Библейское...
Здесь, здесь, у этой скалы, посредине недолгого дня:
А день не бывает долгим, когда слякоть не отличить от мрака.
Принеси, принеси скорее в жертву меня - слушай жажду кремня!
И пусть сбудется ненаписанное Евангелие от Исаака.
Напои, напои его скорее пурпуром, что плыл внутри,
Обручи, обручи побыстрей скальный скол с беззащитностью вен. И жилы
Подари этим ангелам в хаки - я не шучу, подари!
Потому что всё это нужно лишь тем, кто считают, что живы.
Мы пойдём на Голгофу всем миром - и уркаган, и поэт.
Нов ярлык? Пятьдесят восьмая. Update: теперь двойка и нолик с точкой.
Ты лиши меня слова на десять печальных лет,
Перережь мой охрипший голос примотанной к лезвию строчкой!
Почему-то все кивают на ближнего, думают об асимметрии пуль:
Вам ведь кажется, что убивает лишь та, что с "налево" в "направо"?
Но ведь также, сложившись в подгнившей, сочащийся паром мякинный куль,
Захлебнёшься ты в вечности от шашки, дамасской, стальной, от рубящей на славу.
И увидишь ты с горных, с припудренным снегом вершин,
Глубины протяженность, утопленность буквы и знака,
Мы сожгли бы себя, коли б знали, что мы совершим:
Но не видно знамений, когда солнце не отличишь от мрака.
А день не бывает долгим, когда слякоть не отличить от мрака.
Принеси, принеси скорее в жертву меня - слушай жажду кремня!
И пусть сбудется ненаписанное Евангелие от Исаака.
Напои, напои его скорее пурпуром, что плыл внутри,
Обручи, обручи побыстрей скальный скол с беззащитностью вен. И жилы
Подари этим ангелам в хаки - я не шучу, подари!
Потому что всё это нужно лишь тем, кто считают, что живы.
Мы пойдём на Голгофу всем миром - и уркаган, и поэт.
Нов ярлык? Пятьдесят восьмая. Update: теперь двойка и нолик с точкой.
Ты лиши меня слова на десять печальных лет,
Перережь мой охрипший голос примотанной к лезвию строчкой!
Почему-то все кивают на ближнего, думают об асимметрии пуль:
Вам ведь кажется, что убивает лишь та, что с "налево" в "направо"?
Но ведь также, сложившись в подгнившей, сочащийся паром мякинный куль,
Захлебнёшься ты в вечности от шашки, дамасской, стальной, от рубящей на славу.
И увидишь ты с горных, с припудренным снегом вершин,
Глубины протяженность, утопленность буквы и знака,
Мы сожгли бы себя, коли б знали, что мы совершим:
Но не видно знамений, когда солнце не отличишь от мрака.