Неоконченная история с моралью..
«В основе коммунистической морали
лежит борьба за укрепление и завершение коммунизма».
В.И. Ленин Полн. собр. соч. Т. 41. С. 313
На восточной окраине Европы когда-то располагалась (или лучше сказать простиралась?) обширная страна, которая называлась Российской империей (для краткости мы можем назвать её Россией). С Европой Россию связывали отношения тесные и давние, однако в полном смысле частью западного мира она не была. И гордые соседи-европейцы, и местная интеллигенция считали Россию страной отсталой, не поспевающей за общим ходом культурного и научного прогресса.
Впрочем, несмотря на непонимание, а иногда - и открытую вражду соседей, несмотря на пятую колонну западников внутри страны, Россия-таки вписала свое имя в историю северной Евразии. Страна отстояла свой суверенитет, свое право на самобытность, и - не в последнюю очередь - добилась этого благодаря идеологии. Так уж случилось, что идеология эта была замешана на христианстве, точнее, одной из его ветвей - православии.
Удивляться тут нечему: близость к Европе способствовала распространению паневропейской идеологии на Русь. А то, что эта религия была принята в форме малопопулярного в Западной Европе православия, оказалось только на руку восточным славянам, которые смогли консолидироваться в единый геополитический субъект, а не стали, подобно западным братьям, комбикормом для европейских империй.
Итак, идеология в стране была и, как и положено идеологии, имела всеохватывающий характер. Иными словами, проявлялась и в быту, и в морали, и в политике, и в судопроизводстве. Как и любую развитую идеологию, её можно было уподобить сложному архитектурному сооружению, где базовые идеологические принципы образуют своего рода фундамент (основание), а на этом основании надстраивается все то, что нужно обществу для нормального функционирования: почитание старших и послушание властям, священность брака, милосердие, человеколюбие и пр. и др. Вообще, в Средневековье не существовало такого явления как «светская мораль»: мораль могла быть или обыденной - у неграмотных крестьян - или, на теоретическом уровне - христианской.
Итак, идеология была и худо-бедно обслуживала интересы страны (или даже - если следовать евразийцам - не страны, а цивилизации - северной Евразии). Но, как читателю известно, идеологическая работа не всегда эффективна. Правящая верхушка Росии и «прослойка интеллигенции» «новыми веяниями», приходившими с Запада, интересовались гораздо больше, чем своей собственной идеологией. А на Западе входила в завершающую фазу секуляризация. Процесс, начавшийся с изъятия у церкви земли и недвижимости, закончился тем, что религиозное мировоззрение было изгнано из всех сфер жизни общества. Вместо религиозной морали обществу предложили сформированную на её же основе мораль светскую.
Вероятно, если бы реформаторы знали, куда продрейфует сорвавшаяся с привязи мораль (а она, как мы знаем, мутировала до такой степени, что благородный гуманизм превратился в дичайшую толерастию), они бы сами ужаснулись от содеянного. Но немногие способны прозревать будущее. Поэтому европейцы простодушно радовались тому, что они освободились от «диктата церкви» и смогут теперь сэкономить на свечках.
Реальность оказалась не столь радужной, но результаты этого эксперимента - тема для другой статьи, к тому же они обстоятельно разобраны С. Г. Кара-Мурзой в книге о манипуляции сознанием. Для нас с вами интереснее другое.
В России оказалось много людей, которые в данной ситуации стали «бóльшими католиками чем Папа Римский». Призыв разрушить весь мир насилия был воспринят ими предельно серьёзно. Я не буду анализировать причины, которые привели к революции и гражданской войне: об этом написано и сказано уже достаточно. Просто констатируем факт: империя вступила в XX век больной, с ослабленным иммунитетом. Слабость власти, громадная дистанция между производящими классами и классом управленцев - сделали возможным крушение государства, идеологии, всей прежней системы ценностей. Пришедшие к власти революционные группировки вступили в долгую кровопролитную борьбу между собой, которая завершилась победой большевиков и построением «первого в мире государства рабочих и крестьян». С Российской Империей, казалось бы, было покончено.
