля вечером как-то зашёл ко мне товарищ, служащий в известной фирме NN помощником управляющего. Я попросил его снимать пальто и предложил стакан чаю.
- Ты слышал новости? - говорит Василий Иванович.
- В Петрограде уже новое правительство.
- То есть?
- Да, да. На днях была революция. Войска уже присоединились к народу. Завтра то же самое у нас будет.
Я, конечно, не поверил, и скоро мы перешли на другую тему.
На следующий день я встал и через окно видел, что трамваи уже не идут. Я предчувствовал, что, может быть, и на самом деле, мы находимся накануне великих событий. В часов 10 утра явился ко мне опять Василий Иванович.
- Ты что сегодня не работаешь?
- Сегодня нигде не работают, все около Городской Думы. Там речи говорят и т. д. Одевайся скорее, идём.
Мы вышли на улицу и мне представилась невероятная картина: народ толпами идёт по направлению к Гор. Думе с красными знамёнами и песнями о свободе. Издали слышен оркестр, играющий «Марсельезу». Я встретил двух товарищей, учеников консерватории, которые тоже сообщили, что сегодня никаких занятий нет и мы все присоединились к толпе.
Гутовский. 22 марта 1917 г. От себя. «Первые дни свободы в Москве».
1-го марта с/г я видел с утра массу народа, с флагами и песнями шедшего в городскую думу выразить свою солидарность. А второго марта начали постепенно присоединяться и войска Московского гарнизона. Второго марта с/г начальник 1-го Московского Интендантского вещевого склада просил меня собрать оркестр и отправиться с командой 1-го Московского интендантского вещевого склада в городскую думу для присоединения к новому правительству. В два часа дня 2-го марта команда 1-го Московского Интендантского вещевого склада построилась в полном составе с офицерами и чиновниками в Садовниках; через двадцать минут подошла к нашей команде грандиозная партия рабочих фабрики «Поставщик». Когда команда с рабочими двинулась по Садовнической улице в городскую думу, то мне с оркестром пришлось играть всю дорогу «Марсельезу». Команда с оркестром выразила свою солидарность новому правительству и обратно возвратилась в склад.
5-го марта по приказанию командующего войсками Московского военного округа был назначен парад всем войскам гарнизона Московского округа. Начальник 1-го Московского Интендантского вещевого склада тоже самое пригласил меня собрать оркестр на парад. Когда команда 1-го Московского вещевого склада проходила церемониальным маршем, то адъютант командующего войсками прапорщик «Ушаков» подошёл ко мне и сказал, что командующий войсками подполковник «Грузинов» приказал вашему оркестру играть до тех пор, пока все части гарнизона пройдут церемониальным маршем. Когда оркестр играл «Марсельезу», то публика всё время приветствовала.
Диброва Саввы. Первые дни свободы в Москве. 22 марта 1917 г.
Уважаемый Конон Петрович!
Спешу уведомить тебя о случившемся в Москве перевороте, который произошёл в пользу нового правительства. Эта перемена на меня так подействовала, что я не мог не написать тебе. Жители Москвы, как высшего, так и низшего класса, и даже все солдаты сплотились в одно целое в течение трёх дней и не потерпели никаких жертв. Нельзя было этому не удивляться, потому что таких революций не было ни в каких государствах. 27 февраля 1917 г. утром я ещё не выходил на улицу и даже не думал скоро выходить, попил чай и хотел было приниматься за уроки. Как вдруг, хозяйка прибежала ко мне в комнату вся в испуге, задыхавшись и почти в слезах стала мне рассказывать о случившемся на улице. Я сначала было испугался и считал, что революция без погромов и пушечных выстрелов не обойдётся. И что же, это было для меня удивлением. Всё было тихо и покойно, нигде не оказалось никаких погромов и не слыхал ни одного выстрела. За всем этим я наблюдал сначала только со двора. Я боялся, что всякую минуту вдруг откуда-нибудь затрещат пулемёты, жертв, оказалось бы. не перечислить. Почти до половины дня я боялся выходить со двора, но потом, глядя на народное спокойствие, я решил пойти на Красную площадь, где находится Городская Государственная Дума. Ты, кажется, хорошо знаешь Красную площадь, она вся была переполнена народом, даже не было возможности пройти сквозь такую массу.
