Очередная быльечка на ночь
«Василий Семеныч и мясистые птицы»
Василий Семеныч стоял рядом с большой железной дверью, вросшей в серую стену всей своей чугунной массой. В двери, на уровне глаз, гнездилось потемневшее стекло. Сквозь него Василий Семенович мог видеть небольшое помещение с отверстием в полу, из которого периодически вырывалось желтое пламя, достигавшее закопченного потолка помещения. Над отверстием, составлявшим чуть больше метра в диаметре, была подвешена металлическая люлька, каждый раз стеснительно красневшая от настойчивых лобзаний языков пламени. Василий Семеныч, как и любой среднестатистический гражданин среднего возраста, не лишенный смекалки средней степени, твёрдо решил - ему обязательно нужно попасть в это отверстие. Ходили слухи, что туда уже спустилось много среднестатистических граждан, и многие родственники сверху даже получал письма от тех, что обосновались внизу. Василий Семенович почему-то был уверен, что внизу значительно лучше, чем наверху.
Улучив момент, гражданин среднего возраста проворно открыл дверь, заглянул в отверстие и увидел глубокую шахту, на дне которой освещенные слабым красноватым мерцанием копошились крохотные люди.
«Откуда бы здесь огню взяться?», - подумал Василий Семенович и взгромоздился в еще очень горячую люльку. Тотчас человеческий ковер на дне шахты ожил и пришел в движение. Металлические тросы, уходящие в шахту, мерзопакостно заскрипели, призывно завизжали и начали медленно опускать маленькую люльку с Василием Семеновичем внутри. Вопреки собственным тревожным ожиданиям Василий Семеныч не обуглился и не лишился своей среднестатистической жизни от жаркого пламени, когда-то преграждавшего вход в шахту. Он даже не покрылся волдырями, потому что никакого огня в шахте не было. Единственное, чем покрылся Василий Семенович, - это обильный холодный пот, вызванный неконтролируемым страхом. Через несколько минут спуск в шахту был завершен, и, дабы не срамиться перед присутствующими, Василий Семеныч быстро стёр с себя клетчатым платочком это солёное напоминание о первородных инстинктах.
На дне шахты царило оживление, все приветствовали Василия Семеновича, трясли его небольшие волосатые руки, держались за предплечья с засученными рукавами и хлопали по плечам средней ширины. Это поразило Василия Семеныча: наверху к нему относились средне, не игнорируя, но и без особого почтения, а эти люди будто любили одного его, ничем не выдающегося Василия Семеновича, любили как исполнителя популярной музыки, знали его имя и даже отчество, обнимали и лелеяли. Василию Семенычу всё это было крайне удивительно и приятно. Насладившись приемом и удалившись из машинного отделения, располагавшегося на дне шахты и служащего исключительно для подъема и опускания люльки, Василий Семенович прошел по небольшому предбаннику и оказался перед маленькой аккуратной деревянной дверью. Распахнув её, Василий Семенович ахнул и немедля лишился дара речи, как, впрочем, и еще нескольких уникальных способностей, отличавших его от обезьяны. Перед Василием Семеновичем распростерся огромный салатово-зеленый луг, усыпанный диковинными цветами. Над лугом синело бездонное небо с сахарно-ватными облаками. И повсюду вокруг, что хватало глаз, будто парили над травой счастливые люди с лицами, опоясанными улыбками. Было очевидно, что эти мужчины и женщины абсолютно лишены мыслей о плохом и нижнего белья. Теперь Василия Семеновича уже совсем не беспокоило, что люлька в машинном отделении не может поднимать людей, поскольку, по словам обслуживавших её мастеров, рассчитана исключительно на погружение всех желающих в глубокую шахту, но никак не на подъем.
Василий Семеныч осторожно ступил на траву. Ему захотелось немедля снять свои нелепые, покрытые пылью чеботы, дабы в полной мере ощутить мозолистыми ступнями ватно-сочную траву.
Широко разверзнув гнилозубое отверстие, которое всё еще не способно было извергать членораздельные звуки, Василий Семенович вышагивал по разноцветному полю и наслаждался видами.
