Про полтергейст. Отрывки из книги.
Потихоньку работаемъ над книжкой. По просьбе издательства - о жизни черных копателей, тема животрепещущая. Пользуясь возможностью, опробую отрывки на живых читателях. Снимки: один из всеобщего достояния, один мой, один знаменитого Сергея Ларенкова.
Потусторонние видения и голоса - тема в копарской среде крайне популярная. И обстановка должна быть соответствующей. Во-первых, хрустящий ветками костер, искры в черное небо. Криво стоящая палатка. Рукотворный хаос из предметов быта, тревожно мерцающих лопат и груды ржавого железа. Очень желательно - полная луна. И непременно прикурить от веточки, водки с пивом, кильки в томате и капнуть на штаны. Все-таки, в черных копателях есть что-то человеческое.
Рассказывать нужно пренебрежительно опираясь на локоть правой руки, а левой помахивать перед собой. Остальные изображают ухмылки на жутких, небритых рожах, одновременно съеживая анус в неудержимом пароксизме первобытного ужаса. Истории эти - не для слабонервных, и не для мятущихся душ. Ведь вокруг, как правило, темно, ни души, и гнетущая, прямо-таки звериная тишина.
Вот одного черного копателя ночью во сне немецкий солдат душил. Нашел человек цепочку серебряную со смертным медальоном, вытащил из остатков гнилого кармана, помыл и на себя нацепил. Только ночью перекрутилась она вокруг шеи, да так, будто нарочно. А солдат во сне что-то грозно на иностранном языке кричал, ругался очень, руки в окопной грязи тянул. Сам не знаком, но верные люди рассказывали. Хотя, может и врут, подонки. Ведь ничего же святого.
Отхлебнуть пива из железной кружки. Бросить пустую сиську в костер, чтобы стрельнула со свистом, вызвав взрыв энергичного мата. Еще такой случай был. Забрал один парень себе перстень эсэсовский. На следующий же день попал в аварию, машину разбил вдрызг. Потом дома пожар случился. По бизнесу проблемы начались, жена ушла к любовнице. Все родственники заболели и умерли, а смирный и воспитанный кот начал ссать в ботинки. В общем, привычный и уютный мир рухнул. И как только перстень этот он отнес в лес и закопал - жизнь понемногу налаживаться начала. Хотя кота и пришлось кастрировать.
Падкие на все липкое журналисты с удовольствием присовокупляют к очередной ереси про барыши черных копателей пару наиболее цепляющих историй. Любимые слова - «хрономиражи» и «расплата за легкомыслие». Всякий журналист знает, каково это: отнимать у времени принадлежащие ему предметы, хранящие чью-то ауру. Хранить при себе отнявшие жизнь пули и осколки, надеясь на лучшее. Не совладав с жадностью, пожирать смрадную тушенку 42 года выпуска из вскрытого в глухом углу фашистского бункера. Продавать на черном рынке дорогие каски и золотые зубы, выбитые из крошащихся челюстей ритуальным кирпичом. И в наказание то там, то здесь, в местах массовой гибели людей, заплутавшие гробокопатели слышат голоса, матерно рычащие по-русски или по-немецки. Иной раз слышат грохот сапог проходящей роты или даже видят ее смутные тени.
Но при всей этой брехне братья-молдаване рассказывали, как были на Шерпенском плацдарме, с ночевкой на берегу Днестра. Проснулся человек часов в шесть утра от холода, вышел поссать, и в утреннем тумане метрах в пятидесяти увидел какие-то сгорбленные фигуры. Человек десять в касках и с винтовками шли от немецких позиций к советским. В общем, после быстрой побудки все слиняли и пару месяцев в те края никто не ездил.
А другие надежные люди рассказывали, что идут они как-то через поле, глядь - а на том краю мужик стоит в танкистской форме. На них смотрит. Подходят ближе - пропал. Проверили - горелые танкисты прихоронены. А сколько вот таких историй:
- Вы кто, ребята?
