Деньги
Зашла тут на одном небезызвестном ресурсе речь про деньги. Ессесна, нашлись те, кто выступил в белом пальто с утверждением, что в жизни это не главное, вот семья и друзья - это да, а что деньги? Что толку от этих денег, если у тебя завтра рак, а ты всю жизнь вот только и делал, что зарабатывал?
Одно из неизменно великолепных эссе Татьяны Толстой "Купцы и художники" посвящено теме денег в русской литературе. И до сих пор, хотя местами вроде бы рыночная экономика уже наступила, и поплевала, и растёрла сапогом, вечные нематерьяльные ценности остаются у нас в приоритете. Ну, духовные мы, духовные. И, если кого-то вдруг подозревают, что он продался за колбасу - или не за колбасу, а, там, я не знаю, за джинсы, за хороший автомобиль, за медицинскую, чёрт её дери, страховку, то мы его тут же осудим и покачаем головой.
Вот ведь какая генетическая память - добрым христианам любить деньги не положено. Тысячи полторы с лишним лет говорилось о божественном, о духовном, в результате чего сформировалось прямо-таки воинственное показное отношение к наличности:
Мурзавецкая. Что это ты мне даешь?
Купавина. Деньги.
Мурзавецкая. Да я и браться-то за них не люблю; как-то гадко мне в руках-то держать эту мерзость.
Купавина. Сочтите по крайней мере.
Мурзавецкая. Вот, нужно очень! Не мне эти деньги, нечего мне об них и руки марать! Коли не хватит, так не меня ты обманула, а сирот; лишние найдутся, так лишний человек за твоего мужа помолится. Ты еще, пожалуй, расписку попросишь, - так не дам, матушка; не бойся, других не потребую.
Конечно, Мурзавецкая не побрезгует обманом взятые деньги, за которые и браться-то неприятно, гадко, использовать в своих целях, но наружное соблюдено, а это главное. Потом, конечно, революция, ну а тут вообще никаких денег нет и быть не может.
Потому что жене первого секретаря райкома, учительнице математики и матери пятерых детей не пристало покупать овощи на базаре. Не дай бог люди подумают, что ее муж разворовывает народную собственность и на эти нетрудовые доходы содержит семью!
(Очаровательная совершенно книга, "Манюня" авторства Наринэ Абгарян, я долгое время её брезгливо обходила, подозревая что-то вроде Улицкой, грязнобельевой, попахивающей литературы, а напрасно).
Вот так и пришли к году 2017, где нынче ветрено и волны с перехлёстом. Вроде бы мы уже поняли, что работать и зарабатывать деньги - это совсем неплохо, более того - это хорошо. Но всё равно к богатому человеку подсознательная гегемонская ненависть тех, у кого суп пожиже, осталась: а как это он? А где это он так? Наворовал, небось. Или - программист (человек, который в представлении белорусского общества лопатой деньги гребёт и не стесняется). А если прочитать про какое-нибудь ДТП с участием автомобиля дороже "Лада Калина", так уж не сомневайтесь, что в комментариях непременно найдётся кто-то, кто обвинит владельца "жыпа" в случившемся, даже если он ехал на цыпочках и какая-то взбалмошная девица с криками "Прощай, жестокий мир!" сама кинулась ему под колёса на глазах у толпы граждан с телефонами в режиме видеосъёмки, направленными точно на место происшествия.
Потому что, в самом деле, напокупают тут.
А я вот люблю деньги, очень люблю. Не подумайте, что я бездуховная, наоборот, духовности во мне хоть отбавляй, столько, что она откладывается в районе попы, талии и наименьшей степени - груди, скотина такая, и если что, цитатой из божественного припечатаю насмерть. Но как не понимать, сколько свобод и прекрасных возможностей открывается за их шуршащими телами.
Что такое наличные?
Это походы на рынок со всякими мясами и овощами, любовно выбранные куски вырезки, пакет тугих шампиньонов, а ну и плевать, что они типа "ненастоящие", и пучки зелени. Вот я это добро нарублю меленько, крепко приперчу, специй из кулёчков от улыбчивых узбеков нахуярю, перемешаю с маленькими такими, обжаренными кусочками мяса. И на драники, щедрой рукой, горкой. И сметанки со свежей петрушкой - серебристая монетка, блеснув, перешла в руки аккуратной старушки, ой, дочка, возьми два пучка за рубль, а то домой пора - и приятного, как говорится, аппетита.