Внезапно откуда-то из скопления высоких цветов вынырнула барышня приятной наружности и, указав на небо, пропела сладким голосом:
- Взгляните, Василий Семенович, на тех прекрасных птиц. Видите сколь они грациозны, сколь милы? - и, не дождавшись ответа, добавила, - и здесь у нас всё такое. Всё почти идеальное…
Василий Семеныч посмотрел в направлении, указанном барышней, и ахнул во второй раз. В небе, выписывая немыслимые фигуры, порхала стая чудесных птиц. В глаза Василию Семенычу светило солнце и поэтому он не мог разглядеть их во всех подробностях, но было видно, что птицы какие-то совершенно исключительные. Василий Семенович обернулся к барышне, чтобы задать какой-то неприличный вопрос про нижнее белье, но барышни уже не было. Тогда он вновь взглянул вверх и обомлел, не успев ахнуть в третий раз. Сахарно-ватные облака, закрывшие солнце, позволили Василию Семеновичу разглядеть птиц. Они были жуткие. Абсолютно лысые и очень толстые, с серо-грязной маслянистой кожей, обтягивающей бескостное грузное тело. Треугольные крылья, немыслимым образом поддерживающие птиц в воздухе, извивались, как толстые змеи. Вместо клювов на больших шарообразных головах зияли зубастые пасти, над которыми двумя черными бусинами блестели глаза. Создавалось ощущение, что это и не птицы вовсе, а старые промасленные комья говяжьего фарша, затянутые в рейтузы огромного размера и произведенные, несомненно, в советском союзе.
Брезгливо отвернувшись от мясистых птиц, Василий Семеныч еще раз посмотрел на умиротворенных людей, окружавших его со всех сторон, и понял, что он в аду. От понимания этого обстоятельства Василию Семенычу стало не по себе, он очень расстроился и разнервничался, ведь в аду оказываешься не часто. Он опять обильно вспотел и очень быстро, насколько смог, надел свои чеботы на голые мозолистые ноги. И в то мгновение, когда на лице Василия Семеновича отразилось нескрываемое беспокойство и откровенный ужас, мясистые птицы перестали мирно порхать среди облаков и устремились к гражданину среднего возраста. Достигнув цели, птицы устлали всё тело Василия Семеновича своими тушами и начали вгрызаться в его розовую плоть средней мягкости. Но и в этот раз смекалка не подвела Василия Семеновича, он быстро понял, что птицы освобождают ад от таких, как он. От тех, кто осознал, где находится. Он широко улыбнулся и попытался вспомнить о чем-то очень хорошем, и птицы, потерявшие интерес к одному из многих счастливых поселенцев, тотчас убрались восвояси.
С улыбкой и глупой, но веселой мелодией на устах Василий Семеныч засеменил к двери, из которой недавно вышел на луг. Скользнув сквозь предбанник, он попал в машинное отделение, где его ждали взволнованные люди. Они уже знали о нападении птиц.
Весть о том, что вокруг отнюдь не чудесная страна, а самый настоящий ад всполошила людей и заставила погрузиться в глубокие раздумья.
Существование в аду с осознанием того, что это ад представлялось невыносимым, но ввиду отсутствия возможности подняться наверх виделось абсолютно безвыходным. Будучи деятельным гуманистом, Василий Семенович сразу предложил сообщить тем, кто еще наверху, что спускаться вниз не стоит, поскольку здесь ад с зубастыми птицами. Все поддержали инициативу Василия Семеныча и коллективными усилиями написали письмо, которое необходимо было отправить наверх пневматической почтой. Но тут смекалка в очередной раз встрепенулась и тихо шепнула Василию Семеновичу, что, отправляя письмо наверх, нельзя быть уверенным в том, что работники ада не перехватят и не изменят его. Тогда было решено попросить в первом письме указать в ответе сверху краткое содержание полученного письма снизу и таким образом удостовериться в том, что ад не изменил содержание первого письма. Но неунимавшаяся смекалка Василия Семеновича глаголила, что смысла в этом предприятии нет, ведь ад может изменить как письмо снизу, так и письмо сверху, и тогда внизу все будут пребывать в уверенности, что люди сверху предупреждены, а это, между тем, будет совсем не так. В этом случае ад продолжит пополняться телами, опоясанными блаженными улыбками.
Недолгие обсуждения привели к признаю правоты Василия Семеныча и его смекалки - любые попытки предостеречь людей сверху от спуска в шахту заведомо обречены на провал. Через некоторое время страсти, охлаждаемые сознанием безысходности, улеглись.
После этих событий жизнь в аду изменилась. Многие узнали, где они находятся и, поддавшись панике, были поглощены птицами. Большинство людей не захотели поверить Василию Семеновичу и продолжали жить в аду с улыбками на лицах, а сам Василий Семенович выиграл в ежегодной лотерее очень редкий и дорогой ознакомительный железнодорожный тур по аду. На радостях он снял свои чеботы и больше никогда их не надевал.
Иллюстрация - Барандаш Карандашич