О великорецких баранах и стругах.
1. Описывая историю Великорецкого крестного хода, нельзя обойтись без упоминания о двух интересных статьях в газете "Епархиальные ведомости" за 1869 год, посвященных истории праздника и его состоянию в то время. Первая - под названием "О распоряжениях и постановлениях касательно крестного хода" - была напечатана в №18 газеты (от 16 сентября 1869 г.); ее автор - архимандрит Иосиф Баженов, с 1866 по 1870 год ректор Вятской духовной семинарии, настоятель Трифонова монастыря и редактор "Ведомостей". По подзаголовку ("По поводу последних нареканий") и из дальнейшего повествования видно, вследствие чего ученым архимандритом была написана столь подробная статья. Кто-то из образованных жителей Вятки в мае того же 1869 года побывал на празднике в Великорецком и по своим впечатлениям составил заметку, которую отослал в газету "Голос" (издавалась в 1963-84 гг. в С.-Петербурге), где она и была опубликована под названием "Корреспонденция из Великорецкого села". Вятский корреспондент "Голоса" (как его называет архимандрит Иосиф) описал весь ход празднества и при этом обратил особое внимание на его недостатки и странные на его взгляд обычаи. В частности он отметил, что крестьяне окрестных деревень жертвуют святителю Николаю баранов, то есть приводят их и оставляют в специальных двух овчарнях (сараях с оградой). Один из этих дворов принадлежал великорецким храмам, другой - Троицкому собору г.Вятки, духовенство которого принимало участие в крестном ходе и празднике. Баранов в обоих дворах набиралось порой не одна сотня. Большую часть баранов из двора Троицкого собора тут же в селе на праздничной ярмарке продавали, а вырученные деньги шли в казну собора. Еще часть баранов из того же двора резали, а из их мяса варилось угощение для паломников. Автор заметки в "Голосе" побывал у сарая, где закалывали животных, и поговорил с крестьянами-дарителями: "На мои расспросы мне объяснили, что здесь приносят жертвы Святителю Николаю. По-видимому, жертвы эти понимаются не как приношение только, а непременно как заклание". Читателям "Голоса" оставалось сделать вывод, что во время церковного праздника на реке Великой совершается кровавое жертвоприношение в честь святого.
Конечно статья в "Голосе" не осталась незамеченной и в Вятке, начались пересуды, и духовному начальству пришлось отвечать на статью "Голоса" в епархиальной газете. Миссия защитника великорецких обычаев легла на плечи архимандрита Иосифа. Он занялся изучением истории крестного хода, а кроме того отправил запрос великорецкому причту: что же на самом деле происходит в селе во время праздника? Священник Иоанн Сычугов, благочинный и настоятель церквей Великорецкого, составил подробный отчет. Позднее отчет также был напечатан в "Ведомостях" ("Официальное донесение из села Великорецкого о некоторых древних порядках и обычаях при празднестве в честь чудотворной иконы Святителя Николая", ВЕВ, 1869, №24). Никаких кровавых жертвоприношений (в прямом смысле) никто в селе не производил. Сарай, где резали баранов, был строением самого примитивного вида и стоял вдали от церкви. Естественно, в нем не было никаких икон, никаких специальных жертвенных орудий не употреблялось. Молитв при заклании баранов никто не читал. Духовенство вовсе не принимало в этом деле никакого участия, занятое все дни праздника почти беспрерывным служением в церквах. Всем распоряжался староста Троицкого собора, который и привозил с собой из Вятки мясников, которые убивали баранов и разделывали их самым обычным способом, как это делают профессионалы. Большого скопления народа при этом никогда не бывало. То есть действие было самым обыденным и облика религиозного ритуала не носило.
