Ирландские Картинки-1
- А вы знаете, как надо ехать? - спросил в дублинском аэропорту таксист, прочитав бумажку с адресом Irish Seal Sanctuary. Наверное, во всём мире таксисты одинаковы: довезут куда угодно при условии, если им подробно объяснишь дорогу.
Доехали, тем не менее, вполне благополучно - неизвестный таксисту Гарристаун был случайно обнаружен на трассе, ведущей в Эшберн, а уж найти тюлений приют в самом Гарристауне оказалось элементарно: единственная его улица не оставляла альтернативы, и когда мы проезжали мимо каких-то распахнутых ворот, я из любопытства вывернула шею и увидела двор, на дворе - дрова, а на дровах - щит с самодельным изображением касатки.
Логику тут искать бесполезно, да и роскошь это: в конце концов, если б не касатка, я бы не сказала: "стоп, приехали", и таксист до скончания бензина продолжал бы наматывать на счётчик наши евро, потому что улица идёт вкруговую, делая петлю лишь в одном месте: напротив паба. Через три дня, уже прекрасно владея шлангами для смыва говен, я съездила в Эшберн по Интернет и получила письмо от энимал-менеджера Эммы. Она писала: "Лора, я совсем забыла рассказать, как до нас добраться из аэропорта! Тут полчаса езды, совсем недалеко, но объяснить я не смогу, поэтому, как прилетите, сразу звоните нам - мы вас встретим на машине. Эмма".
Эмма нас встретила через 5 минут после прощания с таксистом: никем не замеченные, мы с Ветеринаром, побросав рюкзаки, стояли возле вольера, заполненного юным серым тюленем, и дивились его непохожести на ларгу, когда нам сильно обрадовались сзади. Следом за Эммой (это была она) возникли две девушки в резиновых штанах. Они несли тяжелый предмет, оказавшийся вырезанным из дерева и раскрашенным силуэтом всё той же касатки. Разулыбавшись с нами, девушки залезли на чугунную ванну, в которой размораживался блок селёдки, и принялись присверливать касатку напротив вольеров с тюленями. "Правильно, - сказал Ветеринар, - врага надо знать в лицо". ISS нравился нам всё больше и больше.
Мы были абсолютно сражены этим караван-сараем. Среди вэнов, игравших самую разную роль - от «гостиной» для волонтёров до операционного бокса - громоздились какие-то разноцветные пластмассовые ящики, штабеля досок, фанерок, горшков под цветочную рассаду и распиленные бочки. Мы пытались угадать назначение всех этих предметов, но поняли наверняка лишь то, что кубло ярко-желтых шлангов, змеящихся буквально повсюду, играет практическую роль в соблюдении тюленячьей гигиены (так потом и оказалось: тюлени - они ведь срут). Милый русскому сердцу бардак делал местность совершенно для нас домашней, но отсутствие запаха говна при обилии животных настораживало. Немного погодя мы познали природу этого несоответствия: толстый слой гравия был насыпан в вольеры не столько для уюта, сколько для фильтрации сточных вод в качестве фальшь-дна.
Первые несколько дней мы чувствовали себя шпионами, обязанными запомнить все увиденные ноу-хау, чтобы потом не облажаться перед Центром. Самое важное было понято нами сразу и, надеюсь, навсегда: для того, чтобы заниматься реабилитацией ластоногих, необходимо одно-единственное оборудование: собственная жопа.
Жопа вкупе с некоторыми знаниями приносит потрясающие результаты. Она нужна для того, чтобы садиться на тюленя сверху - без нормальной фиксации животных спасать невозможно, а сочувствовать им на расстоянии приятно, но не всегда полезно.
Не могу сказать, что это было для нас большой новостью: гимны фиксации я уже два года слышу от Ветеринара, он сладострастно поёт их всякий раз, когда в его в руках оказывается нездоровый зверь.
Типи и Кэролайн вливают солевой раствор Моргану. На фотографии хорошо видна роль жопы в благородном деле спасения животных.
