Башарово. Гринландия.
Тех из друзей по ЖЖ, кто не знает о том, что это за Башарово такое, отсылаю к статье Википедии "Гринландия" (именно так, с буквой И). На этом вводная часть к моей заметке заканчивается, так как мне охота рассказать о личных впечатлениях.
Было это пару лет назад. Фестиваль давно вошел в силу, и все мои друзья, узнав о том, что я ни разу в Башарово не был, говорили мне: "Да ты чё, обязательно съезди!" Вот я и поехал. Причем не на машине, а на автобусе. О чем нисколько не жалею. Бухалово и песни начались уже не автовокзале и продолжились в пути. Пиво и водка текли рекой. Угостили даже водителя - он не отказался. Больше всего меня поразил бородатый мужчина средних лет, сидевший напротив меня. Он был с гитарой наперевес и громко пел про "комиссаров в пыльных шлемах". Одет мужик был в шорты, сделанные из брюк от темно-синей школьной формы 80-х годов. Причем, и складки были на месте. К карману его рубашки неопределенного цвета была пристегнута скрепкой 5-рублевая купюра советского образца. Автобус с выпившим водителем за рулем плавно проезжал мимо указателей деревень со смачными вятскими названиями Гуси и Репки. Атмосфера в салоне автобуса была настолько дружной и воодушевляющей, что на мгновение мне показалось, что мы едем встречать тот самый коммунизм, за который гибли комиссары в шлемах. Что где-то в тех Гусях или Репках этот коммунизм уже построен и мы в него уже въезжаем...
Жара. Громадная поляна в излучине речки Быстрицы. Недолго думая, я раскинул свою палатку в самом удобном месте. Только я намылился (в смысле - собрался) искупаться, как вдруг объявляется некий дядя с бейджем и сообщает мне, что "этот сектор определен для размещения иностранцев". Тут я увидал и сам "сектор" - большой квадратный участок, огороженный палочками с натянутой на них лентой; и подивился тому немалому количеству зарубежных гостей, которые по моей прикидке могли бы здесь разместиться. Неужели их столько здесь будет? Начал я уже вытаскивать колышки, но рядом появились два здоровенных амбала и стали деловито натягивать чудовищных размеров (наверное, пятиместную) палатку. Я подошел и сообщил: "Ребят, здесь иностранцы будут жить..." И получил невозмутимый ответ: "А мы и есть иностранцы". Ух ты, подумал я, парни с Украины или из Белоруссии на Гринландию приехали! "А вы откуда?"- с интересом спросил я. "Мы из Слободского..." Короче - через пару часов весь "сектор иностранцев" был напрочь занят поющими и бухающими компаниями кировчан. Надо ли говорить, что ни одного заграничного гостя на фестивале я так и не встретил.
Поляна задымилась кострами, в которые кидали целые бревна. Люди спешили занять места, почти бежали. Причем у некоторых бегущих в обеих руках было по упаковке, состоящей из четырех трехлитровых баклажек пенного "Вятича". Я уже слышал, что на фестивале объявлен сухой закон. Означало это то, что спиртного на поляне продавать не будут. Но об этом - далее... А пока я решил прогуляться. Из одной палатки раздавался звук... Нет, не гитары, не угадали. Балалайки. Играли очень хорошо, профессионально, я заслушался. Потом пошел искать туалет. Вот он - за мостиком, перекинутым через овражек. На подходе к мостику я увидал депутата Валенчука. Усы шедшего навстречу Дорианыча как-то агрессивно топорщились. За ним следовали два молодых человека, размахивающих флагами. На одном знамени было написано "Единая Россия", на другом - "Молодая Гвардия". Было такое впечатление, что они идут кого-то бить. Я осторожно подождал, пока эта демонстрация пройдет через узкий мостик, а потом потрусил к деревянному строению с буквами "Мэ" и Жо"...