Часть мяса шла на угощение трудников крестного хода - тех, кто в пути помогал духовенству нести икону и следить за порядком. Трудники в основном были благочестивыми крестьянами из бедняков, бравшими на себя эти обязанности добровольно. Подбирал их из числа желающих староста Вятского Троицкого собора, он же ими и управлял. Варили мясо в обычных больших котлах. Остатки мяса (то, что не помещалось в котлы) тут же продавали - за копейки всем желающим. Кормили трудников в благодарность за помощь. Более того, если на дни крестного хода выпадал Петров пост, то в такой год баранов не резали и никакого мясного угощения не готовили. Последний факт и вовсе делает несостоятельным обвинение в каких-то обязательных кровавых жертвоприношениях. Был еще один интересный момент: крестьянина, приводившего барана, староста Троицкого собора спрашивал: продавать или резать? То есть, твой дар - решай сам, пойдут деньги в казну собора или мясо пойдет на угощение.
Другое дело как понимали этот обычай некоторые крестьяне. Видимо, один из крестьян и объяснил корреспонденту "Голоса" это дело как видел, в языческом смысле.
Откуда возник сам обычай приводить баранов в дар святителю Николаю? Почему некоторые крестьяне считали заклание баранов жертвой святому? Тут уже возможны какие-то языческие корни или заимствование у мусульман.
Названия некоторых поселений по реке Великой, например Чудиново, довольно ясно говорят, что здесь в древности обитало финно-угорское население, покинувшее эти места или обрусевшее. Многие удмурты и марийцы и после крещения оставались двоеверцами. Вполне возможно, что часть русского населения Вятки могла перенять в какой-то мере взгляды на религию у своих соседей.
Изучая историю крестного хода архимандрит Иосиф разыскал в епархиальном архиве все сохранившиеся распоряжения церковных и светских властей по этому вопросу. Картина истории, по крайней мере за два века, XVIII и XIX, для ученого монаха несколько прояснилась. В древности крестный ход, замечает Иосиф, "как будто предоставлен был самому себе". Он пропускает в своей статье историю праздника в XVII веке (видимо не найдя документов). Именно тогда, при первом епископе Александре, крестный ход был узаконен Церковью. Узаконен так, что никакие древние обычаи не отменялись. До того же времени крестный ход и праздник на реке Великой были народным обычаем. В старину в нем принимали участие все слои вятского общества. Праздник обставлялся со всевозможной пышностью, даже с размахом. В Великорецком для паломников готовилось обильное угощение. Что же в этом странного. С какой стати самый большой свой праздник вятчане должны были отмечать тускло и просто, а не богато и торжественно. Не одни же ветхие старушки отправлялись тогда на Великую, как это было недавно. То, что крестный ход в старину двигался по рекам Вятке и Великой на плотах и стругах (лодках) - в этом тоже нет ничего странного или противного христианству. В старину река была лучшей дорогой. Даже когда вся местность по пути из Вятки к селу Великорецкому давно была обжита, обычай добираться до Великорецкого речным путем сохранялся ввиду его древности. Естественно, нужны были плотники, заготовлялись припасы, всем этим руководил избираемый ежегодно из лучших граждан Вятки струговой староста.
При Петре Первом епископат в России стал другим: многие русские епископы восприняли царские реформы неприязненно, их место быстро заняли украинцы, воспитанные в католическом или протестантском духе. Для них русская старина была чуждой и непонятной. Епископ Лаврентий Горка древние вятские обычаи считал суеверием, а на строптивое местное духовенство был озлоблен. Он запретил крестные ходы. Но после кончины Лаврентия старинный праздник был восстановлен. Через сорок лет на вятскую кафедру был поставлен другой епископ-украинец, Лаврентий Баранович. Когда осенью 1877 года вятский струговой староста по обычаю обратился к новому епископу с прошением о выдаче взаймы из церковной казны 500 рублей на строительство стругов и покупку съестных припасов, то получил следующий ответ: "Денег пятисот рублей выбранному струговому старосте по требованию его и по приговору некоторых богомольцев выдавать из церковной суммы, по нашему рассуждению, не следует. Ибо мы во время бытности нашей на Вятке чрез три лета (с 1774 г.) примечая усмотрели, что сие заготовление съестных припасов и разных струговых материалов не нужно; потому что крестный ход на Великую реку несравненно безопаснее и удобнее учредить можно сухим путем, как и прочие крестные ходы. Сверх же того по прежде бывшему учреждению (с разными съестными припасами) крестный ход сей больше походил на некое пиршество, а не на истинное богомоление. Первенствующая церковь учредила крестные ходы для общенародного моления с тем, дабы истинные богомольцы со всяким смирением и благоговением принося всемилостивому Богу теплые молитвы, умилостивляли праведный гнев Божий и для того крестным ходам всегда святый пост споследовал, а не пиршество..."