И тут-то начинается самое интересное. Идеология у большевиков была, да еще какая! Для этой идеологии золотое правило нравственности было слишком скучным, мещанским. Эта идеология ставила конечной целью преобразование всего человечества ради счастья будущих поколений. И ради достижения этой великой цели готова была смириться с определенными жертвами. Мораль, провозглашавшаяся марксистами, была классовой моралью: из этого следовало, что в любом государстве (кроме государства рабочих и крестьян) мораль - это всего лишь один из способов, который используется правящим классом для закабаления трудящихся. Мораль, как элемент идеологии побежденного восставшим пролетариатом царизма, была объявлена пережитком прошлого.
Новый правящий класс не считал необходимым связывать себя прежними «узами». Брак был обращен в ничтожество той легкостью, с которой он заключался и расторгался; жить вместе вовсе без обязательств стало вполне обычным делом, а обмен женами стал в определенных кругах чем-то вроде инициации. Усилились пьянство и наркомания, добавился гомосексуализм. Патриотизм, несовместимый с пролетарской солидарностью, стал ругательным и даже политически опасным термином. На сцене театра ставили пьесу, в которой герои былин - богатыри - высмеивались как прислужники царизма.
Но руководство страны оказалось достаточно мудрым, чтобы понять: долго так продолжаться не может. Пусть у нас первое в мире государство рабочих и крестьян, пусть оно уникально во всех отношениях, но без патриотизма, твердой морали, защиты семьи ему не выжить. Поэтому старые моральные принципы, отброшенные вместе с тем идеологическим основанием, на котором они покоились, стали выкапывать, расчищать и, образно говоря, «приколачивать» их к памятнику «рабочий и колхозница».
В компании по борьбе с безродными космополитами сняли запрет на пропаганду патриотизма, стали бороться с противоестественными пороками. В частности, в декабре 1933 года в письме Сталину заместитель председателя ОГПУ Генрих Ягода связывал существование гей-сообществ с контрреволюцией и шпионской контрразведкой, а также утверждал, что «педерасты занимались вербовкой и развращением совершенно здоровой молодежи, красноармейцев, краснофлотцев и отдельных вузовцев». По убеждению Ягоды, «организованные объединения педерастов» в дальнейшем превращались в «прямые шпионские ячейки».
Провели показательный суд над любителями легкодоступных удовольствий.
Кусочки старой идеологии, словно папье-маше, все гуще громоздились на железном колоссе коммунизма.
Наиболее значительные изменения произошли в период Великой Отечественной Войны и в последующий мирный период, продолжавшийся до смерти Сталина. Весь послевоенный сталинский кинематограф отличается таким явным морализаторством, которое может показаться даже навязчивым для современного зрителя. Кульминацией «реставрации морали» стало принятие в 60-х годах морального кодекса строителя коммунизма.
Однако потом страна рабочих и крестьян наступила на те же самые грабли, что и Российская империя. Элита утратила способность взаимодействовать с населением, сформировалось прозападное лобби, которое пришло к власти и разрушило страну. Железный колосс рухнул, а облетевшие от его немощного тела вечные истины закружились в воздухе, словно осенние листья.
И мы вновь, как и в начале XX века, оказались в молодой стране, только, на этот раз без внятной идеологии. Я не стану здесь писать о «лихих девяностых» и «потерянном поколении». Я о том, что происходит сейчас, и вызывает бурную - и зачастую противоположную - реакцию у общественности.
Сейчас, как и в 30-е годы, идет реставрация. Вновь из грязи поднимаются забытые истины. Но если одни граждане восстанавливают их в рамках определенного мировоззрения (скажем, религиозного), то другие думают, что эти истины самодостаточны и не нуждаются в обосновании. Словно бы и нет у них перед глазами нынешней Европы, в которой права гомосексуалистов стоят выше прав граждан традиционной ориентации. Скандально известный журналист Невзоров «не пущает» попов в школы и считает, что освоить необходимый моральный минимум можно благодаря классической литературе. Правда, тут же оказывается, что и среди классиков есть «недостаточно светские». Есть сомнения, что при таком избирательном подходе господин Невзоров сможет построить нечто устойчивое. Но вопрос, который ставит перед нами современность, - гораздо важнее и обширнее, чем представляется либеральным журналистам.
Могут ли русские люди жить в вечно молодой стране? Можно ли жить вообще без идеологии? Какие они (идеологии) бывают? Есть ли способ выйти из этой вековой череды «отрицаний», и нужно ли нам это вообще?
Нелегко ответить на эти вопросы. Но каждый российский патриот должен это сделать - к этому вынуждает его и ход истории, и «русский дух», и совесть.
http://www.odnako.org/blogs/show_21798/