Еда Еды
АХТУНГ!
Барба больше не в состоянии скрывать жестокую правду и скрипя извилинами, открывает её всем, кто еще не пал смертью трусливых в неравной схватке со снедью.
Остается лишь надеяться, что бредущие праздники не выкосят тех, кого мы успели предупредить!
Придумали - Растопчун Кривоусыч и Барандаш Карандашич
Тексты, сайт - Растопчун Кривоусыч
Иллюстрации - Барандаш Карандашич
Перевел - Cannibal
( Препарировать активно )
Общеизвестно, что большинство живых существ безнадежно зависимо от пищи. Высшие приматы, представителями которых являемся мы с вами, возвели эту зависимость в религию, соорудив на прогорклом жире и останках убиенных животных храм из всепоглощающего стремления создать пищу из всего, что нас окружает.
Абстинентный синдром, который испытывает голодный человек, устремивший свой взор на жареное мясо, вспотевшее жиром, сравним лишь с агонией сознания младенца, оказавшегося в информационном вакууме. Но, нежась от приятных ощущений, испытываемых на этом пиру преисподней, мы не задумываемся о том, что столь могучая зависимость, в пределах которой мы удовлетворяем зов утробы, может изменять нас, впитывая и переваривая, превращая путем нехитрого метаморфоза из охотника в жертву.
Барба больше не в состоянии скрывать жестокую правду и скрипя извилинами, открывает её всем, кто еще не пал смертью трусливых в неравной схватке со снедью.
Остается лишь надеяться, что бредущие праздники не выкосят тех, кого мы успели предупредить!
Придумали - Растопчун Кривоусыч и Барандаш Карандашич
Тексты, сайт - Растопчун Кривоусыч
Иллюстрации - Барандаш Карандашич
Перевел - Cannibal
( Препарировать активно )
Общеизвестно, что большинство живых существ безнадежно зависимо от пищи. Высшие приматы, представителями которых являемся мы с вами, возвели эту зависимость в религию, соорудив на прогорклом жире и останках убиенных животных храм из всепоглощающего стремления создать пищу из всего, что нас окружает.
Абстинентный синдром, который испытывает голодный человек, устремивший свой взор на жареное мясо, вспотевшее жиром, сравним лишь с агонией сознания младенца, оказавшегося в информационном вакууме. Но, нежась от приятных ощущений, испытываемых на этом пиру преисподней, мы не задумываемся о том, что столь могучая зависимость, в пределах которой мы удовлетворяем зов утробы, может изменять нас, впитывая и переваривая, превращая путем нехитрого метаморфоза из охотника в жертву.