Драненко Г. Первые дни свободы в Москве. 22 марта 1917 г.
Из дней, в которые свершился переворот в России, в моей памяти останется навсегда день 4-го марта 1917 г. В первые дни революционного движения я никуда не выходил из дому и мало знал, что происходит в центре Москвы, потому что далеко жил от центра. 4-го марта я направился к Тверской улице и вот, когда я вышел к Кремлю, я увидел необыкновенное зрелище: тротуары были запружены народом, а войска шли и ехали с красными флагами и революционными надписями. Всюду я слышал, что войска и народ слились воедино, старое правительство свергнуто и настали радостные дни свободы. Весь народ радовался по случаю такого события и выражал чувства любви и ликования в революционных песнях и криках «ура». Всё это посылалось солдатам и офицерам, которые ехали и шли по улицам. Было что-то необыкновенное. Захватила в свой водоворот нового пришельца эта гигантская волна радости, которая не так скоро выпускала кто в неё попадал. Я пел песни, кричал «ура» и только к вечеру пришёл домой. На следующий день у меня болела голова и горло, но эта боль была мне приятна. 4 марта никогда мне не забыть.
Еленева Василия. 22 марта 1917 г. От себя.
Дорогой друг!
Спешу с тобой поделиться необычайным событием, происшедшим в Москве. 28 февраля жители Москвы как низших, так и высших классов возмутились против старого правительства и решили его свергнуть. Уже давно чувствовала Россия, что правительство их притесняет. Масса лиц немецкого происхождения служила России. Измены, шпионство и всевозможные притеснения с каждым днём росли. И, наконец, Россия не выдержала. Я, очевидец всего, что произошло в Москве, хочу описать тебе. Сперва заметны стали на улицах толпы людей. Стали принимать деятельное участие студенты: собирались толпами и добивались удаления государя и старого правительства. Войска того же хотели и разделяли мнение народа. Присоединялись к нему без колебаний. Это было самым важным, без чего народ не добился бы своей цели. И тогда стали ездить солдаты, студенты на автомобилях с обнажёнными шашками и красным флагом. Народ их встречал громогласным «ура!». Единение было необычайное и поэтому революция прошла некровопролитно, за исключением немногих случаев. Это единственная революция, прошедшая без крови и жертв. Единственное сопротивление оказывали жандармы и полиция. И когда войска подошли к манежу, в котором укрывались жандармы, то они не хотели сдаваться. Солдаты объявили, что будут стрелять. Тогда жандармы сдались, но не перешли к ним и остались верны старому правительству. Полиция поступила так же.
Ефременков. 22 марта 1917 г. От себя.