Это все пальто, платья и сапоги в мире, а больше мне ничего не нужно, разве что пара-другая чулок и бельишко красивое, ну, и, может, браслетик. Свобода примерки и выбора, уродующие зеркала в примерочных и обиднейшие "мне на размер больше...", но в конце концов, платьице-то сидит, и тоскливые ноли в глазах супруга постепенно сменяются восхищением и - "Бери!"
Это, в конце концов, самое что ни на есть духовнейшее времяпрепровождение с чашкой кофе и какой-нибудь замысловатой булкой, наделённой званиями и титулами для наценки, и капелькой джема для убедительности, в кафе с видом на. Или бар, пятёрка, виски - и сиди у стойки, попыхивая сигаретой, не снимая плащ, сам себе нуарный детектив в потёртой обложке.
Наконец, это страховка на случай, если вдруг. А если среди ночи с кошунчиком неладно, не дай бог, конечно? Бегом, в охапку, на такси, к доктору, самому лучшему, доктор, что с ней? Почему мурчит тише, отчего хвост печален? Что значит, объелась? Не обманывайте меня, доктор, скажите страшную правду. Зачем вы так смеётесь, вы не щадите моего котеринского сердца.
Про большее я вообще молчу. Может, какой-нибудь Абрамович смотрит на всё это по-другому, может, на определённой ступени ты теряешь любовь к шампиньонам, а грибы можешь воспринимать, только если при тебе их отыскала специально обученная свинья, и чтобы повар, из французов, тут же их приготовил с какими-нибудь швейцарскими сливками - корову прямо в самолёте доили - и подал на блюде, а ты попробовал серебряной ложечкой, вздохнул и отставил. Не естся. Другого душе хочется...
Если я когда-нибудь попаду на этот уровень рая, я не только расскажу, как там, но и поделюсь с вами, честно.
А пока - спасибо и за "хлеб наш насущный даждь нам днесь!", и за денежку, за денежку тоже. А уж духовности нам и так не занимать.
Одно из неизменно великолепных эссе Татьяны Толстой "Купцы и художники" посвящено теме денег в русской литературе. И до сих пор, хотя местами вроде бы рыночная экономика уже наступила, и поплевала, и растёрла сапогом, вечные нематерьяльные ценности остаются у нас в приоритете. Ну, духовные мы, духовные. И, если кого-то вдруг подозревают, что он продался за колбасу - или не за колбасу, а, там, я не знаю, за джинсы, за хороший автомобиль, за медицинскую, чёрт её дери, страховку, то мы его тут же осудим и покачаем головой.
Вот ведь какая генетическая память - добрым христианам любить деньги не положено. Тысячи полторы с лишним лет говорилось о божественном, о духовном, в результате чего сформировалось прямо-таки воинственное показное отношение к наличности:
Мурзавецкая. Что это ты мне даешь?
Купавина. Деньги.
Мурзавецкая. Да я и браться-то за них не люблю; как-то гадко мне в руках-то держать эту мерзость.
Купавина. Сочтите по крайней мере.
Мурзавецкая. Вот, нужно очень! Не мне эти деньги, нечего мне об них и руки марать! Коли не хватит, так не меня ты обманула, а сирот; лишние найдутся, так лишний человек за твоего мужа помолится. Ты еще, пожалуй, расписку попросишь, - так не дам, матушка; не бойся, других не потребую.
Конечно, Мурзавецкая не побрезгует обманом взятые деньги, за которые и браться-то неприятно, гадко, использовать в своих целях, но наружное соблюдено, а это главное. Потом, конечно, революция, ну а тут вообще никаких денег нет и быть не может.
Потому что жене первого секретаря райкома, учительнице математики и матери пятерых детей не пристало покупать овощи на базаре. Не дай бог люди подумают, что ее муж разворовывает народную собственность и на эти нетрудовые доходы содержит семью!
