Владимир Маяковский в Вятке.
2-3 февраля 1928 года Вятку посетил Владимир Маяковский. Во время своих поездок по СССР поэт побывал примерно в пятидесяти городах, в некоторых - несколько раз. В Вятку Маяковский приезжал однажды, был здесь два дня и провел три выступления.
Вятка в те годы (как, впрочем, и сегодня) не была избалована посещениями известных литераторов. Сыграла свою роль и реклама: еще в середине января по всему городу - на углах домов, на заборах, на рекламных тумбах - появились огромные афиши, на которых было напечатано всего одно слово: "МАЯКОВСКИЙ". Биографы поэта пишут, что его афиши "брали город в плен". Это, конечно, была заслуга импресарио Маяковского и его постоянного спутника Павла Лавута ("тихого еврея", как называл его В.М.). Без сомнения выступления Маяковского были удачным коммерческим предприятием.
Загадочные афиши вызвали много разговоров, спрос на книги Маяковского в библиотеках и книжных магазинах заметно увеличился. До Вятки поэт посетил Свердловск и Пермь. В Свердловске, помимо выступлений, он осмотрел Ипатьевский дом, где была расстреляна царская семья, а затем попросил показать ему и могилу Николая II. Местные "товарищи" не отказали, и была устроена "экскурсия" - как называет эту поездку в лес на санях Павел Лавут. Маяковский был очень доволен и говорил: "Конечно, как будто ничего особенного - посмотреть могилу царя. Да и, собственно говоря, ничего там не видно. Ее даже трудно найти, находят по приметам, причем этот секрет знаком лишь определенной группе лиц. Но мне важно... ощущение того, что ушла от нас вот здесь лежащая последняя гадина последней династии, столько крови выпившей в течение столетий..."
Памятная доска на здании Вятского пединститута.
Кстати, здесь ошибка - Маяковский выступал в институте 3 февраля.
Вечер в театре заметно отличался от двух других выступлений поэта в Вятке. По сути это был коммерческий концерт - билеты на него были в свободной продаже, и публика в театре собралась разная. В зале были зрители всех возрастов и социальных групп. В партере собрался цвет вятской интеллигенции - врачи, учителя, инженеры. Но самые дорогие места - в первых рядах партера - были заняты теми, кого принято называть "нэпманами".
Вятская публика принимала Маяковского радушно, слушала с большим интересом, хотя был и небольшой скандал: во время чтения поэмы "Хорошо!", посвященной 10-летию Октябрьской революции, в поэта запустили тухлым яйцом (но промазали). Маяковский был возмущен, но быстро успокоился и продолжил выступление. Одна пикантная деталь. Тухлое яйцо в пролетарского поэта полетело вовсе не из партера, а с галерки, и метнул его какой-то студент (и, возможно, комсомолец). Юношу вывела из зала милиция. Вот как это происшествие описывает М.Решетников: "В середине чтения глав из поэмы "Хорошо" на галерке вдруг послышалось какое-то движение среди царившей в зале тишины. И внезапно на авансцену, к ногам поэта, шлепнулось яйцо. Маяковский резко оборвал чтение и в волнении зашагал по сцене. Но сразу же перешел в наступление и резко отчитал нахала. Волнение поэта передалось всем. Некоторые вскочили с мест. Послышались возмущенные возгласы: "Удалить хулигана!", "Убрать из театра!", "Где же милиция?!"... Два милиционера вывели из театра высокого и плотного белокурого парня с взъерошенными волосами. Говорили потом, что это был студент - фрондер, гуляка и спорщик..."
Вот ведь оно что, граждане. Не те самые презираемые и осмеянные Маяковским "нэпачи" швыряли в него гнилыми яйцами. И не интеллигенты, над которыми он тоже любил поиздеваться. Еще до революции богатой и образованной публике Маяковский адресовал такие стихи: "Радостно плюну, плюну в лицо вам..." Эти слова он выкрикивал со сцены, и, как говорят биографы, действительно сопровождал их плевками в зрителей. Нет, к 28-му году подобные выходки он уже давно оставил и своих дореволюционных произведений на выступлениях не читал. Ну и что, зато он читал в Вятке, к примеру, такое:
- А ваши кто родители? Чем вы занимались до 17-го года?