На улицы в самую гущу ликующей толпы попал я только второго марта, когда наша московская революция была в самом разгаре. Улицы были переполнены празднующей и ищущей зрелищ публикой. Радостные дни свободы слили всех в один неразрывный поток ликующих толп: чернь, рабочий, господин в котелке, гимназисты, курсанты, студенты, дамы с детьми - всё это с лентами и бантами в петлицах пестрело, волновалось и широким морем разливалось по улицам Москвы. С грохотом проносились автомобили, наполненные революционными войсками. Проходили войска с красными флагами на ружьях, и тех, и других толпа приветствовала громкими криками «ура». На душе было странно и необычно; всё происходящее кругом казалось каким-то сном, долгожданным, но вера в который стала было спадать под гнётом рухнувшего наконец режима. Было так легко и свободно, что, казалось, будто после длительного и кошмарного путешествия, мы все вновь вернулись к себе домой к родному очагу и твёрдой ногой ступаем по родной, любимой земле. Однако мысль, что мы все живём как-бы на пороховом погребе и, что одной неосторожно брошенной искры достаточно, чтобы погубить всё славное дело свободы, меня не покинула в течение всех первых дней революции. Целых три дня ликовала Москва, стихая к ночи, и снова поднималась на ноги с рассветом. С утра до ночи дефилировали с музыкой и песнями войска, двигались несметные толпы манифестантов с лозунгами свободы на красных плакатах, шумели автомобили, гремело несмолкаемое «ура». Особенно приятно было наблюдать, что, несмотря на разбушевавшееся море стихийной народной жизни, всюду был образцовый порядок, радовало сознание, что народ добыл себе свободу кровью и страданиями, заслужил её по праву. Так прошли дни великого обновления России в Москве, когда стало ясно, что великое дело свершилось и что грозная туча реакции не заслонит яркого солнца свободы. Всё ещё не верилось и мысль вопрошала: «Не сон ли всё это?» До того сокрушительно быстро был небывалый в истории по своей стремительности переворот.
Аделаида Жакевич. 22 марта 1917 г. Дни свободы.
Последние дни февраля и первые числа марта - это исторические великие дни для Русского Государства, для Русского Народа, а также и для других национальностей, входящих в состав Русского Государства. Наконец, пришёл для России тот исторический момент, который долго ждали передовые люди. Настал час, когда многомилионный русский народ проснулся, стряхнул со своих рук кандалы, наложенные ему в течение многих сотен лет самодержавием, окружившим свой трон людьми, не имеющими ничего общего с потребностями русского народа. Бывший царь и бывшее правительство были глухи и немы на вопли и стоны народа, истекающего кровью в мировой борьбе с германцами. Мало того - всюду измена, измена, идущая от венценосных людей. Этого долготерпеливый русский народ перенести не мог. Восстал он объединённый, опрокинул подгнивший, огерманизированный трон, а вместе с ним и всех лиц, стоящих у этого трона, заражённых германской гангреной. Власть, принадлежавшую бывшему правительству, взяли на себя лучшие сыны своей родины, сыны, поставленные народом, который вполне доверился им!
Революция, сколько ты пролила крови во всех государствах, где ты появилась с красным флагом!.. Сколько за революцию пролили крови французы и другие народы! Сколько крови пролила ты и в России в 1905 году! А между тем теперешняя революция сто́ит так мало, а совершился такой колоссальный переворот! Это чудо! Французская революция в 1792-93 году создала гильотину, русская же - уничтожила её.
Я, как полька, не знала сблизка русского народа и мне было непонятно, что он настолько созрел, что будет в силах совершить такой грандиозный переворот. Да здравствует этот мне братский народ, который сумел проснуться и встать в критическое для себя время сбросить старый режим, взять в свои руки защиту Родины. Да поможет тебе всемогущий Бог, дорогой русский брат, несущий себе и мне, польке, свободу.
Жарчинская. 22 марта 1917 г. Первые дни свободы в Москве.