Итак, праздник почему-то надо отмечать постом. Добираться к месту праздника почему-то надо посуху, а не плыть. Попробуем обратить слова Лаврентия II-го на него самого: "Денег вятскому епископу Лаврентию выдавать из церковной суммы не нужно. Если он будет передвигаться не в карете, и питаться проще, то и монашеские обеты соблюдет полностью. По прежде же бывшему учреждению стол вятского епископа больше походил на некое пиршество, а не на истинное богомоление..."
продолжение следует.
Конечно статья в "Голосе" не осталась незамеченной и в Вятке, начались пересуды, и духовному начальству пришлось отвечать на статью "Голоса" в епархиальной газете. Миссия защитника великорецких обычаев легла на плечи архимандрита Иосифа. Он занялся изучением истории крестного хода, а кроме того отправил запрос великорецкому причту: что же на самом деле происходит в селе во время праздника? Священник Иоанн Сычугов, благочинный и настоятель церквей Великорецкого, составил подробный отчет. Позднее отчет также был напечатан в "Ведомостях" ("Официальное донесение из села Великорецкого о некоторых древних порядках и обычаях при празднестве в честь чудотворной иконы Святителя Николая", ВЕВ, 1869, №24). Никаких кровавых жертвоприношений (в прямом смысле) никто в селе не производил. Сарай, где резали баранов, был строением самого примитивного вида и стоял вдали от церкви. Естественно, в нем не было никаких икон, никаких специальных жертвенных орудий не употреблялось. Молитв при заклании баранов никто не читал. Духовенство вовсе не принимало в этом деле никакого участия, занятое все дни праздника почти беспрерывным служением в церквах. Всем распоряжался староста Троицкого собора, который и привозил с собой из Вятки мясников, которые убивали баранов и разделывали их самым обычным способом, как это делают профессионалы. Большого скопления народа при этом никогда не бывало. То есть действие было самым обыденным и облика религиозного ритуала не носило.
Часть мяса шла на угощение трудников крестного хода - тех, кто в пути помогал духовенству нести икону и следить за порядком. Трудники в основном были благочестивыми крестьянами из бедняков, бравшими на себя эти обязанности добровольно. Подбирал их из числа желающих староста Вятского Троицкого собора, он же ими и управлял. Варили мясо в обычных больших котлах. Остатки мяса (то, что не помещалось в котлы) тут же продавали - за копейки всем желающим. Кормили трудников в благодарность за помощь. Более того, если на дни крестного хода выпадал Петров пост, то в такой год баранов не резали и никакого мясного угощения не готовили. Последний факт и вовсе делает несостоятельным обвинение в каких-то обязательных кровавых жертвоприношениях. Был еще один интересный момент: крестьянина, приводившего барана, староста Троицкого собора спрашивал: продавать или резать? То есть, твой дар - решай сам, пойдут деньги в казну собора или мясо пойдет на угощение.
Другое дело как понимали этот обычай некоторые крестьяне. Видимо, один из крестьян и объяснил корреспонденту "Голоса" это дело как видел, в языческом смысле.
Откуда возник сам обычай приводить баранов в дар святителю Николаю? Почему некоторые крестьяне считали заклание баранов жертвой святому? Тут уже возможны какие-то языческие корни или заимствование у мусульман.