(Очаровательная совершенно книга, "Манюня" авторства Наринэ Абгарян, я долгое время её брезгливо обходила, подозревая что-то вроде Улицкой, грязнобельевой, попахивающей литературы, а напрасно).
Вот так и пришли к году 2017, где нынче ветрено и волны с перехлёстом. Вроде бы мы уже поняли, что работать и зарабатывать деньги - это совсем неплохо, более того - это хорошо. Но всё равно к богатому человеку подсознательная гегемонская ненависть тех, у кого суп пожиже, осталась: а как это он? А где это он так? Наворовал, небось. Или - программист (человек, который в представлении белорусского общества лопатой деньги гребёт и не стесняется). А если прочитать про какое-нибудь ДТП с участием автомобиля дороже "Лада Калина", так уж не сомневайтесь, что в комментариях непременно найдётся кто-то, кто обвинит владельца "жыпа" в случившемся, даже если он ехал на цыпочках и какая-то взбалмошная девица с криками "Прощай, жестокий мир!" сама кинулась ему под колёса на глазах у толпы граждан с телефонами в режиме видеосъёмки, направленными точно на место происшествия.
Потому что, в самом деле, напокупают тут.
А я вот люблю деньги, очень люблю. Не подумайте, что я бездуховная, наоборот, духовности во мне хоть отбавляй, столько, что она откладывается в районе попы, талии и наименьшей степени - груди, скотина такая, и если что, цитатой из божественного припечатаю насмерть. Но как не понимать, сколько свобод и прекрасных возможностей открывается за их шуршащими телами.
Что такое наличные?
Это походы на рынок со всякими мясами и овощами, любовно выбранные куски вырезки, пакет тугих шампиньонов, а ну и плевать, что они типа "ненастоящие", и пучки зелени. Вот я это добро нарублю меленько, крепко приперчу, специй из кулёчков от улыбчивых узбеков нахуярю, перемешаю с маленькими такими, обжаренными кусочками мяса. И на драники, щедрой рукой, горкой. И сметанки со свежей петрушкой - серебристая монетка, блеснув, перешла в руки аккуратной старушки, ой, дочка, возьми два пучка за рубль, а то домой пора - и приятного, как говорится, аппетита.
Это все пальто, платья и сапоги в мире, а больше мне ничего не нужно, разве что пара-другая чулок и бельишко красивое, ну, и, может, браслетик. Свобода примерки и выбора, уродующие зеркала в примерочных и обиднейшие "мне на размер больше...", но в конце концов, платьице-то сидит, и тоскливые ноли в глазах супруга постепенно сменяются восхищением и - "Бери!"
Это, в конце концов, самое что ни на есть духовнейшее времяпрепровождение с чашкой кофе и какой-нибудь замысловатой булкой, наделённой званиями и титулами для наценки, и капелькой джема для убедительности, в кафе с видом на. Или бар, пятёрка, виски - и сиди у стойки, попыхивая сигаретой, не снимая плащ, сам себе нуарный детектив в потёртой обложке.
Наконец, это страховка на случай, если вдруг. А если среди ночи с кошунчиком неладно, не дай бог, конечно? Бегом, в охапку, на такси, к доктору, самому лучшему, доктор, что с ней? Почему мурчит тише, отчего хвост печален? Что значит, объелась? Не обманывайте меня, доктор, скажите страшную правду. Зачем вы так смеётесь, вы не щадите моего котеринского сердца.
Про большее я вообще молчу. Может, какой-нибудь Абрамович смотрит на всё это по-другому, может, на определённой ступени ты теряешь любовь к шампиньонам, а грибы можешь воспринимать, только если при тебе их отыскала специально обученная свинья, и чтобы повар, из французов, тут же их приготовил с какими-нибудь швейцарскими сливками - корову прямо в самолёте доили - и подал на блюде, а ты попробовал серебряной ложечкой, вздохнул и отставил. Не естся. Другого душе хочется...
Если я когда-нибудь попаду на этот уровень рая, я не только расскажу, как там, но и поделюсь с вами, честно.
А пока - спасибо и за "хлеб наш насущный даждь нам днесь!", и за денежку, за денежку тоже. А уж духовности нам и так не занимать.