- Поисковики, солдат наших ищем.
- А что ж вы меня не заберете? Вон там, под березой я лежу.
Брык - и обморок. Лично я бы точно рухнул. Пару лет назад ездили наши ребята в дачный поселок под Киевом солдата забирать. Копали работяги траншею под трубу и наткнулись. А пока искали кому позвонить, да звонили, да ждали, солдат себя девочке явил. Пришла внучка к бабушке на кухню, говорит: «Там дядя на лестнице сидит. В шапочке треугольной, со звездочкой». Вышли - нет никого. Бабушка в шоке, работягам интересно, в дежурную историю - потрясающая подробность, аж шерсть дыбом. Или вот про сон рассказывали: идут солдаты, чьи кости с вечера в гробы уложили, строем. Все в чистом исподнем. На того хлопца молча смотрят, будто прощаются. И растворяются в солнечном свете.
Но я, по счастью (а если честно - к сожалению), ничего такого не видел и не слышал. И даже знаю, что белые пятна на фотографиях, сделанных у раскопа - научно объяснимое явление. Фосфор из костей испаряется, понимаете. А почва его задерживает. Кто-то умный даже говорил о трансформации энергетического облака в форму, похожую на предыдущую. В общем, никакой «паранормал активити». Хотя любой опытный человек подтвердит, что аура у копаных вещей тяжелая. Особенно, если со смертью связаны. И вот однажды принес я домой штык и каску с бойца, найденного буквально за крайними заборами дачного поселка.
Взрослый мужик в «халхинголке» и с порчеными зубами человека, выросшего на тряпичной соске с жеваным хлебом, сидел на дне глубокого окопа. Будто умостился перекурить, да так и засыпали. Трофейный немецкий котелок-«почка», на месте вещмешка - запасной поясной ремень, мыльно-рыльные да зеркальце. В кармане ножик перочинный. Штык эсвэтэшный. По всему видать: старый воин - мудрый воин. Только пулю это не очень интересует. Шли бойцы в августе 1941-го немца выбивать с малого плацдарма, и приняли смерть в скоротечном бою. По соседству подняли еще одного, вставшего из окопа с гранатой и словившего в грудь жменю осколков. Лежит человек навзничь, лопатки в решето, ребра перебиты, а стеклянная фляга целая, даже водички внутри немного плещется.
В общем, положили кости на времянку, до общего большого захоронения, а железки увез я. Чтобы случайные любители «попикать на выходных» не размародерили. И устроил мне мужик за свои личные вещи натурально громкий скандал. Ночью с грохотом упал мешок картошки, на который была возложена упакованная в целлофан каска. Заодно звонко разлетелся по кафелю всякий алюминий из другой торбы. Трусы, носки и прочие стираные предметы одежды, любовно развешанные по всей ванной, утром оказались в беспорядке на полу. Ветра там не было, домашние животные в помещение не проникали, сам не пью и не лунатик. Целый месяц обмылок неупокоенной души вредного солдата буйствовал в ванной и коридоре, бросал на пол вещи и отказывался принимать мелкие подачки в виде сигарет или водки в стопочке под ломтем хлеба.
Отстал он только в тот день, когда я забрал его из лесу. Причем еще и проверку устроил. Приехав в костюме и изящных туфлях в надежде быстро вытащить мешок с останками и отвезти куда следует, я в итоге изрыл всю поляну. Приметы одна к одной: и камень приметный, и столб, и сосна. Пот уже ручьем льется, в изящных туфлях песок, а бойца моего нет. Не иначе, все же нашел кто-то случайный. Другой бы может и бросил, а я упорный. И в двухстах метрах нашел еще один такой же камень приметный, и столб, и сосну, и в солдата в мешке с первого раза уткнулся. Тут-то он мне и поверил, что не мародер я какой. И пропал, насовсем. Жаль только так и остался безымянным.