Во вторник утром 28 февраля я собиралась идти в консерваторию, но пришла мама и сказала, что я сегодня останусь дома, так как начинается революция. Мне не хотелось пропускать уроки и я просила маму пойти, кое-как мама меня пустила. Я пошла и не заметила на улице ничего нового, везде было спокойно. Я пришла в консерваторию, у меня состоялся урок музыки, после урока я встретила подруг, и первые вопросы их были относительно революции. От них я узнала, что по улице становится опасно ходить, всюду разъезжают войска, а в некоторых местах даже перестрелки. Я подумала, не лучше ли мне пойти домой, но мне не хотелось пропускать уроки. Но я скоро узнала, что уроков нет и всем сказали идти домой. Классная дама собирала учениц, спрашивала кто где живёт и советовала по каким улицам не ходить. Я сошла вниз и увидела там маму. Я поспешила одеться, но это было очень трудно, так как в раздевалке происходила такая суматоха, что нельзя было ничего разобрать. Но вместе с тем было очень весело и интересно. Мне хотелось скорей выйти на улицу, чтобы посмотреть, что там происходит. Кое-как мне удалось одеться и я вышла с мамой на улицу. Тут я увидела сильное движение народа. На каждом квартале стояли войска на лошадях и с оружием. Было как-то странно, но мне было любопытно, потому что я никогда не видела и не знала, что такое революция. Я просила маму пойти на Тверскую, потому что слышала, что там происходит что-то более интересное. Мама согласилась и мы зашли домой только на минутку, чтобы позавтракать. Но мне было не до того и я всё торопила маму. Наконец мы вышли. На нашей улице было тихо, только у всех я увидела красные бантики. Мы дошли до Страстной площади и здесь я увидела то, что хотела. Вся площадь была полна народу. Говорили речи, которые прерывались криками «ура!». Памятник Пушкина был украшен красными флагами. Но моё внимание было обращено на арестуемых полицейских, которых вели студенты, как-то жаль было смотреть на них, хотя лица у всех казались спокойными, но было неприятно, когда их дразнили. Тут показался автомобиль с красными флагами, их было встретили громким «ура!». Оказалось, что ехал Грузинов. Он остановился, произнёс речь, потом было громкое «ура!». Автомобиль тронулся и уехал. Но показался другой автомобиль, он ехал и бросал газеты в толпу, мне удалось поймать одну газету. Мы прошли дальше и здесь увидели почти то же самое мне хотелось пойти ещё куда-нибудь, но мама сказала, что устала и хочет идти домой и одну меня не оставит. Мне было досадно, но пришлось повиноваться и мы ушли. Дома мне было скучно, но мне удалось ещё пойти вечером и опять я видела везде красные банты, автомобили; вели арестованных и всюду слышалось «ура!»
Продолжение следует.
Сами понимаете, ребята были образованные. Радовались свободе, даром что война с кайзером шла, пускай и ни шатко, ни валко. Написали. По хтоническому ужасу мне, знающему, что случилось потом, эти детские строчки напоминают картину Репина о народном ликовании по поводу царского манифеста в октябре 1905 года. Я расскажу ещё об этой картине вам, друзья мои. Но пока - читайте, что писали невинные детские души "О свободе".
Театр начинается с вешалки, а свобода, как водится, с сакральной жертвы. "У нас всё обошлось без кровопролития за исключением нескольких случаев. Особенно зверски убили одного пристава: его бросили в реку и забросали камнями." Небось уголовники и подзуживали народ: убий, убий!. Народ, он такой... Весь из себя майданутый. Взял и убил.
Впрочем, не буду забегать вперёд. Читайте! Курсив - мой.
Московская консерватория имела репутацию одного из лучших учебных музыкальных заведений России. К 1917 г. число учащихся в консерватории доходило до 849.
С юношеским восторгом авторы сочинений описывают картины «московской революции»: митинги и манифестации в разных местах города, аресты жандармерии и городовых, переход войск гарнизона на сторону народа, «революционный парад» перед зданием Московской городской думы 6 марта 1917 и так далее. Характерно, что суждения молодых «граждан» России почти совпадают с оценками событий со стороны старших представителей русской художественной интеллигенции. «На улице множество народу... - так описывал свои впечатления от тех же событий известный художник К. А. Сомов, - поднятое настроение... Народ приветствовал полк моряков, мне было весело и радостно»*.
Московская география описываемых событий широка. В сочинениях упоминаются: Красная площадь, памятник А. С. Пушкину на Страстной площади, Скобелевская (ныне Советская площадь), Садовническая улица (ныне ул. Осипенко) и др. Некоторые сочинения написаны в традиционной форме «писем к друзьям» или родственникам.
Эти самобытные документы хранятся в Отделе письменных источников Государственного Исторического музея.
---------------------------------------------------
Барышева Н. Н. От себя. 22 марта 1917 г.
Дорогая сестра!
