Немного саморефлексии
Моя специальность - видеть связи вещей в мире. Видеть мир как многомерную сеть взаимосвязанных явлений, некоторые из которых настолько непохожи одно на другое, что обычно не приходит в голову их связывать. Я с этим родился, или, по крайней мере, эта способность проявилась очень рано в моей жизни. В детстве я, как, наверное, всякий ребенок, жадно впитывал свежий открывающийся мне мир, рассматривал травы, жуков, гусениц, блики на воде, камушки на дне весеннего ручья, текущего по довольно грязной городской улице. В возрасте лет семи я заявлял бабушке, что буду Пришвиным и буду обо всём этом писать. Связи вещей простирались далеко и исчезали в бесконечности, недосягаемой для моего сознания.
В школе моими любимыми предметами были биология и химия, рассказывающие и, главное, показывающие, как устроены существа и вещества, как внутри них и вовне их происходят превращения. Но связи вещей, это было очевидно даже для меня тогдашнего, простирались дальше, чем просто химические и биологические взаимодействия существ и веществ.
С самого детства я пробовал писать о том, что я чувствую - но мне катастрофически не хватало информации и главное - слов, чтобы связи вещей не ускользали.
Потом я подошел к делу с другой стороны. Я поступил на филфак, и с первого же курса начал исследовать взаимодействие смыслов в поэтических текстах. Благодаря правильным людям, которые оказались рядом, этими поэтическими текстами оказались стихи Мандельштама, в которых цитатность, интертекстуальность, многократные перезагрузки слов сложнейшей семантикой оказались практически неисчерпаемыми. Я научился очень точным методам анализа смысла, называемым миросемантикой, позволяющим видеть пространство культуры как единую сеть, в которой всё связано со всем, и все может быть увидено, прослежено и, при наличии достаточно точного писательского дара - объяснено.
Но связи вещей простирались далеко за пределы культуры.
Я стал пытаться переносить методы, которые использовал для анализа поэзии на другие явления: на людей, на события - но у меня не было правильных методов и достаточно тонкого видения вглубь процессов: жизнь оказалась многограннее, чем человеческая культура.
Требовалась гораздо более высокая скорость и тонкость сознания. Я начал экспериментировать с психоактивными веществами. Я много пил - ради этой начальной фазы алкогольного опьянения, когда всё проясняется на несколько минут, с мира падает внешний защитный слой, и ты какое-то время видишь, как всё происходит на следующем по тонкости уровне. Но откат и плата за такой способ получения знания были жуткими. Спасибо, что меня уберегли от серьезного повреждения своего тела и сознания!
Марихуана была вторым способом, более безвредным, но вряд ли намного более эффективным, чем алкоголь. Она тоже на время снимала вуаль между видимостью и смыслом, но тоже, увы, лишь на время и лишь до определенной степени. В общем и целом Истина, похоже, состоит в том, что любые внешние стимуляторы сознания могут быть только триггерами сознания, но не могут иметь подлинной духовной ценности, и не могут и не должны быть постоянно используемым инструментом.
Что мешает взлёту - это мое собственное слабое тело и довольно слабая и уязвимая душа. Моему телу всегда чего-то хочется. А мое сознание постоянно оказывается захваченным отвлечениями, увлечениями, ловушками этого мира. Это часто блокирует ясность видения. Но это, видимо, необходимый вызов, одно из условий игры, ради которой я пришел в этот мир. Единственный способ становиться сильнее - это преодолевать то, что стоит на пути.
Вот такой расклад, с которым я сейчас заново вступаю в эту игру после довольно крупного поражения, случившегося несколько лет назад. Дай Бог, чтобы опыт проигранных сражений научил меня ходить внимательней.