Вечер прошел за ужином перед костром. Накануне я сильно устал и где-то около одиннадцати решил укладываться на боковую. Как только я забрался в палатку, где-то совсем рядом раздался свист микрофона и мужской голос объявил: "Раз...Раз, два... Вася, сделай погромче!" Оказалось, я поставил палатку почти у самой "малой" сцены. Звякнули струны. Слушатели занимали места - кроме меня спать явно никто не собирался. Под звуки первой песни я и отключился... и очнулся около пяти, когда тот же мужской голос объявлял: "Спасибо, друзья! Наш концерт подходит к концу. И напоследок выступит..." Я прослушал это самое выступление напоследок. Всё смолкло. Я решил досыпать, уже задремал. И вдруг откуда-то раздался истошный вопль: "Валера-а!" Затем минута тишины и опять: "Валера-а!" Дальше наступил какой-то кошмар. То на одном, то на другом конце лагеря отчаянно вопили: "Валера, ты где?!" Орали мужские голоса, женские, визжали детские... Все звали этого таинственного Валерия. Где-то неподалеку хриплый голос страшно прорычал: "Ну я - Валера, чё надо?" Мучившая меня загадка с пропавшим парнем разъяснилась уже после - днём. Один мой знакомый рассказал следующее. Дело в том, что по всем этим бардовским фестивалям кочуют в общем-то одни и те же люди. Так вот, на незабвенном Грушинском действительно потеряли какого-то Валеру и звали его всё раннее утро, никому не давая спать. На какой-то палатке даже вывесили объявление: "Валера здесь был, но его съели". В Башарово про "Валеру" вспомнили, это стало "доброй традицией"... Наконец, крики утихли, и я стал досыпать. Так познавательно окончился мой первый день-ночь на фестивале бардовской песни "Гринландия".
Поднялся я около десяти, когда в разогретой солнцем палатке стало неимоверно душно. День обещал быть жарче прежнего. Я вылез и побрел к Быстрице. Первое, что я увидел: какого-то пьяного в дребодину парня остановили патрулирующие лагерь милиционеры. Из кармана его безразмерных шорт менты вытащили полуторалитровую бутыль "Вятича" с явным намерением её экспроприировать. Парень изумленно развел руками: "Это ж надо, и здесь нашли!" От этого простодушного замечания хохотал не один я. Смеялись сами менты, один даже присел от смеха. Полторашку изъяли, а парня отпустили... Речка Быстрица в это утро выглядела как прибрежная полоса моря в Ялте в разгар сезона. Насколько было видно - из воды торчали одни головы. Быстрица и так неглубока, а от июльского зноя она еще обмелела. Даже в самом глубоком месте чтобы погрузиться в воду по шею, надо было сесть на корточки. Я лег в теплую воду и стал отмокать... Весь день, гуляя по лагерю в поисках знакомых, я неизменно заруливал к речке.
Понятно, что всё запасенное спиртное было выпито в первый же вечер. Наступило страшное утро похмелья. Мое внимание привлекла следующая сцена. Какой-то дядька стоял у шатра, где торговали продуктами, и жалобно спрашивал: "У вас пиво есть?" Несколько раз ему отвечали, что пива нет, так как на фестивале пивом торговать нельзя, но он почему-то не уходил. Наконец, одна продавщица тихонько сказала: "Подойдите вон туда". "Вон там" на раскладном стульчике сидела толстая пожилая дама, курившая тонкую сигарету. Явно это была заведующая этим торговым местом. Вместе с парнем к этой тетке подошел и я. Она держала такую речь: "Молодой человек, вы знаете, что здесь сухой закон? Мы пивом не торгуем..." Парень отчаянно замычал. "Подождите, - сказала дама, - я вижу ваше тяжелое положение... Дело в том, что мы взяли с собой немного пива. Завтра вечером, когда фестиваль закончится, мы с продавцами сядем и отметим успешную торговлю... Но уж если вы так просите... (тут парень упал на колени). Встаньте... Давайте деньги и подождите. Через минуту подходите к тем кустам, там будет лежать черный пакет. И никому ни слова!" Как я понял, это была подпольная и хорошо поставленная торговля пивом.
Под вечер снова задымились костры. Запели на главной сцене. Я подошел и увидал под светом софитов Дорианыча. Несомненно, он здесь был главным. "Спасибо "Единой России" за организацию этого прекрасного фестиваля!" В рядах слушающих раздались жидкие аплодисменты. Тут я разглядел в толпе знакомого, мы обнялись и пошли к его палатке. Удаляясь от сцены, я слышал, как Дорианыч пел: "Как здорово... что все мы здесь... сегодня... собрались..." Вечер прошел в задушевных разговорах у костра. Под утро в лагере опять помянули легендарного Валеру...
А в воскресенье днем рейсовый автобус увозил меня в Киров. Авторских песен я так и не услышал.