Когда мы приехали, Папайя еще содержалась в вольере, потому что у нее были сопли, а в общий бассейн (я потом его покажу) выпускают только совершенно здоровых зверей, где и содержут их до достижения минимально-положенного для их возраста веса в 40 кг. На Папайе мы с Ветеринаром тренировались ставить зонд с питательным раствором. Она очень удивлялась, потому что уже давно и совершенно самостоятельно умела есть рыбу, но испытание зондом нам прощала. Вскоре, когда в ISS поступили два тюленя-доходяги, навыки, полученные за счет издевательств над Папайей, нам очень пригодились.
Томми. Слева на его шее хорошо видно заживающий шрам от очень глубокого пореза рыболовной сетью. Такой же порез у него под правой передней ластой. Когда он поступил в питомник, мало кто надеялся, что он выживет. Тюлени очень часто страдают от рыболовных сетей, запутываясь в них. Натягиваясь, сеть буквально тюленя разрезает. Вдобавок, в большинстве стран рыбакам официально разрешено стрелять в тюленей, запутавшихся в снастях. Томми повезло - через два месяца ежедневной обработки его раны перестали наконец гноиться и стали затягиваться прямо на глазах. Отволакивали в большой бассейн мы его лично. Тяжёлый, как бизон. И кусался.
Справа - Ветеринар, радостно собирающийся в Дублин на уикенд, слева - Брендон Прайс, директор и основатель ISS. Про него я потом отдельно расскажу. Этот человек для нас с Ветеринаром - квинтессенция человеческой доброты, той самой - чистой, без всяких соплей.
Если б мы поехали учиться не в ISS, а в Британский центр, то у нас бы с Ветеринаром лапы опустились, точно. А тут мы вооодушевились неимоверно: что, таких вольеров не построим, что ли? Бассейны у них всего 6 лет назад появились, между прочим. На самом деле, всё, что нужно для работы с животными - это, как я уже говорила, жопа, а еще - руки, отсутствие брезгливости и немного знаний. Ну и терпежу еще чуток.
Санти. Её и еще одного тюленя мы выпустили в море. Потом расскажу и покажу.
Сэми - обыкновенный тюлень. Это вид. Обыкновенные тюлени меньше серых вдвое, темнее их и не орут. Никто не слышал, чтоб обыкновенный тюлень орал: если ему хочется поговорить, он тихонько храпит. Серые же, родственники которым - наши ларги, вопят как зарезанные, аж страшно рядом стоять, хочется сразу помощь оказывать. Сэми - прелесть. Игручая, спокойная и какая-то нежная (начинаю улавливать в своих интонациях зоофильские нотки).
Сардельки в ассортименте. По-моему, Санти и Индия.
Майя поступила в сэнкчури при нас - ужасная была доходяга, но сволочной её характер говорил о том, что выживет она непременно. Справиться с ней мы могли только втроем, несмотря на ее хилые 15 кг веса. Кусалась ужасно. Кормили питательным раствором через зонд, кололи витаминами и антибиотиками (пневмония+воспаление носоглотки), потом перевели на кормление рыбой. Обычно первые несколько кормлений рыбой осуществляются насильственно: тюлень подминается под жопу кормящего, и рука последнего пропихивает в глотку зверя снедь. С Майей всё было не по-людски: когда пришли к ней в вольер с рыбами, она подскочила с места, взвилась в воздух, выхватила рыбину из рук и сожрала мгновенно, всхипывая, чавкая и урча. В тот момент, когда я ее фотографировала вместе с ее сопливым носом, она до последнего надеялась, что моя Минолта - съедобная. Ну очень любит жрать, тфутфутфу. Выпущена будет, однако, только в мае-июне.
Однажды рано утром мы приехали на работу и увидели такую вот картину: порванный на мелкие куски мат и Брайан, раздирающий поролон когтями передних ласт. По характеру чем-то они с Майей похожи, но Брайан больше и громче орёт. Я видела его фотографию на берегу моря, когда его нашли: на песке лежала явная дохлятина, оскаленная и облезлая. Живые тюлени так не выглядят, честно. Живые, хотя и не очень пока здоровые, выглядят вот так: довольная рожа и бардак кругом.