Спешу поделиться с тобой теми впечатлениями, которые я получила за последние дни. Так как газеты первые дни не выходили, то вы, конечно, не могли знать того, что происходило у нас в Москве, и довольствовались только слухами, в которых всегда больше фантазии, нежели правды. Я опишу тебе всё с самого начала. В конце февраля ходили слухи о предстоящем роспуске Г. Думы. Настроение было у всех очень плохое, все как-будто чего-то ждали. В день роспуска Г. Думы нам сказали об этом по телефону, так что мы уже до выхода вечерних газет это знали. Говорили ещё о каких-то волнениях в Петрограде, но не очень ясно. Вечер прошёл спокойно как всегда. Утром я пошла в консерваторию на урок: всё было спокойно, только движение как-будто оживлённее. Трамваи ходили всё реже и реже и, наконец, совсем перестали. Народу шло всё больше и шли преимущественно все в одну сторону, именно к Городской думе. Когда по окончании урока я вышла на улицу, то народ уже валил целыми толпами. Весь этот день мы не выходили, но телефон звонил беспрестанно; со всех сторон сообщали новости одна другой интереснее и радостнее. На другой день мы пошли на улицу, не забыв надеть красные банты. На улице было целое гулянье, люди шли сплошной массой, весело разговаривая. Извозчики исчезли так же, как и городовые, точно по волшебству. Быстро проносились автомобили, наполненные солдатами и студентами, которые разбрасывали воззвания и отчёты о текущих делах. С возвышенных мест студенты призывали народ к спокойствию и порядку.
Проходили взводы солдат сдаваться к Г. Думе. Милиционеры проводили арестованных полицейских. Несколько дней продолжалось такое приподнятое настроение. У нас всё обошлось без кровопролития за исключением нескольких случаев. Особенно зверски убили одного пристава: его бросили в реку и забросали камнями. Этот случай показывает, что народу, с виду покойному, стоит только дать малейший повод, и он обратится в зверя.
Пока, целую крепко, твоя сестра.
Витолин Я. О. Первые дни свободы в Москве. 22 марта 1917 г.
28 февраля вечером как-то зашёл ко мне товарищ, служащий в известной фирме NN помощником управляющего. Я попросил его снимать пальто и предложил стакан чаю.
- Ты слышал новости? - говорит Василий Иванович.
- В Петрограде уже новое правительство.
- То есть?
- Да, да. На днях была революция. Войска уже присоединились к народу. Завтра то же самое у нас будет.
Я, конечно, не поверил, и скоро мы перешли на другую тему.
На следующий день я встал и через окно видел, что трамваи уже не идут. Я предчувствовал, что, может быть, и на самом деле, мы находимся накануне великих событий. В часов 10 утра явился ко мне опять Василий Иванович.
- Ты что сегодня не работаешь?
- Сегодня нигде не работают, все около Городской Думы. Там речи говорят и т. д. Одевайся скорее, идём.
Мы вышли на улицу и мне представилась невероятная картина: народ толпами идёт по направлению к Гор. Думе с красными знамёнами и песнями о свободе. Издали слышен оркестр, играющий «Марсельезу». Я встретил двух товарищей, учеников консерватории, которые тоже сообщили, что сегодня никаких занятий нет и мы все присоединились к толпе.
Гутовский. 22 марта 1917 г. От себя. «Первые дни свободы в Москве».
1-го марта с/г я видел с утра массу народа, с флагами и песнями шедшего в городскую думу выразить свою солидарность. А второго марта начали постепенно присоединяться и войска Московского гарнизона. Второго марта с/г начальник 1-го Московского Интендантского вещевого склада просил меня собрать оркестр и отправиться с командой 1-го Московского интендантского вещевого склада в городскую думу для присоединения к новому правительству. В два часа дня 2-го марта команда 1-го Московского Интендантского вещевого склада построилась в полном составе с офицерами и чиновниками в Садовниках; через двадцать минут подошла к нашей команде грандиозная партия рабочих фабрики «Поставщик». Когда команда с рабочими двинулась по Садовнической улице в городскую думу, то мне с оркестром пришлось играть всю дорогу «Марсельезу». Команда с оркестром выразила свою солидарность новому правительству и обратно возвратилась в склад.