С того лета я боюсь ехать в Башарово, чтобы не испортить свои прекрасные впечатления.
Было это пару лет назад. Фестиваль давно вошел в силу, и все мои друзья, узнав о том, что я ни разу в Башарово не был, говорили мне: "Да ты чё, обязательно съезди!" Вот я и поехал. Причем не на машине, а на автобусе. О чем нисколько не жалею. Бухалово и песни начались уже не автовокзале и продолжились в пути. Пиво и водка текли рекой. Угостили даже водителя - он не отказался. Больше всего меня поразил бородатый мужчина средних лет, сидевший напротив меня. Он был с гитарой наперевес и громко пел про "комиссаров в пыльных шлемах". Одет мужик был в шорты, сделанные из брюк от темно-синей школьной формы 80-х годов. Причем, и складки были на месте. К карману его рубашки неопределенного цвета была пристегнута скрепкой 5-рублевая купюра советского образца. Автобус с выпившим водителем за рулем плавно проезжал мимо указателей деревень со смачными вятскими названиями Гуси и Репки. Атмосфера в салоне автобуса была настолько дружной и воодушевляющей, что на мгновение мне показалось, что мы едем встречать тот самый коммунизм, за который гибли комиссары в шлемах. Что где-то в тех Гусях или Репках этот коммунизм уже построен и мы в него уже въезжаем...
Жара. Громадная поляна в излучине речки Быстрицы. Недолго думая, я раскинул свою палатку в самом удобном месте. Только я намылился (в смысле - собрался) искупаться, как вдруг объявляется некий дядя с бейджем и сообщает мне, что "этот сектор определен для размещения иностранцев". Тут я увидал и сам "сектор" - большой квадратный участок, огороженный палочками с натянутой на них лентой; и подивился тому немалому количеству зарубежных гостей, которые по моей прикидке могли бы здесь разместиться. Неужели их столько здесь будет? Начал я уже вытаскивать колышки, но рядом появились два здоровенных амбала и стали деловито натягивать чудовищных размеров (наверное, пятиместную) палатку. Я подошел и сообщил: "Ребят, здесь иностранцы будут жить..." И получил невозмутимый ответ: "А мы и есть иностранцы". Ух ты, подумал я, парни с Украины или из Белоруссии на Гринландию приехали! "А вы откуда?"- с интересом спросил я. "Мы из Слободского..." Короче - через пару часов весь "сектор иностранцев" был напрочь занят поющими и бухающими компаниями кировчан. Надо ли говорить, что ни одного заграничного гостя на фестивале я так и не встретил.
Поляна задымилась кострами, в которые кидали целые бревна. Люди спешили занять места, почти бежали. Причем у некоторых бегущих в обеих руках было по упаковке, состоящей из четырех трехлитровых баклажек пенного "Вятича". Я уже слышал, что на фестивале объявлен сухой закон. Означало это то, что спиртного на поляне продавать не будут. Но об этом - далее... А пока я решил прогуляться. Из одной палатки раздавался звук... Нет, не гитары, не угадали. Балалайки. Играли очень хорошо, профессионально, я заслушался. Потом пошел искать туалет. Вот он - за мостиком, перекинутым через овражек. На подходе к мостику я увидал депутата Валенчука. Усы шедшего навстречу Дорианыча как-то агрессивно топорщились. За ним следовали два молодых человека, размахивающих флагами. На одном знамени было написано "Единая Россия", на другом - "Молодая Гвардия". Было такое впечатление, что они идут кого-то бить. Я осторожно подождал, пока эта демонстрация пройдет через узкий мостик, а потом потрусил к деревянному строению с буквами "Мэ" и Жо"...