Это Папайя опять. Поскольку она уже здесь была, а я начинаю повторяться, то закругляюсь.
______________
Продолжение будет.
Доехали, тем не менее, вполне благополучно - неизвестный таксисту Гарристаун был случайно обнаружен на трассе, ведущей в Эшберн, а уж найти тюлений приют в самом Гарристауне оказалось элементарно: единственная его улица не оставляла альтернативы, и когда мы проезжали мимо каких-то распахнутых ворот, я из любопытства вывернула шею и увидела двор, на дворе - дрова, а на дровах - щит с самодельным изображением касатки.
Логику тут искать бесполезно, да и роскошь это: в конце концов, если б не касатка, я бы не сказала: "стоп, приехали", и таксист до скончания бензина продолжал бы наматывать на счётчик наши евро, потому что улица идёт вкруговую, делая петлю лишь в одном месте: напротив паба. Через три дня, уже прекрасно владея шлангами для смыва говен, я съездила в Эшберн по Интернет и получила письмо от энимал-менеджера Эммы. Она писала: "Лора, я совсем забыла рассказать, как до нас добраться из аэропорта! Тут полчаса езды, совсем недалеко, но объяснить я не смогу, поэтому, как прилетите, сразу звоните нам - мы вас встретим на машине. Эмма".
Эмма нас встретила через 5 минут после прощания с таксистом: никем не замеченные, мы с Ветеринаром, побросав рюкзаки, стояли возле вольера, заполненного юным серым тюленем, и дивились его непохожести на ларгу, когда нам сильно обрадовались сзади. Следом за Эммой (это была она) возникли две девушки в резиновых штанах. Они несли тяжелый предмет, оказавшийся вырезанным из дерева и раскрашенным силуэтом всё той же касатки. Разулыбавшись с нами, девушки залезли на чугунную ванну, в которой размораживался блок селёдки, и принялись присверливать касатку напротив вольеров с тюленями. "Правильно, - сказал Ветеринар, - врага надо знать в лицо". ISS нравился нам всё больше и больше.
Мы были абсолютно сражены этим караван-сараем. Среди вэнов, игравших самую разную роль - от «гостиной» для волонтёров до операционного бокса - громоздились какие-то разноцветные пластмассовые ящики, штабеля досок, фанерок, горшков под цветочную рассаду и распиленные бочки. Мы пытались угадать назначение всех этих предметов, но поняли наверняка лишь то, что кубло ярко-желтых шлангов, змеящихся буквально повсюду, играет практическую роль в соблюдении тюленячьей гигиены (так потом и оказалось: тюлени - они ведь срут). Милый русскому сердцу бардак делал местность совершенно для нас домашней, но отсутствие запаха говна при обилии животных настораживало. Немного погодя мы познали природу этого несоответствия: толстый слой гравия был насыпан в вольеры не столько для уюта, сколько для фильтрации сточных вод в качестве фальшь-дна.
Первые несколько дней мы чувствовали себя шпионами, обязанными запомнить все увиденные ноу-хау, чтобы потом не облажаться перед Центром. Самое важное было понято нами сразу и, надеюсь, навсегда: для того, чтобы заниматься реабилитацией ластоногих, необходимо одно-единственное оборудование: собственная жопа.
Жопа вкупе с некоторыми знаниями приносит потрясающие результаты. Она нужна для того, чтобы садиться на тюленя сверху - без нормальной фиксации животных спасать невозможно, а сочувствовать им на расстоянии приятно, но не всегда полезно.
Не могу сказать, что это было для нас большой новостью: гимны фиксации я уже два года слышу от Ветеринара, он сладострастно поёт их всякий раз, когда в его в руках оказывается нездоровый зверь.
Типи и Кэролайн вливают солевой раствор Моргану. На фотографии хорошо видна роль жопы в благородном деле спасения животных.