5-го марта по приказанию командующего войсками Московского военного округа был назначен парад всем войскам гарнизона Московского округа. Начальник 1-го Московского Интендантского вещевого склада тоже самое пригласил меня собрать оркестр на парад. Когда команда 1-го Московского вещевого склада проходила церемониальным маршем, то адъютант командующего войсками прапорщик «Ушаков» подошёл ко мне и сказал, что командующий войсками подполковник «Грузинов» приказал вашему оркестру играть до тех пор, пока все части гарнизона пройдут церемониальным маршем. Когда оркестр играл «Марсельезу», то публика всё время приветствовала.
Диброва Саввы. Первые дни свободы в Москве. 22 марта 1917 г.
Уважаемый Конон Петрович!
Спешу уведомить тебя о случившемся в Москве перевороте, который произошёл в пользу нового правительства. Эта перемена на меня так подействовала, что я не мог не написать тебе. Жители Москвы, как высшего, так и низшего класса, и даже все солдаты сплотились в одно целое в течение трёх дней и не потерпели никаких жертв. Нельзя было этому не удивляться, потому что таких революций не было ни в каких государствах. 27 февраля 1917 г. утром я ещё не выходил на улицу и даже не думал скоро выходить, попил чай и хотел было приниматься за уроки. Как вдруг, хозяйка прибежала ко мне в комнату вся в испуге, задыхавшись и почти в слезах стала мне рассказывать о случившемся на улице. Я сначала было испугался и считал, что революция без погромов и пушечных выстрелов не обойдётся. И что же, это было для меня удивлением. Всё было тихо и покойно, нигде не оказалось никаких погромов и не слыхал ни одного выстрела. За всем этим я наблюдал сначала только со двора. Я боялся, что всякую минуту вдруг откуда-нибудь затрещат пулемёты, жертв, оказалось бы. не перечислить. Почти до половины дня я боялся выходить со двора, но потом, глядя на народное спокойствие, я решил пойти на Красную площадь, где находится Городская Государственная Дума. Ты, кажется, хорошо знаешь Красную площадь, она вся была переполнена народом, даже не было возможности пройти сквозь такую массу.
Драненко Г. Первые дни свободы в Москве. 22 марта 1917 г.
Из дней, в которые свершился переворот в России, в моей памяти останется навсегда день 4-го марта 1917 г. В первые дни революционного движения я никуда не выходил из дому и мало знал, что происходит в центре Москвы, потому что далеко жил от центра. 4-го марта я направился к Тверской улице и вот, когда я вышел к Кремлю, я увидел необыкновенное зрелище: тротуары были запружены народом, а войска шли и ехали с красными флагами и революционными надписями. Всюду я слышал, что войска и народ слились воедино, старое правительство свергнуто и настали радостные дни свободы. Весь народ радовался по случаю такого события и выражал чувства любви и ликования в революционных песнях и криках «ура». Всё это посылалось солдатам и офицерам, которые ехали и шли по улицам. Было что-то необыкновенное. Захватила в свой водоворот нового пришельца эта гигантская волна радости, которая не так скоро выпускала кто в неё попадал. Я пел песни, кричал «ура» и только к вечеру пришёл домой. На следующий день у меня болела голова и горло, но эта боль была мне приятна. 4 марта никогда мне не забыть.
Еленева Василия. 22 марта 1917 г. От себя.
Дорогой друг!