Вечер прошел за ужином перед костром. Накануне я сильно устал и где-то около одиннадцати решил укладываться на боковую. Как только я забрался в палатку, где-то совсем рядом раздался свист микрофона и мужской голос объявил: "Раз...Раз, два... Вася, сделай погромче!" Оказалось, я поставил палатку почти у самой "малой" сцены. Звякнули струны. Слушатели занимали места - кроме меня спать явно никто не собирался. Под звуки первой песни я и отключился... и очнулся около пяти, когда тот же мужской голос объявлял: "Спасибо, друзья! Наш концерт подходит к концу. И напоследок выступит..." Я прослушал это самое выступление напоследок. Всё смолкло. Я решил досыпать, уже задремал. И вдруг откуда-то раздался истошный вопль: "Валера-а!" Затем минута тишины и опять: "Валера-а!" Дальше наступил какой-то кошмар. То на одном, то на другом конце лагеря отчаянно вопили: "Валера, ты где?!" Орали мужские голоса, женские, визжали детские... Все звали этого таинственного Валерия. Где-то неподалеку хриплый голос страшно прорычал: "Ну я - Валера, чё надо?" Мучившая меня загадка с пропавшим парнем разъяснилась уже после - днём. Один мой знакомый рассказал следующее. Дело в том, что по всем этим бардовским фестивалям кочуют в общем-то одни и те же люди. Так вот, на незабвенном Грушинском действительно потеряли какого-то Валеру и звали его всё раннее утро, никому не давая спать. На какой-то палатке даже вывесили объявление: "Валера здесь был, но его съели". В Башарово про "Валеру" вспомнили, это стало "доброй традицией"... Наконец, крики утихли, и я стал досыпать. Так познавательно окончился мой первый день-ночь на фестивале бардовской песни "Гринландия".
Поднялся я около десяти, когда в разогретой солнцем палатке стало неимоверно душно. День обещал быть жарче прежнего. Я вылез и побрел к Быстрице. Первое, что я увидел: какого-то пьяного в дребодину парня остановили патрулирующие лагерь милиционеры. Из кармана его безразмерных шорт менты вытащили полуторалитровую бутыль "Вятича" с явным намерением её экспроприировать. Парень изумленно развел руками: "Это ж надо, и здесь нашли!" От этого простодушного замечания хохотал не один я. Смеялись сами менты, один даже присел от смеха. Полторашку изъяли, а парня отпустили... Речка Быстрица в это утро выглядела как прибрежная полоса моря в Ялте в разгар сезона. Насколько было видно - из воды торчали одни головы. Быстрица и так неглубока, а от июльского зноя она еще обмелела. Даже в самом глубоком месте чтобы погрузиться в воду по шею, надо было сесть на корточки. Я лег в теплую воду и стал отмокать... Весь день, гуляя по лагерю в поисках знакомых, я неизменно заруливал к речке.
Понятно, что всё запасенное спиртное было выпито в первый же вечер. Наступило страшное утро похмелья. Мое внимание привлекла следующая сцена. Какой-то дядька стоял у шатра, где торговали продуктами, и жалобно спрашивал: "У вас пиво есть?" Несколько раз ему отвечали, что пива нет, так как на фестивале пивом торговать нельзя, но он почему-то не уходил. Наконец, одна продавщица тихонько сказала: "Подойдите вон туда". "Вон там" на раскладном стульчике сидела толстая пожилая дама, курившая тонкую сигарету. Явно это была заведующая этим торговым местом. Вместе с парнем к этой тетке подошел и я. Она держала такую речь: "Молодой человек, вы знаете, что здесь сухой закон? Мы пивом не торгуем..." Парень отчаянно замычал. "Подождите, - сказала дама, - я вижу ваше тяжелое положение... Дело в том, что мы взяли с собой немного пива. Завтра вечером, когда фестиваль закончится, мы с продавцами сядем и отметим успешную торговлю... Но уж если вы так просите... (тут парень упал на колени). Встаньте... Давайте деньги и подождите. Через минуту подходите к тем кустам, там будет лежать черный пакет. И никому ни слова!" Как я понял, это была подпольная и хорошо поставленная торговля пивом.
Под вечер снова задымились костры. Запели на главной сцене. Я подошел и увидал под светом софитов Дорианыча. Несомненно, он здесь был главным. "Спасибо "Единой России" за организацию этого прекрасного фестиваля!" В рядах слушающих раздались жидкие аплодисменты. Тут я разглядел в толпе знакомого, мы обнялись и пошли к его палатке. Удаляясь от сцены, я слышал, как Дорианыч пел: "Как здорово... что все мы здесь... сегодня... собрались..." Вечер прошел в задушевных разговорах у костра. Под утро в лагере опять помянули легендарного Валеру...
А в воскресенье днем рейсовый автобус увозил меня в Киров. Авторских песен я так и не услышал.
С того лета я боюсь ехать в Башарово, чтобы не испортить свои прекрасные впечатления.