Камилль Клодель
Получив одобрение внутреннего голоса, публикую для всех.
"Сухонькую крохотную учительницу из лицея
Сегодня утром нашли замёрзшей в постели.
Ты помнишь, как лицо твоё я ласкала
Вот этими самыми пергаментными руками, мой любимый?
Мы так много хотели сделать, мы так мало успели,
Судьба выстрелила навскидку, она попала в меня, не целя.
Ты счастлив. Был. Ты от жизни умер. Но я рада, что смерть в тебя не попала.
Я защитила тебя от пули, я упросила её пройти тебя мимо.
Ах, до чего, до чего холодно в Мондеверге, в том доме страшном.
Жизнь кажется застывшей и мертвой, как мрамор Бьянка Каррара,
Заберите меня с этого проклятого, холодящего душу юга,
Где даже пальмы стоят нахохлившиеся, как снегири в шинели.
Брат мой, Каин, лучше убей меня. Нет дыхания во мне, нет изо рта пара,
люди в чёрном поют реквием по Нему, и опускают флаги на башнях.
Тридцать лет, тридцать лет, внутрь себя закопана, брожу я по чёрному кругу,
Галатея, Пигмалионом похороненная в хрупком, промёрзшем, засохшем, забытом, застывшем мраморном теле..."
"Сухонькую крохотную учительницу из лицея
Сегодня утром нашли замёрзшей в постели.
Ты помнишь, как лицо твоё я ласкала
Вот этими самыми пергаментными руками, мой любимый?
Мы так много хотели сделать, мы так мало успели,
Судьба выстрелила навскидку, она попала в меня, не целя.
Ты счастлив. Был. Ты от жизни умер. Но я рада, что смерть в тебя не попала.
Я защитила тебя от пули, я упросила её пройти тебя мимо.
Ах, до чего, до чего холодно в Мондеверге, в том доме страшном.
Жизнь кажется застывшей и мертвой, как мрамор Бьянка Каррара,
Заберите меня с этого проклятого, холодящего душу юга,
Где даже пальмы стоят нахохлившиеся, как снегири в шинели.
Брат мой, Каин, лучше убей меня. Нет дыхания во мне, нет изо рта пара,
люди в чёрном поют реквием по Нему, и опускают флаги на башнях.
Тридцать лет, тридцать лет, внутрь себя закопана, брожу я по чёрному кругу,
Галатея, Пигмалионом похороненная в хрупком, промёрзшем, засохшем, забытом, застывшем мраморном теле..."