Поездка в Вятку (из воспоминаний художника А.Фищева).
Продолжение. Начало здесь: Жизнь в вятской деревне до революции (воспоминания А.Фищева).
"Однажды отец собрался в город, купить что-нибудь теплое сестре Анне.
С вечера приготовили три мешочка ржи, сенца кобыле да хлеба на дорогу. Отец по совету матери взял меня с собой. Увидеть город для меня было необыкновенным событием. Ни Миша, ни Семен, мои друзья, не бывали в городе, а я еду - это меня радовало и льстило самолюбию.
Утром рано мы выехали.
Каждая деревня имела свой облик, а села, особенно церкви и колокольни на них, не похожи на куменскую. Поражали леса, навевая жуть и страх. Августовское солнце жгло немилосердно. Разбитая дорога покрылась горячей пылью и обжигала босые ноги. Уставший от тряски, я спускался с телеги, шлепая по горячей пыли. Все едущие в город, и даже пешие, нас обгоняли. Но как ни медленно мы ехали, на третьи сутки показался город, когда до него оставалось версты две. Дорога скатывалась под гору, вся избитая, изрытая во всю ширину тракта. Лошадь с телегой ныряла в глубокую колдобину, затем еле вытягивала телегу, чтобы опять спуститься в такую же яму. Чем ближе мы подъезжали, тем шире развертывалась панорама города, раскинутого на горе.
Вот он какой большой! А сколько церквей!
Казанский тракт, дорога из Кумен в Вятку. Вид на город Вятку с юга. Снимок нач.1920-х гг.
Мы переехали по широкому мосту через речку Хлыновку и стали подниматься по улице (ныне улица Ленина - Ред.) в гору. Отец шел рядом, а я, сидя в телеге, вертел головой то направо, то налево, смотрел на дома. Они были большие, кирпичные - двухэтажные, а деревянные - одноэтажные крашеные, с большими окнами-ставнями (обоконками).
Наконец открылась большая, как поле, площадь, а посредине - огромная церковь. Мы встали около железной решетки собора. Отец бросил немного сена под морду лошади и, сказав мне, чтобы я никуда не уходил, пошел к соседним возам узнать цену на рожь.
Площадь Александро-Невского собора. Открытка нач. ХХ века.
Недолго пришлось нам ждать, подошел мужчина в пиджаке и начищенных сапогах, посмотрел рожь: "Плоха... - Но не отошел. - Что просишь?" - "Сорок три копейки пуд". Долго торговался покупатель, наконец согласился, написал записку и адрес и, подавая отцу, сказал: "С этой бумажкой поезжай на двор к Ельчугину на набережную Засоры. Найдешь?" - "Найду", - ответил отец.
Выехали на набережную глубокого оврага и скоро нашли одноэтажный дом Ельчугина, окрашенный в зеленую краску. Въехали в открытые ворота. Нас встретил пожилой мужчина в пиджаке, в жилетке, с часами. Во дворе огромные весы, подвешенные к перекладу. Вес мешков оказался излишним. Купец сказал, что это на мешки. Отец возражал: "Не могут быть мешки 10 фунтов", - но в конце концов согласился с купцом.
Поехали через овраг на Верхний рынок (автор скорее всего перепутал названия, надо - Нижний рынок). На толкучке купили Анне шубу, пообедали. Тут же, у ключа, напоили лошадь и засветло поехали домой. Обратно налегке мы ехали только двое суток.
Вятка. Нижняя площадь. Открытка нач. ХХ века.
Поездка в город дала обильный материал для рассказов товарищам.
Шубу перешил портной. Борчатка, покрытая черной материей, получилась аккуратной. Анна сияла от счастья, она не ожидала такой хорошей шубки, унесла ее в клеть и спрятала в сундук.
Недолго пролежала в сундуке обнова. В конце августа в избу ввалился урядник, сотский и сосед. Урядник положил на стол бумаги, чернильницу и перо. Мы все сразу перепугались. Урядник спросил отца: "Владимир Прокопьев, ты такого-то числа в Вятку ездил?" - "Ездил", - ответил отец. "Купил шубу у Егора Шилова за два рубля?" - "Да, купил..." - "Шуба, которую ты купил, краденая. Егор Шилов пойман, в Вятском окружном суде сознался. Суд постановил Шилова Егора заточить в арестанские роты на два года, а шубу вернуть прежнему владельцу. Володимир Фишов, вот тут распишись в том, что постановление окружного суда выслушал". Отец расписался, но стал возражать... "Шубу мы перешили и покрыли материей, ведь для нас это страшный убыток". - "Я выполняю то, что мне приказано. По закону так же отвечает тот, кто покупает краденую вещь, но суд принял во внимание твои годы и твою воинскую службу".
Эта неожиданность была для нас страшным ударом. Отец еще сильнее сгорбился. Мать, и без того худая, еще больше осунулась. Все молчали, только Анна изредка всхлипывала. Наконец мать спросила: "Что будем делать, старик? Как дальше жить? Девка опять осталась без зимней одежины, денег нет и хлеба до осени не хватит". Анна закрылась запоном и навзрыд заплакала. "Полно реветь, - тихо сказал отец, продадим кобылу, к зиме справим теплое, а там видно будет. Бог да добрые люди - как-нибудь проживем..."
-----------------------
А.В. Фищев. Воспоминания художника. Горький, Волго-Вятское кн. изд-во, 1985. С. 27-29.
-----------------------
Дополнение. Картины Александра Фищева с видами города Вятки:
Вид на Трифонов монастырь. КХМ.