Названия некоторых поселений по реке Великой, например Чудиново, довольно ясно говорят, что здесь в древности обитало финно-угорское население, покинувшее эти места или обрусевшее. Многие удмурты и марийцы и после крещения оставались двоеверцами. Вполне возможно, что часть русского населения Вятки могла перенять в какой-то мере взгляды на религию у своих соседей.
Изучая историю крестного хода архимандрит Иосиф разыскал в епархиальном архиве все сохранившиеся распоряжения церковных и светских властей по этому вопросу. Картина истории, по крайней мере за два века, XVIII и XIX, для ученого монаха несколько прояснилась. В древности крестный ход, замечает Иосиф, "как будто предоставлен был самому себе". Он пропускает в своей статье историю праздника в XVII веке (видимо не найдя документов). Именно тогда, при первом епископе Александре, крестный ход был узаконен Церковью. Узаконен так, что никакие древние обычаи не отменялись. До того же времени крестный ход и праздник на реке Великой были народным обычаем. В старину в нем принимали участие все слои вятского общества. Праздник обставлялся со всевозможной пышностью, даже с размахом. В Великорецком для паломников готовилось обильное угощение. Что же в этом странного. С какой стати самый большой свой праздник вятчане должны были отмечать тускло и просто, а не богато и торжественно. Не одни же ветхие старушки отправлялись тогда на Великую, как это было недавно. То, что крестный ход в старину двигался по рекам Вятке и Великой на плотах и стругах (лодках) - в этом тоже нет ничего странного или противного христианству. В старину река была лучшей дорогой. Даже когда вся местность по пути из Вятки к селу Великорецкому давно была обжита, обычай добираться до Великорецкого речным путем сохранялся ввиду его древности. Естественно, нужны были плотники, заготовлялись припасы, всем этим руководил избираемый ежегодно из лучших граждан Вятки струговой староста.
При Петре Первом епископат в России стал другим: многие русские епископы восприняли царские реформы неприязненно, их место быстро заняли украинцы, воспитанные в католическом или протестантском духе. Для них русская старина была чуждой и непонятной. Епископ Лаврентий Горка древние вятские обычаи считал суеверием, а на строптивое местное духовенство был озлоблен. Он запретил крестные ходы. Но после кончины Лаврентия старинный праздник был восстановлен. Через сорок лет на вятскую кафедру был поставлен другой епископ-украинец, Лаврентий Баранович. Когда осенью 1877 года вятский струговой староста по обычаю обратился к новому епископу с прошением о выдаче взаймы из церковной казны 500 рублей на строительство стругов и покупку съестных припасов, то получил следующий ответ: "Денег пятисот рублей выбранному струговому старосте по требованию его и по приговору некоторых богомольцев выдавать из церковной суммы, по нашему рассуждению, не следует. Ибо мы во время бытности нашей на Вятке чрез три лета (с 1774 г.) примечая усмотрели, что сие заготовление съестных припасов и разных струговых материалов не нужно; потому что крестный ход на Великую реку несравненно безопаснее и удобнее учредить можно сухим путем, как и прочие крестные ходы. Сверх же того по прежде бывшему учреждению (с разными съестными припасами) крестный ход сей больше походил на некое пиршество, а не на истинное богомоление. Первенствующая церковь учредила крестные ходы для общенародного моления с тем, дабы истинные богомольцы со всяким смирением и благоговением принося всемилостивому Богу теплые молитвы, умилостивляли праведный гнев Божий и для того крестным ходам всегда святый пост споследовал, а не пиршество..."
Итак, праздник почему-то надо отмечать постом. Добираться к месту праздника почему-то надо посуху, а не плыть. Попробуем обратить слова Лаврентия II-го на него самого: "Денег вятскому епископу Лаврентию выдавать из церковной суммы не нужно. Если он будет передвигаться не в карете, и питаться проще, то и монашеские обеты соблюдет полностью. По прежде же бывшему учреждению стол вятского епископа больше походил на некое пиршество, а не на истинное богомоление..."
продолжение следует.