Когда мы приехали, Папайя еще содержалась в вольере, потому что у нее были сопли, а в общий бассейн (я потом его покажу) выпускают только совершенно здоровых зверей, где и содержут их до достижения минимально-положенного для их возраста веса в 40 кг. На Папайе мы с Ветеринаром тренировались ставить зонд с питательным раствором. Она очень удивлялась, потому что уже давно и совершенно самостоятельно умела есть рыбу, но испытание зондом нам прощала. Вскоре, когда в ISS поступили два тюленя-доходяги, навыки, полученные за счет издевательств над Папайей, нам очень пригодились.
Томми. Слева на его шее хорошо видно заживающий шрам от очень глубокого пореза рыболовной сетью. Такой же порез у него под правой передней ластой. Когда он поступил в питомник, мало кто надеялся, что он выживет. Тюлени очень часто страдают от рыболовных сетей, запутываясь в них. Натягиваясь, сеть буквально тюленя разрезает. Вдобавок, в большинстве стран рыбакам официально разрешено стрелять в тюленей, запутавшихся в снастях. Томми повезло - через два месяца ежедневной обработки его раны перестали наконец гноиться и стали затягиваться прямо на глазах. Отволакивали в большой бассейн мы его лично. Тяжёлый, как бизон. И кусался.
Справа - Ветеринар, радостно собирающийся в Дублин на уикенд, слева - Брендон Прайс, директор и основатель ISS. Про него я потом отдельно расскажу. Этот человек для нас с Ветеринаром - квинтессенция человеческой доброты, той самой - чистой, без всяких соплей.
Если б мы поехали учиться не в ISS, а в Британский центр, то у нас бы с Ветеринаром лапы опустились, точно. А тут мы вооодушевились неимоверно: что, таких вольеров не построим, что ли? Бассейны у них всего 6 лет назад появились, между прочим. На самом деле, всё, что нужно для работы с животными - это, как я уже говорила, жопа, а еще - руки, отсутствие брезгливости и немного знаний. Ну и терпежу еще чуток.
Санти. Её и еще одного тюленя мы выпустили в море. Потом расскажу и покажу.
Сэми - обыкновенный тюлень. Это вид. Обыкновенные тюлени меньше серых вдвое, темнее их и не орут. Никто не слышал, чтоб обыкновенный тюлень орал: если ему хочется поговорить, он тихонько храпит. Серые же, родственники которым - наши ларги, вопят как зарезанные, аж страшно рядом стоять, хочется сразу помощь оказывать. Сэми - прелесть. Игручая, спокойная и какая-то нежная (начинаю улавливать в своих интонациях зоофильские нотки).
Сардельки в ассортименте. По-моему, Санти и Индия.
Майя поступила в сэнкчури при нас - ужасная была доходяга, но сволочной её характер говорил о том, что выживет она непременно. Справиться с ней мы могли только втроем, несмотря на ее хилые 15 кг веса. Кусалась ужасно. Кормили питательным раствором через зонд, кололи витаминами и антибиотиками (пневмония+воспаление носоглотки), потом перевели на кормление рыбой. Обычно первые несколько кормлений рыбой осуществляются насильственно: тюлень подминается под жопу кормящего, и рука последнего пропихивает в глотку зверя снедь. С Майей всё было не по-людски: когда пришли к ней в вольер с рыбами, она подскочила с места, взвилась в воздух, выхватила рыбину из рук и сожрала мгновенно, всхипывая, чавкая и урча. В тот момент, когда я ее фотографировала вместе с ее сопливым носом, она до последнего надеялась, что моя Минолта - съедобная. Ну очень любит жрать, тфутфутфу. Выпущена будет, однако, только в мае-июне.
Однажды рано утром мы приехали на работу и увидели такую вот картину: порванный на мелкие куски мат и Брайан, раздирающий поролон когтями передних ласт. По характеру чем-то они с Майей похожи, но Брайан больше и громче орёт. Я видела его фотографию на берегу моря, когда его нашли: на песке лежала явная дохлятина, оскаленная и облезлая. Живые тюлени так не выглядят, честно. Живые, хотя и не очень пока здоровые, выглядят вот так: довольная рожа и бардак кругом.
Это Папайя опять. Поскольку она уже здесь была, а я начинаю повторяться, то закругляюсь.
______________
Продолжение будет.