Аллея Архиерейского сада. КХМ.
"Однажды отец собрался в город, купить что-нибудь теплое сестре Анне.
С вечера приготовили три мешочка ржи, сенца кобыле да хлеба на дорогу. Отец по совету матери взял меня с собой. Увидеть город для меня было необыкновенным событием. Ни Миша, ни Семен, мои друзья, не бывали в городе, а я еду - это меня радовало и льстило самолюбию.
Утром рано мы выехали.
Каждая деревня имела свой облик, а села, особенно церкви и колокольни на них, не похожи на куменскую. Поражали леса, навевая жуть и страх. Августовское солнце жгло немилосердно. Разбитая дорога покрылась горячей пылью и обжигала босые ноги. Уставший от тряски, я спускался с телеги, шлепая по горячей пыли. Все едущие в город, и даже пешие, нас обгоняли. Но как ни медленно мы ехали, на третьи сутки показался город, когда до него оставалось версты две. Дорога скатывалась под гору, вся избитая, изрытая во всю ширину тракта. Лошадь с телегой ныряла в глубокую колдобину, затем еле вытягивала телегу, чтобы опять спуститься в такую же яму. Чем ближе мы подъезжали, тем шире развертывалась панорама города, раскинутого на горе.
Вот он какой большой! А сколько церквей!
Казанский тракт, дорога из Кумен в Вятку. Вид на город Вятку с юга. Снимок нач.1920-х гг.
Мы переехали по широкому мосту через речку Хлыновку и стали подниматься по улице (ныне улица Ленина - Ред.) в гору. Отец шел рядом, а я, сидя в телеге, вертел головой то направо, то налево, смотрел на дома. Они были большие, кирпичные - двухэтажные, а деревянные - одноэтажные крашеные, с большими окнами-ставнями (обоконками).
Наконец открылась большая, как поле, площадь, а посредине - огромная церковь. Мы встали около железной решетки собора. Отец бросил немного сена под морду лошади и, сказав мне, чтобы я никуда не уходил, пошел к соседним возам узнать цену на рожь.
Площадь Александро-Невского собора. Открытка нач. ХХ века.
Недолго пришлось нам ждать, подошел мужчина в пиджаке и начищенных сапогах, посмотрел рожь: "Плоха... - Но не отошел. - Что просишь?" - "Сорок три копейки пуд". Долго торговался покупатель, наконец согласился, написал записку и адрес и, подавая отцу, сказал: "С этой бумажкой поезжай на двор к Ельчугину на набережную Засоры. Найдешь?" - "Найду", - ответил отец.
Выехали на набережную глубокого оврага и скоро нашли одноэтажный дом Ельчугина, окрашенный в зеленую краску. Въехали в открытые ворота. Нас встретил пожилой мужчина в пиджаке, в жилетке, с часами. Во дворе огромные весы, подвешенные к перекладу. Вес мешков оказался излишним. Купец сказал, что это на мешки. Отец возражал: "Не могут быть мешки 10 фунтов", - но в конце концов согласился с купцом.
Поехали через овраг на Верхний рынок (автор скорее всего перепутал названия, надо - Нижний рынок). На толкучке купили Анне шубу, пообедали. Тут же, у ключа, напоили лошадь и засветло поехали домой. Обратно налегке мы ехали только двое суток.
Вятка. Нижняя площадь. Открытка нач. ХХ века.
Поездка в город дала обильный материал для рассказов товарищам.
Шубу перешил портной. Борчатка, покрытая черной материей, получилась аккуратной. Анна сияла от счастья, она не ожидала такой хорошей шубки, унесла ее в клеть и спрятала в сундук.
Недолго пролежала в сундуке обнова. В конце августа в избу ввалился урядник, сотский и сосед. Урядник положил на стол бумаги, чернильницу и перо. Мы все сразу перепугались. Урядник спросил отца: "Владимир Прокопьев, ты такого-то числа в Вятку ездил?" - "Ездил", - ответил отец. "Купил шубу у Егора Шилова за два рубля?" - "Да, купил..." - "Шуба, которую ты купил, краденая. Егор Шилов пойман, в Вятском окружном суде сознался. Суд постановил Шилова Егора заточить в арестанские роты на два года, а шубу вернуть прежнему владельцу. Володимир Фишов, вот тут распишись в том, что постановление окружного суда выслушал". Отец расписался, но стал возражать... "Шубу мы перешили и покрыли материей, ведь для нас это страшный убыток". - "Я выполняю то, что мне приказано. По закону так же отвечает тот, кто покупает краденую вещь, но суд принял во внимание твои годы и твою воинскую службу".
Эта неожиданность была для нас страшным ударом. Отец еще сильнее сгорбился. Мать, и без того худая, еще больше осунулась. Все молчали, только Анна изредка всхлипывала. Наконец мать спросила: "Что будем делать, старик? Как дальше жить? Девка опять осталась без зимней одежины, денег нет и хлеба до осени не хватит". Анна закрылась запоном и навзрыд заплакала. "Полно реветь, - тихо сказал отец, продадим кобылу, к зиме справим теплое, а там видно будет. Бог да добрые люди - как-нибудь проживем..."
-----------------------
А.В. Фищев. Воспоминания художника. Горький, Волго-Вятское кн. изд-во, 1985. С. 27-29.
-----------------------
Дополнение. Картины Александра Фищева с видами города Вятки:
Вид на Трифонов монастырь. КХМ.
Аллея Архиерейского сада. КХМ.