Маяковский при этих словах мог тыкать пальцем в партер - это его стиль. Забавно, что все это сочинял человек, который сам был из дворянской семьи, который при советской власти объехал полсвета и привез себе из Франции лимузин фирмы "Рено" - единственный в СССР в то время; тот человек, который орал на своих домработниц и на официантов в ресторанах... Да, он как всегда громко и с напором читал свои проклятия "буржуям", но вятские нэпманы и интеллигенты внимательно его слушали и даже аплодировали, отдавая должное его таланту. А вот представитель столь любимой поэтом советской молодежи, вузовец - запустил в поэта тухлым яйцом. Это был только слабый звоночек!
Театр в Вятке, где Маяковский выступал 2 февраля 1928 года. Фото 1920-х гг.
Через два года состоится печально известное выступление Маяковского в институте имени Плеханова в Москве (9 апреля 1930 года). В зале тогда собралась элита пролетарского студенчества, та самая воспеваемая им "комсомолия". Они устали от лекций по политэкономии, от подготовки к сессии и пришли поразвлечься. И они потешились! Уже не Маяковский издевался над слушателями - теперь они издевались над ним. Как всегда во втором отделении он общался с аудиторией - отвечал на вопросы, на записки. Его часто дразнили и раньше, например, присылали ехидные записки: "А скажи нам, гадина, сколько тебе дадено?!", намекая на его большие гонорары, но как-то все обходилось. Здесь не обошлось. Один юноша процитировал что-то из ранних стихов В.М. и добавил: "Какое отношение все это имеет к революции? Все о себе и ничего не понятно". Маяковский нервничал:
- Вырывать куски, строчки из контекста и так доказывать непонятность - значит заниматься демагогией!
Он читает другие стихи, спрашивает зал: "Понятно?" - "Нет!" - орут ему в ответ. Читает еще. "Теперь понятно?" - "Не-а!" Над ним хохочут. "Ну как же, товарищи, не может быть, поднимите руки, кому мои стихи понятны". Руку подняли всего двое. Кто-то сказал, что у Маяковского есть стихотворение, в котором на полутора страницах повторяется "тик-так, тик-так, тик-так..." Маяковский не выдержал и заорал:
- У меня нет таких стихов! Это ложь, клевета и фальсификация!
И добавил:
- Я поражен безграмотностью некоторых товарищей. Не ожидал такого низкого культурного уровня студентов высокоуважаемого учреждения...
Уходя с этого вечера, Маяковский забыл свою трость. "Раньше с ним такого никогда не случалось", - добавляет Лавут.
Я всю свою звонкую силу поэта
Тебе отдаю, атакующий класс...
И "атакующий класс" атаковал - он устроил публичную порку своему "горлану-главарю". Через пять дней после вечера в институте Плеханова Маяковский застрелился...
Во второй день своего пребывания в Вятке Маяковский выступал на губернском съезде профсоюзов, а затем в пединституте. На встречу в институте пускали всех, и маленький клуб был набит до отказа. Когда от духоты Маяковский снял сначала пиджак, а затем и джемпер, из задних рядов раздался женский голос: "Довольно раздеваться!" Зал потонул в хохоте. Подыгрывая, Маяковский заявил:
- Извините! Обещаю больше ничего с себя не снимать...
Впрочем, большинство ответов Маяковского были отработанными - вопросы и реплики из зала многократно повторялись. О точно таком же случае с "раздеванием" упоминает Лев Кассиль. Так что переоценивать юмор Маяковского не стоит. А некоторые его ответы слушателям были просто хамскими, даже с намеками на ОГПУ. На вечере в Евпатории Маяковского спросили: "Кто вам больше платит - Леф или Моссельпром?". Он ответил:
- После такого вопроса я могу задать вам другой, и вас выведут из курзал-парка. Вы хотите сказать, что я продался советской власти?..
