На верхотуре Саур-могилы всегда сбивающий с ног ветер. Даже если в степи стоит звенящая, оглушающая жара, когда выгоревшая до белизны трава хрустит под ногами как татарский чакчак*, там, на двухсот семидесяти восьми метрах, откуда иногда видно туманную полоску Азовского моря, рубашка надувается и хлопает как парус. В раскаленном добела небе кувыркается орел, по перелескам бежит тень от крохотной тучки. "Поставили Морозенка на Савур-могилу: дивись тепер, Морозенко, на свою Вкраїну", - эти строчки народной песни, которую нас заставляли учить наизусть в обычной советской школе, навсегда запали в память. Отсюда смотрел на Украину легендарный разбойник Саур, и приходил на помощь брату Зую, когда видел дымовой сигнал с Зуй-горы. Здесь стояла казацкая сторожа. Отсюда в 1943 году смотрели в сторону Миус-фронта немцы.
В конце августа в Донбассе солнце всегда с новой силой жжет землю, будто стараясь нагреть ее перед долгой осенью. И на пересвеченных снимках фигуры воинов, вылитые из бетона с портретным сходством с жившими когда-то людьми, идут в свой бой так же, как когда-то шли живые по выгоревшей до белизны траве. Миус-фронт ломали тяжко. Лишь со второго раза, уже побывав на том берегу, наши сумели пробить мощную оборону 6-й армии, вновь созданной после Сталинграда - чтобы смыть позор Паулюса. 18 августа, когда на голом месте воздух раскаляется до сорока, Толбухин начал второй штурм. Саур-могилу захватила 30 августа группа дивизионной разведки, которой командовал младший лейтенант Григорий Шевченко. Перед смертью он тоже посмотрел на свою Украину, а его бойцы отбивались сутки, но высоту не сдали. Вторая линия обороны по реке Крынке и третья по Кальмиусу иноземцам не помогли. За полтора месяца боев наши деды прошли на запад более 300 километров, к 8 сентября полностью освободив Донбасс. И по традиции в этот день на Саур-могиле собирается весь окрестный люд, как и на День Победы. И несмотря на шум торжественных речей каждый, кто поднимается на верхотуру, где несется вольный ветер, прежде всего смотрит на Украину.
*Чакчак - татарское блюдо из тончайшего сладкого теста, жареного в кипящем масле, известно также как "хворост".