Спешу с тобой поделиться необычайным событием, происшедшим в Москве. 28 февраля жители Москвы как низших, так и высших классов возмутились против старого правительства и решили его свергнуть. Уже давно чувствовала Россия, что правительство их притесняет. Масса лиц немецкого происхождения служила России. Измены, шпионство и всевозможные притеснения с каждым днём росли. И, наконец, Россия не выдержала. Я, очевидец всего, что произошло в Москве, хочу описать тебе. Сперва заметны стали на улицах толпы людей. Стали принимать деятельное участие студенты: собирались толпами и добивались удаления государя и старого правительства. Войска того же хотели и разделяли мнение народа. Присоединялись к нему без колебаний. Это было самым важным, без чего народ не добился бы своей цели. И тогда стали ездить солдаты, студенты на автомобилях с обнажёнными шашками и красным флагом. Народ их встречал громогласным «ура!». Единение было необычайное и поэтому революция прошла некровопролитно, за исключением немногих случаев. Это единственная революция, прошедшая без крови и жертв. Единственное сопротивление оказывали жандармы и полиция. И когда войска подошли к манежу, в котором укрывались жандармы, то они не хотели сдаваться. Солдаты объявили, что будут стрелять. Тогда жандармы сдались, но не перешли к ним и остались верны старому правительству. Полиция поступила так же.
Ефременков. 22 марта 1917 г. От себя.
На улицы в самую гущу ликующей толпы попал я только второго марта, когда наша московская революция была в самом разгаре. Улицы были переполнены празднующей и ищущей зрелищ публикой. Радостные дни свободы слили всех в один неразрывный поток ликующих толп: чернь, рабочий, господин в котелке, гимназисты, курсанты, студенты, дамы с детьми - всё это с лентами и бантами в петлицах пестрело, волновалось и широким морем разливалось по улицам Москвы. С грохотом проносились автомобили, наполненные революционными войсками. Проходили войска с красными флагами на ружьях, и тех, и других толпа приветствовала громкими криками «ура». На душе было странно и необычно; всё происходящее кругом казалось каким-то сном, долгожданным, но вера в который стала было спадать под гнётом рухнувшего наконец режима. Было так легко и свободно, что, казалось, будто после длительного и кошмарного путешествия, мы все вновь вернулись к себе домой к родному очагу и твёрдой ногой ступаем по родной, любимой земле. Однако мысль, что мы все живём как-бы на пороховом погребе и, что одной неосторожно брошенной искры достаточно, чтобы погубить всё славное дело свободы, меня не покинула в течение всех первых дней революции. Целых три дня ликовала Москва, стихая к ночи, и снова поднималась на ноги с рассветом. С утра до ночи дефилировали с музыкой и песнями войска, двигались несметные толпы манифестантов с лозунгами свободы на красных плакатах, шумели автомобили, гремело несмолкаемое «ура». Особенно приятно было наблюдать, что, несмотря на разбушевавшееся море стихийной народной жизни, всюду был образцовый порядок, радовало сознание, что народ добыл себе свободу кровью и страданиями, заслужил её по праву. Так прошли дни великого обновления России в Москве, когда стало ясно, что великое дело свершилось и что грозная туча реакции не заслонит яркого солнца свободы. Всё ещё не верилось и мысль вопрошала: «Не сон ли всё это?» До того сокрушительно быстро был небывалый в истории по своей стремительности переворот.
Аделаида Жакевич. 22 марта 1917 г. Дни свободы.
Последние дни февраля и первые числа марта - это исторические великие дни для Русского Государства, для Русского Народа, а также и для других национальностей, входящих в состав Русского Государства. Наконец, пришёл для России тот исторический момент, который долго ждали передовые люди. Настал час, когда многомилионный русский народ проснулся, стряхнул со своих рук кандалы, наложенные ему в течение многих сотен лет самодержавием, окружившим свой трон людьми, не имеющими ничего общего с потребностями русского народа. Бывший царь и бывшее правительство были глухи и немы на вопли и стоны народа, истекающего кровью в мировой борьбе с германцами. Мало того - всюду измена, измена, идущая от венценосных людей. Этого долготерпеливый русский народ перенести не мог. Восстал он объединённый, опрокинул подгнивший, огерманизированный трон, а вместе с ним и всех лиц, стоящих у этого трона, заражённых германской гангреной. Власть, принадлежавшую бывшему правительству, взяли на себя лучшие сыны своей родины, сыны, поставленные народом, который вполне доверился им!