Впечатления поэта от Вятки были хорошими. Ему понравилась гостиница "Эрмитаж" с простой и удобной мебелью, понравился город. Вятка тех лет мало изменилась с дореволюционных времен и еще не утратила своего неповторимого облика. Кругом были новые вывески, лозунги, но новых домов почти не было. Это был все тот же город, который мы можем видеть на стариннных фотографиях, - большие городские усадьбы с садами и огородами, деревянные дома с наличниками, а в центре - купеческие особняки и древние церкви. Наверняка, все это было довольно обшарпанным, но чистый снег на улицах удачно скрывал свидетельства коммунальной разрухи. Все это вместе, видимо, оставило в памяти поэта сильное ощущение своеобразной русской провинции. Когда Маяковского однажды позднее спросили, какой город он считает наиболее красивым, он вдруг ответил: "Вятку". Маяковский часто стремился удивить, даже эпатировать собеседника, но все же считать совсем неискренним этот ответ нет никаких оснований.
Поездки Маяковского по СССР в конце 1920-х подробно описаны в романе его импресарио Павла Лавута ("Маяковский едет по Союзу"), упоминает Лавут и Вятку. Выступления поэта в Вятке были освещены в "Вятской правде". Есть еще замечательный очерк Михаила Решетникова "Маяковский в нашем городе". Именно Михаил Решетников и его друзья уговорили поэта выступить в пединституте. В очерке отражена атмосфера свободы 1920-х, от которой в 30-е годы не осталось и следа (что бы последовало за метанием тухлых яиц на сцену во время чтения стихов о революции году этак в 1937-м, и предположить страшно). Эта свобода вернулась к нам лишь в конце 80-х. В рассказе описана и Вятка 20-х годов: старый бревенчатый театр, извозчики, керосиновые фонари на улицах, зал пединститута в бывшей домовой церкви епархиального училища и многое другое.
Вятка в те годы (как, впрочем, и сегодня) не была избалована посещениями известных литераторов. Сыграла свою роль и реклама: еще в середине января по всему городу - на углах домов, на заборах, на рекламных тумбах - появились огромные афиши, на которых было напечатано всего одно слово: "МАЯКОВСКИЙ". Биографы поэта пишут, что его афиши "брали город в плен". Это, конечно, была заслуга импресарио Маяковского и его постоянного спутника Павла Лавута ("тихого еврея", как называл его В.М.). Без сомнения выступления Маяковского были удачным коммерческим предприятием.
Загадочные афиши вызвали много разговоров, спрос на книги Маяковского в библиотеках и книжных магазинах заметно увеличился. До Вятки поэт посетил Свердловск и Пермь. В Свердловске, помимо выступлений, он осмотрел Ипатьевский дом, где была расстреляна царская семья, а затем попросил показать ему и могилу Николая II. Местные "товарищи" не отказали, и была устроена "экскурсия" - как называет эту поездку в лес на санях Павел Лавут. Маяковский был очень доволен и говорил: "Конечно, как будто ничего особенного - посмотреть могилу царя. Да и, собственно говоря, ничего там не видно. Ее даже трудно найти, находят по приметам, причем этот секрет знаком лишь определенной группе лиц. Но мне важно... ощущение того, что ушла от нас вот здесь лежащая последняя гадина последней династии, столько крови выпившей в течение столетий..."
Памятная доска на здании Вятского пединститута.
Кстати, здесь ошибка - Маяковский выступал в институте 3 февраля.
Вечер в театре заметно отличался от двух других выступлений поэта в Вятке. По сути это был коммерческий концерт - билеты на него были в свободной продаже, и публика в театре собралась разная. В зале были зрители всех возрастов и социальных групп. В партере собрался цвет вятской интеллигенции - врачи, учителя, инженеры. Но самые дорогие места - в первых рядах партера - были заняты теми, кого принято называть "нэпманами".
