цветы жизни
Восемь месяцев, восемь с половиной. 10 утра, будильник требователен и непреклонен, бьет ладошкой по кровати, возвышаясь над горой одеял, одежды, салфеток, бутылочек, игрушек. 10 утра, вылезаю из двух теплых одеял и трех подушек, подворачиваю клетчатые длинные штаны, он замолкает, тянет ручки, глаза горят, торчат четыре зуба. Завожу ключиком, запускаю на пол, сонно зевая, щедро посыпав игрушками. Не успев еще коснуться пола, машет руками, бешено, пыхтит, как заправский пароход, и, лишившись опоры моих рук, бодро отправляется в плавание, рассекая линолеумные волны любопытным носом. 10 утра, шлепаю босыми ногами, раскапываю в горах неглаженой одежды, белья и книжек бутылочки, соску, салфетки, кидаю одинокий пакетик вглубь бездонной желтой чашки, чайник горячий, отпиваю глоток, из соседней комнаты - протестующий вопль, кошкин мяв и грохот упавшей коробки. Держа в зубах огрызок колбасы, я морщусь, шлепаю на шум, ища расческу в дебрях беспорядка. Расческу не нашла, нашла мобильник, давно и безнадежно севший, он на полу, упал на попу, грызет очки, сияет морда, один носок в руке, кошка в углу, игрушки под диваном.
Щурусь на солнце. 10 утра.
Щурусь на солнце. 10 утра.