Революция, сколько ты пролила крови во всех государствах, где ты появилась с красным флагом!.. Сколько за революцию пролили крови французы и другие народы! Сколько крови пролила ты и в России в 1905 году! А между тем теперешняя революция сто́ит так мало, а совершился такой колоссальный переворот! Это чудо! Французская революция в 1792-93 году создала гильотину, русская же - уничтожила её.
Я, как полька, не знала сблизка русского народа и мне было непонятно, что он настолько созрел, что будет в силах совершить такой грандиозный переворот. Да здравствует этот мне братский народ, который сумел проснуться и встать в критическое для себя время сбросить старый режим, взять в свои руки защиту Родины. Да поможет тебе всемогущий Бог, дорогой русский брат, несущий себе и мне, польке, свободу.
Жарчинская. 22 марта 1917 г. Первые дни свободы в Москве.
Во вторник утром 28 февраля я собиралась идти в консерваторию, но пришла мама и сказала, что я сегодня останусь дома, так как начинается революция. Мне не хотелось пропускать уроки и я просила маму пойти, кое-как мама меня пустила. Я пошла и не заметила на улице ничего нового, везде было спокойно. Я пришла в консерваторию, у меня состоялся урок музыки, после урока я встретила подруг, и первые вопросы их были относительно революции. От них я узнала, что по улице становится опасно ходить, всюду разъезжают войска, а в некоторых местах даже перестрелки. Я подумала, не лучше ли мне пойти домой, но мне не хотелось пропускать уроки. Но я скоро узнала, что уроков нет и всем сказали идти домой. Классная дама собирала учениц, спрашивала кто где живёт и советовала по каким улицам не ходить. Я сошла вниз и увидела там маму. Я поспешила одеться, но это было очень трудно, так как в раздевалке происходила такая суматоха, что нельзя было ничего разобрать. Но вместе с тем было очень весело и интересно. Мне хотелось скорей выйти на улицу, чтобы посмотреть, что там происходит. Кое-как мне удалось одеться и я вышла с мамой на улицу. Тут я увидела сильное движение народа. На каждом квартале стояли войска на лошадях и с оружием. Было как-то странно, но мне было любопытно, потому что я никогда не видела и не знала, что такое революция. Я просила маму пойти на Тверскую, потому что слышала, что там происходит что-то более интересное. Мама согласилась и мы зашли домой только на минутку, чтобы позавтракать. Но мне было не до того и я всё торопила маму. Наконец мы вышли. На нашей улице было тихо, только у всех я увидела красные бантики. Мы дошли до Страстной площади и здесь я увидела то, что хотела. Вся площадь была полна народу. Говорили речи, которые прерывались криками «ура!». Памятник Пушкина был украшен красными флагами. Но моё внимание было обращено на арестуемых полицейских, которых вели студенты, как-то жаль было смотреть на них, хотя лица у всех казались спокойными, но было неприятно, когда их дразнили. Тут показался автомобиль с красными флагами, их было встретили громким «ура!». Оказалось, что ехал Грузинов. Он остановился, произнёс речь, потом было громкое «ура!». Автомобиль тронулся и уехал. Но показался другой автомобиль, он ехал и бросал газеты в толпу, мне удалось поймать одну газету. Мы прошли дальше и здесь увидели почти то же самое мне хотелось пойти ещё куда-нибудь, но мама сказала, что устала и хочет идти домой и одну меня не оставит. Мне было досадно, но пришлось повиноваться и мы ушли. Дома мне было скучно, но мне удалось ещё пойти вечером и опять я видела везде красные банты, автомобили; вели арестованных и всюду слышалось «ура!»
Продолжение следует.