Вятская публика принимала Маяковского радушно, слушала с большим интересом, хотя был и небольшой скандал: во время чтения поэмы "Хорошо!", посвященной 10-летию Октябрьской революции, в поэта запустили тухлым яйцом (но промазали). Маяковский был возмущен, но быстро успокоился и продолжил выступление. Одна пикантная деталь. Тухлое яйцо в пролетарского поэта полетело вовсе не из партера, а с галерки, и метнул его какой-то студент (и, возможно, комсомолец). Юношу вывела из зала милиция. Вот как это происшествие описывает М.Решетников: "В середине чтения глав из поэмы "Хорошо" на галерке вдруг послышалось какое-то движение среди царившей в зале тишины. И внезапно на авансцену, к ногам поэта, шлепнулось яйцо. Маяковский резко оборвал чтение и в волнении зашагал по сцене. Но сразу же перешел в наступление и резко отчитал нахала. Волнение поэта передалось всем. Некоторые вскочили с мест. Послышались возмущенные возгласы: "Удалить хулигана!", "Убрать из театра!", "Где же милиция?!"... Два милиционера вывели из театра высокого и плотного белокурого парня с взъерошенными волосами. Говорили потом, что это был студент - фрондер, гуляка и спорщик..."
Вот ведь оно что, граждане. Не те самые презираемые и осмеянные Маяковским "нэпачи" швыряли в него гнилыми яйцами. И не интеллигенты, над которыми он тоже любил поиздеваться. Еще до революции богатой и образованной публике Маяковский адресовал такие стихи: "Радостно плюну, плюну в лицо вам..." Эти слова он выкрикивал со сцены, и, как говорят биографы, действительно сопровождал их плевками в зрителей. Нет, к 28-му году подобные выходки он уже давно оставил и своих дореволюционных произведений на выступлениях не читал. Ну и что, зато он читал в Вятке, к примеру, такое:
- А ваши кто родители? Чем вы занимались до 17-го года?
Маяковский при этих словах мог тыкать пальцем в партер - это его стиль. Забавно, что все это сочинял человек, который сам был из дворянской семьи, который при советской власти объехал полсвета и привез себе из Франции лимузин фирмы "Рено" - единственный в СССР в то время; тот человек, который орал на своих домработниц и на официантов в ресторанах... Да, он как всегда громко и с напором читал свои проклятия "буржуям", но вятские нэпманы и интеллигенты внимательно его слушали и даже аплодировали, отдавая должное его таланту. А вот представитель столь любимой поэтом советской молодежи, вузовец - запустил в поэта тухлым яйцом. Это был только слабый звоночек!
Театр в Вятке, где Маяковский выступал 2 февраля 1928 года. Фото 1920-х гг.
Через два года состоится печально известное выступление Маяковского в институте имени Плеханова в Москве (9 апреля 1930 года). В зале тогда собралась элита пролетарского студенчества, та самая воспеваемая им "комсомолия". Они устали от лекций по политэкономии, от подготовки к сессии и пришли поразвлечься. И они потешились! Уже не Маяковский издевался над слушателями - теперь они издевались над ним. Как всегда во втором отделении он общался с аудиторией - отвечал на вопросы, на записки. Его часто дразнили и раньше, например, присылали ехидные записки: "А скажи нам, гадина, сколько тебе дадено?!", намекая на его большие гонорары, но как-то все обходилось. Здесь не обошлось. Один юноша процитировал что-то из ранних стихов В.М. и добавил: "Какое отношение все это имеет к революции? Все о себе и ничего не понятно". Маяковский нервничал:
- Вырывать куски, строчки из контекста и так доказывать непонятность - значит заниматься демагогией!
Он читает другие стихи, спрашивает зал: "Понятно?" - "Нет!" - орут ему в ответ. Читает еще. "Теперь понятно?" - "Не-а!" Над ним хохочут. "Ну как же, товарищи, не может быть, поднимите руки, кому мои стихи понятны". Руку подняли всего двое. Кто-то сказал, что у Маяковского есть стихотворение, в котором на полутора страницах повторяется "тик-так, тик-так, тик-так..." Маяковский не выдержал и заорал:
- У меня нет таких стихов! Это ложь, клевета и фальсификация!
И добавил:
- Я поражен безграмотностью некоторых товарищей. Не ожидал такого низкого культурного уровня студентов высокоуважаемого учреждения...
Уходя с этого вечера, Маяковский забыл свою трость. "Раньше с ним такого никогда не случалось", - добавляет Лавут.
Я всю свою звонкую силу поэта
Тебе отдаю, атакующий класс...
И "атакующий класс" атаковал - он устроил публичную порку своему "горлану-главарю". Через пять дней после вечера в институте Плеханова Маяковский застрелился...
Во второй день своего пребывания в Вятке Маяковский выступал на губернском съезде профсоюзов, а затем в пединституте. На встречу в институте пускали всех, и маленький клуб был набит до отказа. Когда от духоты Маяковский снял сначала пиджак, а затем и джемпер, из задних рядов раздался женский голос: "Довольно раздеваться!" Зал потонул в хохоте. Подыгрывая, Маяковский заявил:
- Извините! Обещаю больше ничего с себя не снимать...
Впрочем, большинство ответов Маяковского были отработанными - вопросы и реплики из зала многократно повторялись. О точно таком же случае с "раздеванием" упоминает Лев Кассиль. Так что переоценивать юмор Маяковского не стоит. А некоторые его ответы слушателям были просто хамскими, даже с намеками на ОГПУ. На вечере в Евпатории Маяковского спросили: "Кто вам больше платит - Леф или Моссельпром?". Он ответил:
- После такого вопроса я могу задать вам другой, и вас выведут из курзал-парка. Вы хотите сказать, что я продался советской власти?..
Впечатления поэта от Вятки были хорошими. Ему понравилась гостиница "Эрмитаж" с простой и удобной мебелью, понравился город. Вятка тех лет мало изменилась с дореволюционных времен и еще не утратила своего неповторимого облика. Кругом были новые вывески, лозунги, но новых домов почти не было. Это был все тот же город, который мы можем видеть на стариннных фотографиях, - большие городские усадьбы с садами и огородами, деревянные дома с наличниками, а в центре - купеческие особняки и древние церкви. Наверняка, все это было довольно обшарпанным, но чистый снег на улицах удачно скрывал свидетельства коммунальной разрухи. Все это вместе, видимо, оставило в памяти поэта сильное ощущение своеобразной русской провинции. Когда Маяковского однажды позднее спросили, какой город он считает наиболее красивым, он вдруг ответил: "Вятку". Маяковский часто стремился удивить, даже эпатировать собеседника, но все же считать совсем неискренним этот ответ нет никаких оснований.
Поездки Маяковского по СССР в конце 1920-х подробно описаны в романе его импресарио Павла Лавута ("Маяковский едет по Союзу"), упоминает Лавут и Вятку. Выступления поэта в Вятке были освещены в "Вятской правде". Есть еще замечательный очерк Михаила Решетникова "Маяковский в нашем городе". Именно Михаил Решетников и его друзья уговорили поэта выступить в пединституте. В очерке отражена атмосфера свободы 1920-х, от которой в 30-е годы не осталось и следа (что бы последовало за метанием тухлых яиц на сцену во время чтения стихов о революции году этак в 1937-м, и предположить страшно). Эта свобода вернулась к нам лишь в конце 80-х. В рассказе описана и Вятка 20-х годов: старый бревенчатый театр, извозчики, керосиновые фонари на улицах, зал пединститута в бывшей домовой церкви епархиального училища и многое другое.